C8H11NO2: дофамин гениев и шизофреников

Хотите узнать про себя что-то новое?

Поговорим о влиянии дофамина на романтические отношения, сексуальные связи, на наши политические взгляды и творческие способности. Весь текст я написала под впечатлением от книги Дениэла Либермана и Майкла И. Лонга «Dopamine molecule of more» ( в русском переводе «Дофамин: самый нужный гормон. Как молекула управляет человеком»). Очень рекомендую её прочитать или послушать пару подкастов с авторами. Помимо тем креативности и психического здоровья, в книге описывается, как возникает зависимость от наркотиков, азартных игор, соцсетей, а также объясняется, как дофамин может предопределить станем ли мы консерваторами или либералами.

Человек оперирует внешним миром, разделяя его на персональное пространство и внеличностное. Персональное пространство – всё, что находится на расстоянии вытянутой руки, всё, чем можно обладать и управлять прямо сейчас. За обладание и наслаждение тем, что уже есть и доступно, отвечает группа химических веществ: серотонин, окситоцин, вазопрессин, эндоканнабиноиды. Их условно можно назвать «гормоны “здесь и сейчас”».

Внеличностное пространство – то, до чего мы не можем дотянуться руками, независимо оттого, находится ли оно в метре от нас или отдалено во времени. Чтобы достичь чего-либо вне персонального пространства, нужно приложить усилия, потратить время, спланировать. И это работа дофамина.

Дофамин нацелен на будущее: нужно выучиться, чтобы найти хорошо оплачиваемую работу, нужно много работать, чтобы получить повышение, чтобы купить машину, квартиру и т.д. Выше, быстрее, сильнее, лучше, больше – это почерк дофамина. Дофамин хочет увеличить доступные в будущем ресурсы, и часто готов пожертвовать ради этого удовольствием в настоящем.

Парадокс в том, что человек, который может позволить купить дом у моря, меньше всего способен им наслаждаться. Потому как дофамин и гормоны «здесь и сейчас» противостоят друг другу.

Как это работает, к примеру, в личной жизни?

Сначала человек очаровывается другим. Манящая неизвестность, ожидание чего-то прекрасного, томление, предвкушение – всё это запускает дофамин. Дофамину интересно добиваться и менее интересно обладать чем-либо. Поэтому страстная любовь быстро затухает. С точки зрения нейрофизиологии, «любовь – это дофаминэргическая целеполагающая мотивация к формированию устойчивых парных связей (dopaminergic goal-directed motivation for pair-bonding)». Чтобы наслаждаться тем, что у нас есть (в данном случае спокойными любовными отношениями), нужно переключиться с дофамина, который нацелен на будущее и новизну, на химические элементы, ориентированные на настоящее.

Химические элементы, которые отвечают за тёплые доверительные любовные отношения – окситоцин у женщин и вазопрессин у мужчин. Эти гормоны подавляют тестостерон, который отвечает за сексуальное желание. Это объясняет, почему со временем у пары меньше секса. Также у мужчины в паре меньше уровень тестостерона, чем у холостяка, и такой мужчина более склонен к верности. Если брак становится непрочным, то уровень вазопрессина уменьшается, а уровень тестостерона возрастает.

Не все люди способны переключиться со страстных дофаминовых отношений на длительные партнерские.

Важно понимать, что цепочки, которые отвечают за «хотеть» и за «любить, что имеешь» – разные! Это касается не только отношений, но и материальных вещей, а также нематериальных достижений. 

Дофамин может наобещать с три короба: «достигай, тебе это принесет счастье», — но сам не способен это счастье обеспечить. 

Как только человек достигает цели, дофамин подстёгивает искать новую вершину. Чтобы прочувствовать счастье, чтобы порадоваться и оценить свои достижения, нужны гормоны «здесь и сейчас».

История астронавта Базза Олдрина очень наглядная. Он стал вторым человеком, который высадился на Луне, вслед за командиром миссии Нилом Армстронгом.

Из его интервью для GQ:

– Что ощущаешь, когда летишь на Луну?

– Мы и не знали, что чувствовали. Мы ничего не чувствовали.

– Что ты чувствовал, когда шел по поверхности Луны?

– У летчиков-истребителей нет эмоций.

