Peter Burke. Polymaths. Сhallenge of time/ Washingtonpost, 02.10.2020
Мы переживаем инфляцию знания, его искажение и даже забвение. Знание подменяется информацией. Информацию производят и передают в системах образования. Многим это покажется естественным, но не мне. Я, как историк культуры, знаю – чем чревата эта подмена.
Но, что считается знанием? Ответы различаются в разное время и в разных местах, и даже в одном месте и времени есть несколько путей для искателей знаний. Сегодняшние студенты, учителя и ученые обычно признают, что их собственное образование в лучшем случае частичное и что даже ценные открытия могут быть отвергнуты впоследствии другими.
Тем не менее, время от времени появляются менее интеллектуально скромные люди, которые думают, что могут знать все, и которые стремятся узнать все, что нужно знать. Мы называем их эрудитами
Но правильнее их назвать полиматами. Это те, кто стремятся увидеть нечто интегральное в потоке информации, нечто, что объединяет человека и вселенную, и служит далеким и высоким стратегическим задачам, далеко выходя за пределы сиюминутной выгоды и пользы.
Полиматы эпохи Возрождения и Нового времени прежде всего углублялись в смыслы, которые относились к основаниям бытия человека в мире, эти смыслы они постигали с помощью созерцания знания, а не с помощью быстрой, доведенной до автоматизма их переработки. Иными словами, знание полиматов это то, что рождалось на стыке разных знаний, но возникало исключительно в уникальном пространстве их мышления, а не в стандартизированных пространствах университетов и академий. Требовалось много времени и усилий для взращивания таких знаний, даже для самых блестящих из полиматов.
А что же теперь? Место полиматов занимают всезнайки, сегодня нужен только хороший смартфон, а это само по себе не дает полимата, — поверхностного эрудита, в лучшем случае.
Насколько контрастными в сравнении с настоящим временем выглядит Ренессанс и Новое время! Тогда жили и творили настоящие монстры эрудиции. Они собрали тысячи книг, выучили десятки языков и писали стихи, следя за последними достижениями в науке. Некоторые собирали необычные предметы из далеких мест; другие управляли делами своих городов, написав тысячи страниц эссе, художественной литературы и футуристических рассуждений.
И переписка! Глубоко ангажированные, со всей страстью в сфере знания, они писали письма всем собеседникам. В некоторых случаях слава порождала интеллектуальное высокомерие, как в случае с Афанасиусом Кирхером; Готфрид Вильгельм Лейбниц, с другой стороны, всегда стремился найти сотрудников, потому что он знал, что задача создания «науки, содержащей принципы всех других наук» была слишком большой для одного человека. Но всех полиматов объединяла страсть к высшему знанию, а не стремление к плоской утилитарной пользе.
Но уже в конце XVIII века ситуация изменились, поскольку интеллектуалы стали рассматривать Вселенную меньше как одушевленное существо, а больше как машину.
Место полиматов стали занимать пусть высококлассные, но узкие специалисты. Это привело к тому, что видение общей картины и выявление целостных связей отвергалось узкими специалистами как непрактичное и потому ненужное знание
В XX веке это стало просто-напросто эпидемией: узкие специалисты полностью вытеснили полиматов, и что хуже – власть над знанием оказалась в руках у посредственностей, поскольку для узкой специализации выдающиеся способности не нужны, и даже вредны.
Мы продвинулись в технологических инновациях, но деградировали в знании и понимании. А теперь мы и вовсе уперлись в тупик: узкие специалисты просто не в состоянии справиться с тем валом проблем, которые обрушило на нас XXI столетие.
Я всерьез обеспокоен тем, что в наш век интернета мы теряем способность копать глубоко и по-настоящему погружаться в самые разные сферы. И цена за отказ от «непрактичности» полиматов оказывается очень высокой: социальные кризисы, экологические проблемы, т.е. все, что чревато кризисом человечности, в конце концов. Но мы по прежнему обольщаем себя надеждой, что узкие специалисты нам помогут.
Я же говорю: нет, но только углубят кризис, доведут его до состояния катастрофы. Опомнимся ли мы, прежде, чем эта катастрофа произойдет? Вот вопрос, который меня тревожит.
