9 декабря – день рождения одного из главных теоретиков мирового анархизма, князя Петра Кропоткина (1842-1921). Географ и геоморфолог, исследователь тектонического строения Сибири, Средней Азии и ледникового периода, историк, философ и эволюционист создал завладевшую умами многих современников идеологию анархо-коммунизма. Причем идеи Кропоткина о «безгосударственном» устройстве общества остаются влиятельными и поныне.
«Петр Алексеевич Кропоткин был редким живым воплощением аполлинического духа. С ног до головы он был вооружен солнечной трезвостью, постоянством, непоколебимой уверенностью в своих целях и средствах… Он послушный, почти благоговейный ученик природы», — писал соратник Кропоткина, юрист, экономист и журналист Алексей Алексеевич Боровой, глава анархического издательства «Логос», который в отчете Охранного отделения он именовался «любимцем московского студенчества».
В основном своем труде «Анархизм» Боровой категорически отрицал анархо-индивидуализм Штирнера и Ницше, ставящий интерес личного «Я» выше интересов общества. При этом он критиковал и анархо-коммунизм князя Кропоткина, при котором общество поглощало до конца человеческую личность. Кропоткинский метод познания основал был на едином для всех законе солидарности и взаимной помощи и поддержки как двигателях прогресса.
Новый общественный строй виделся Кропоткину как вольный федеративный союз самоуправляющихся единиц (общин, территорий, городов), основанный на принципе добровольности и «безначалья». Предполагалось коллективное ведение производства, коллективное распределение ресурсов и вообще коллективность всего, что относится к экономике, сфере услуг и человеческим взаимоотношениям.
Коллектив, по Кропоткину, представлял бы собой группу заинтересованных в своей деятельности людей, которые понимали бы, зачем и для кого они всё это делают, чего было бы достаточно для их добровольной деятельности. На смену «отвлечённому философствованию», считал Кропоткин, должен прийти «истинно научный метод».
В вымечтанных князем Кропоткиным человеческих организациях отсутствуют начальники, отсутствует какая-либо принудительная власть, как мы сейчас понимаем это слово, а всё основано на необходимости, понимании, увлечённости людей своим делом.
«Вспомнил почему-то князя Кропоткина (знаменитого анархиста). Был у него в Москве. Совершенно очаровательный старичок высшего света — и вполне младенец, даже жутко». (Иван Бунин)
Семья Кропоткина принадлежала к древнему роду князей Смоленских, Рюриковичей, в 13-м поколении. А фамилией своей влиятельный теоретик анархизма обязан прозвищу Дмитрия Васильевича Крапотки, современника Ивана III Великого (того самого, который «меняет профессию» в комедии Леонида Гайдая). Его отец владел в трёх губерниях имениями с более чем 1200 крепостных мужиков с семьями. Мать умерла, когда Петру было 3,5 года.
Окончив с отличием Пажеский корпус, Пётр Алексеевич был произведен в офицеры и в 19 лет добровольно избрал военную службу в казачьих частях в Сибири. Он был назначен в Читу в чине есаула чиновником по особым поручениям при и.о. губернатора Забайкальской области.
Под командованием генерал-майора Болеслава Казимировича Кукеля Кропоткин прослужил в Амурском казачьем войске несколько лет, за время которых участвовал в экспедициях по Восточной Сибири, Манчжурии, сплавлялся по рекам Амур, Шилка и Ингода, ведя картографические, геологические, палеогляциологические (древних ледников) и орографические (форм рельефа) исследования.
Под именем «купца Петра Алексеева» Кропоткин собирал материалы по общественному устройству бурятов, якутов и тунгусов. Он встречался с декабристами Завалишиным и Горбачевским, а также ссыльнокаторжным революционером Михайловым, после чего участвовал в комиссиях по подготовке проекта реформ тюрем и систем ссылки. Еще князь взялся за составление проекта городского самоуправления, но его настолько тяготил действующий управленческий аппарат, что идею некоего преобразования посредством реформ он вскоре забросил.
«Кропоткин был одновременно и ученым, и социалистом-реформатором. Им владели две страсти: желание знать и желание работать для блага человечества… Основной сущностью его характера были любовь к людям, сострадание к бедным и угнетенным… Приписывая народу, массе все добродетели и способности, он упрощал дело. Не видел препятствий в виде невежества, отсталости… Видел вещи такими, какими он желал бы, чтобы они были и какими, как мы все надеемся, они когда-нибудь будут…» (Эррико Малатеста, соучредитель анархистской итальянской газеты «Umanitа Nova»)
Очень полезно, даже мы бы сказали необходимо любому человеку, имеющему отношение к науке, почитать труд Петра Алексеевича «Современная наука и анархия» (1913). «Наше понятие об анархии представляет собой необходимое следствие общего большого подъема в естественных науках, который произошел в XIX столетии. Именно изучение этого подъема, а также замечательных завоеваний науки, сделанных в течение последних 10 или 12 лет минувшего века, и побудило меня приступить к настоящей работе», — пишет Кропоткин в предисловии. Малатеста в 1920-х годах, пусть и не вполне справедливо, упрекал Кропоткина в «механицизме» и стремлении свести дело освобождения человека к природному детерминизму, предупреждая, что «наука – это оружие, которое может служить как добру, так и злу; но сама она полностью игнорирует понятия добра и зла», потому идеал анархизма – человеческая свобода, этика, солидарность – вытекает не из научной предопределенности, а из свободной воли людей.
С военной службы Кропоткин ушел в 1867 году, после восстания польских каторжан, в подавлении которого он не участвовал. Вся семья Кропоткиных переехала из Москвы в Санкт-Петербург, где уже состоявшийся ученый поступил на математическое отделение физико-математического факультета университета и одновременно – на гражданскую службу в Статистический комитет Министерства внутренних дел. Им руководил крупный ученый, географ-путешественник Петр Семёнов (с 1906 года он добавил к своей фамилии «Тян-Шанский», описав одноименные горы).
Успехи Кропоткина на естественнонаучном исследовательском поприще были отмечены Императорским Русским географическим обществом: его принимают в члены общества, избирают секретарем отделения физической географии и награждают золотой медалью за отчет об Олёмкинско-Витимской экспедиции. Петр Алексеевич приступает к научной работе на тему строения горной Азии и законов расположения ее хребтов и плоскогорий – которую впоследствии считал своим «главным вкладом в науку».
21 марта 1874 года 31-летний Кропоткин сделал сенсационный доклад в Географическом обществе о существовании в недалеком прошлом ледниковой эпохи – а уже на следующий день был арестован за принадлежность к тайному революционному кружку и заключен в тюрьму Трубецкого бастиона в Петропавловской крепости.
«К числу самых законченных жизней, какие я только встречал и насколько простирается мой опыт — принадлежит жизнь Верлена и жизнь князя Кропоткина. Оба эти человека годами сидели в тюрьмах. Верлен — единственный христианский поэт после Данте, а другой с душой Христа, прекрасной, белоснежной, пришедший, как говорят, из России». (Оскар Уайльд)
Дело в том, что, получив в 1872 году разрешение на научно-исследовательскую поездку за границу с целью изучения глетчеров, Кропоткин вступил в Швейцарии в Юрскую федерацию Первого Интернационала: «разъедающее противоречие» окружающего мира заставило его отставить научную деятельность на второй план. Вернувшись в Петербург, ученый вошел в народнический кружок «чайковцев», который вел революционную агитацию среди рабочих.
Значимость научного открытия Кропоткина о ледниковом периоде была столь велика, что в Петропавловской крепости ему, по личному распоряжению Александра II, были предоставлены перо и бумага и возможность работать над книгой. Кропоткин, в частности, предсказал существование и рассчитал координаты Земли Франца-Иосифа и Северной Земли – что имело вес в территориальных притязаниях Российской империи.
Будучи переведенным с признаками цинги в арестантское отделение Николаевского военного госпиталя на Песках, летом 1876 года Кропоткин совершил побег. Пробравшись через Финляндию, Швецию и Норвегию, из датской Христиании он отплыл в британский Гулль – а потом, следуя за зовом революционных интересов, вернулся на континент в Швейцарию.
Там он поселился в городе часовщиков Ла-Шо-де-Фон. Представители часового ремесла были подходящей аудиторией для анархической пропаганды Кропоткина: они прекрасно понимали объяснения того, кого Малатеста упрекал в «механицизме».
«Он был полон очарования и доброты, которые одинаково пленяли и друзей, и врагов, и пожалуй, в большей мере, чем его огромная эрудиция и прекрасная воспитанность». (Эмма Гольдман)
Менее года спустя, в шестую годовщину Парижской коммуны, вместе с другими членами Юрской федерации Кропоткин участвовал в Берне в демонстрации, а затем появился на двух бельгийских конгрессах анархистов – в Вервье и в Генте. Полиция Бельгии попыталась его арестовать, но ему снова удалось улизнуть в Лондон, а оттуда – в Париж, под сень французских социалистов. И там он чудом избежал ареста на очередную годовщину Коммуны, и снова вернулся в Швейцарию – на сей раз, в Женеву. Там 36-летний Кропоткин встретил свою любовь, Софью Ананбеву-Рабинович из Томска, которая приехала в Европу учиться.
Петр Алексеевич затеял выпускать международную газету «Бунтарь» на французском языке, после чего швейцарское правительство, с подачи правительства Российской империи, предписало ему – как «опасному революционеру» — покинуть пределы страны. И снова Франция, и теперь уже таки арест по обвинению в организации взрывов в Лионе вместе с лионскими анархистами. Под давлением российского правительства Кропоткина приговорили к 5-летнему тюремному заключению. Во французской тюрьме он также обратился к научной деятельности: написал на английском языке статью «Чем должна быть география», которую в 1885 году опубликовал журнал «The Nineteenth Century».
В январе 1886 года, благодаря протестам левых депутатов и ряда общественных деятелей, Кропоткин вышел на свободу. Вместе с женой он переселился в Великобританию и сотрудничал с «Британской энциклопедией» (статьи Russia, Cossacks, Siberia) и «Энциклопедией Чемберса». Посетив в 1897 году Канаду, Кропоткин высказал мысль о геологическом родстве ее с Сибирью.
Наступил 1917 год, состоялась так называемая Февральская революция – и 74-летний Кропоткин не мог усидеть в благополучной Англии. Он возвращается на родину, где его встречают с размахом – в том числе лично военный министр Александр Керенский ждет его в зале Финляндского вокзала Петрограда с предложением войти в состав Временного правительства. Кропоткин ответил отказом, заявив, что «ремесло чистильщика сапог считает более честным и полезным». Также Петр Алексеевич отказался от ежегодной пенсии в 10 тысяч рублей, предложенной ему новым правительством. Все стремительно возникавшие комитеты, клубы, общества старались заручиться именем престарелого князя с окладистой бородой, который удивлял своим милым добродушием людей, представлявших себе «анархиста» не иначе, как в образе зверином.
Кропоткина разочаровала как Февральская революция, так и встреча с российскими анархистами – «грубыми развязными молодыми людьми, взявшими за основу принцип вседозволенности». Октябрьская революция застала князя в Москве. За 2 дня до нее анархист Атабекян опубликовал «Открытое письмо П.А. Кропоткину», в котором призывал возглавить анархическую социальную революцию, долженствовавшую защитить трудящихся как от ожесточенной классовой борьбы, так и от «уличного большевизма». Но… Петр Алексеевич явственно видел тенденцию к концентрации новой власти в партии большевиков, а также то, что партия ни с кем делить эту власть не пожелает. Он даже не стал давать советы Нестору Махно, обратившемуся к нему в 1918 году с вопросами об организации революционной деятельности среди украинских крестьян. «Этот вопрос связан с большим риском… и только вы сами можете его разрешить», — уклончиво ответил Пётр Алексеевич.
Они с женой отказались от предложенной большевиками квартиры и пайка в Кремле и переехали в подмосковный Дмитров, получив подписанное Лениным «охранное удостоверение». В Дмитрове «князь анархистов» работал над книгой «Этика». В начале 1921 года он тяжело заболел воспалением легких. Ленин экстренно направил к нему группу лучших врачей во главе с наркомом здравоохранения Николаем Семашко. Однако Кропоткина, пожалуй, уже ничто не держало на этой земле, и 8 февраля в 3 часа утра он тихо скончался. Гроб с телом был доставлен специальным траурным поездом в Москву и установлен для двухдневного прощания в Колонном зале Дома Союзов – бывшем здании московского Дворянского собрания. Из тюрем даже выпускали под честное слово анархистов-арестантов для того, чтобы они могли проститься со своим «вождём».
«Светлая душа Кропоткина остается с нами. Его труды, проникнутые верой в человека и любовью к нему, будут воспитывать в духе правды-справедливости наши молодые поколения. Могила на Новодевичьем кладбище, где покоится его прах, явится сборным местом для всех, чтобы также глубоко прочувствовать смысл жизни человеку, как это чувствовал, понимал и олицетворял сам он, Петр Алексеевич Кропоткин». (Е. К. Брешко-Брешковская. «Три анархиста: П.А.Кропоткин, Мост и Луиза Мишель (Воспоминания).
Отметим, что академик Европейской академии наук Украины Олег Викторович Мальцев с февраля работает в настоящее время над монографией «Неизвестная история анархизма». «Гранит науки» поставит читателей в известность о дате выхода этого фундаментального труда – который, вероятно, как и многие другие книги ученого, будет выложен в свободный доступ.
Читайте также: Феликс Гваттари (1930-1992): неуёмный анархист и икона современной философии