Базз Олдрин – дофаминэргическая личность. У него очень много активных дофаминовых цепочек. «Это то, что мы сделали. Теперь мы должны сделать что-то еще» – говорил он про свой опыт. Но к чему стремиться человеку, который был на Луне? В дальнейшем Базз Олдрин столкнулся с депрессией, алкоголизмом, тремя разводами, суицидальными мыслями и психиатрией.

Поскольку дофамин нацелен на максимизацию ресурсов в будущем, он побуждает человека мыслить абстрактными категориями, создавая воображаемые модели возможного развития событий и ломая прежние, не работающие. Благодаря дофамину мы ищем связи и аналогии там, где их раньше не было. Это по-настоящему творческий процесс. Высокая дофаминэргическая активность может привести человека к творчеству или науке, а может повести дальше, туда, где творчество переходит в гениальность, порой граничащую с сумасшествием.

Ученые обнаружили, что когда человек находит новое решение задачи, то активизируется передняя правая часть мозга. Эта же часть активизируется, когда человек воображает нереальные, фантазийные объекты. Когда человек думает о реальных вещах, то эта часть мозга остается неактивной.

У людей, больных шизофренией, передняя правая часть мозга (вентролатеральная префронтальная кора) так же активна, как у здоровых людей, пребывающих в творческом процессе.

Примечательно, что люди, которые лечатся от паркинсонизма, принимая дофаминэргические препараты, иногда открывают в себе новые таланты или прогрессируют в уже имеющихся. Их мозг начинает более свободно строить ассоциативные связи. Но не спешите за лекарствами! Они могут также спровоцировать повышенное сексуальное желание, игроманию, шопоголизм. 

Для стимулирования творческой активности есть другой лайфхак – безобидный, основанный на поведении. Этим трюком пользовались Томас Эдисон и Сальвадор Дали. Они проваливались в дрёму, держа в руке что-либо металлическое. Когда рука во сне разжималась, металлический предмет падал на пол и будил их. Проснувшись, они тут же записывали творческие идеи, которые пришли им во сне. В чем же здесь биохимическая подоплёка?

Когда мы спим, мозг блокирует внешние сигналы, а значит и выделение гормонов «здесь и сейчас». В их отсутствие дофамин может рисовать какие угодно буйные картинки, соединять несоединимое. 

Утром, едва проснувшись, можно словить шлейф ночного вдохновения, записав сны в дневник. К слову, у здоровых людей и психиатрических больных похожие сны.

От гениальности к сумасшествию один шаг. Если поэт как бы разговаривает с облаками, ветром, деревом, то чуть большее количество дофамина заставляет его слышать голоса.Многие ученые и творческие люди совершали прорывы в своей сфере, будучи больными шизофренией. 

Есть и другая плата за творческий гений: поскольку дофамин противостоит гормонам «здесь и сейчас», то ученым и артистам часто сложно построить доверительные отношения с людьми. Высокодофаминэргичные люди часто платят личным счастьем за те открытия, которые они приносят человечеству.

Ни пассивность, ни сверхактивность не должны быть единственными доступными состояниями для человека. Умение осознанно переключаться из одного состояния в другое – критически важно для физического и ментального здоровья. В постиндустриальной культуре дофамин торжествует, тем самым нарушая баланс с гормонами «здесь и сейчас».

Что делать? 

Как минимум, наблюдать за собой, в какие моменты вы ведомы дофамином, а в какие нет. Думаю, неделя рефлексии на этот счет обеспечит вам много открытий. Заниматься любительским спортом, работать в саду, делать что-либо руками, готовить, совершенствоваться в каком-либо мастерстве ради самого мастерства – всё это инструменты, которые помогают восстановить баланс. Из личного опыта я бы порекомендовала ограничить пользование соцсетями, так как они сильно балуют дофаминовую систему моментальным вознаграждением в виде лайков. Также очень хорошо работают дыхательные практики. Глубокое спокойное дыхание с полной амплитудой диафрагмы сигнализирует мозгу, что можно расслабиться. Тут можно пойти дальше и попробовать, к примеру, фридайвинг. Это то, что лично мне помогло начать обращать больше внимания на текущий момент. Когда ныряешь на задержке дыхания на сорок метров, о будущем как-то не особо думается.

В конце концов, чем больше мы находимся в настоящем моменте, тем больше мы собираем информации, на основе которой впоследствии дофамин строит более эффективные модели будущего.

А, кстати, вернитесь к первой строчке этой статьи. В ней я пообещала не только новое, но и что-то, что касается именно вас. Это тоже тригерит дофамин.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора