Как стать хорошим гомеопатом?

Совсем скоро выйдет фундаментальная работа — монография, которая посвящена психике человека. Этот труд не только даст однозначный ответ на вопрос о том, что же такое психика; покажет всесторонний взгляд на это явление всех предшественников; но и раскроет читателям понимание того, как этот механизм использовать в своей повседневной жизни. Это будет уже третий том из серии научных трудов, раскрывающих феномены человеческого естества. Более 15 лет в НИИ «Памяти им. Г.С. Попова» ведутся исследования в области человеческого разума, сознания, психики и памяти. И вот настало время делиться результатами научных изысканий. В 2022 году вышла монография «Работа разума в режиме выполнения задач. Том 1», в 2023 году «Сознание. Теория тренировки. Том 2», а сейчас на подходе «Психика. Том 3». Мы уже давно сотрудничаем с НИИ и авторы –  директор Института, академик EASU и УАН Олег Викторович Мальцев и его научный ассистент Ирина Игоревна Лопатюк — согласились поделиться фрагментами из будущего труда с нашими читателями.

Ранее мы уже публиковали фрагменты из главы №3 «МИРОВАЯ МОДЕЛЬ ПСИХИКИ», и главу об истории гомеопатии, теперь делимся с вами новым фрагментом — главой № 10 «Чему придется научиться, чтобы стать хорошим гомеопатом?»

Данная глава представляет собой практическую компиляцию базовых положений и открытий, представленных на пер­вом семинаре 2023 года, посвящённых гомеопатической дисциплине. Поскольку формат семинара — диалог двух учёных-практиков, в тексте сохраняется не только последователь­ность диалогов, но и критические положения, замечания и последую­щий праксеологический дискурс.

Краткая рекомендация читателю: обратить непосредственное внимание на природу репрезентованых феноменов психики, которые был осмыс­лены и апробированы при сравнительно-сопоставительном анализе исследовательских сред аллопатии и гомеопатии.

Семинар-практикум проводили:

Цель семинара — разобраться с ведущим фактором в гомеопатии (кон­цепции и модели), от чего напрямую зависит уровень профессиональ­ной подготовки эксперта такого плана. Изначально такая форма научной репрезентации как «семинар» есть некое обобщение опыта, и потому первая тема: «Чему нам всем придется научиться для того, чтоб стать хорошим гомеопатом?».

Медицина — это не шутки. Ошиблись — можете себе здоровье и себе покалечить, и па­циенту своему. Поэтому не хотелось бы допускать врачебные ошибки, а значит, учиться гомеопату предстоит не за страх, а за совесть.

Л.М.: Если бы не посчастливилось встретить людей, которые меня обучали гомеопатии, то добиться каких‑либо профессиональных вы­сот и достижений на этом поприще было бы невозможно — и этот факт однозначный.

Итак, первое, на чем я бы хотел акцентировать внимание: когда мы го­ворим о гомеопатии, мы должны понять, что это другое видение и мыш­ление человека и другое видение подхода лечения.

О.В.: Леонид Маркович сделал акцент на том, что решившему шагать по дороге познания гомеопатии предстоит поменять мышление и подход к делу.

Л.М.: Это самое главное. Дело в том, что большинство привыкли к так называемому «традиционному» лечению, линейному методу. В гоме­опатии же важно суметь рассмотреть пациента через другую призму. Мы должны смотреть на пациента другими глазами и видеть пациента другими глазами, мыслить иными характеристиками.

Предстоит уйти от таких показателей, как таблетка. Всё иное.

Гомеопатия начинается с детального сбора информации. Разве не привычна история, когда человек приходит на прием к врачу, где ему и сообщают: «Вот тебе таблетка: половина — от головы, половина — от живота». В гомеопатии данный принцип совершенно не работает. В пер­вую очередь, предстоит детально собрать информацию о человеке — буквально от рождения и до текущего положения вещей.

Нужно еще запомнить в гомеопатии следующий аспект. Зачастую че­ловек обращается к гомеопату с одной проблемой (допустим, у него болит желудок), а причина кроется в ином (с желудочно-кишечным трактом, в целом, все в порядке). Так, акцентируя и уделяя внимание нынешним, видимым симптомам, мы можем не заметить исходной глу­бины, именно причинно-следственных механизмов, которые на самом деле и являются корнем.

Итак, когда мы полностью собираем информацию, перед нами слов­но расстилается дорога жизни человека, поскольку заболевание — это как веретено, которое от рождения и до сегодняшнего момента наматывается-наматывается, собирая на себе витки жизненной ле­тописи человека. На этом пути могут быть взлеты и пики, могут быть падения и ямы, но в принципе это определенное «веретено» имеет место быть. Десятилетиями веретено формировалось, события и сим­птомы наматывались слой за слоем, пока не наступило “сегодня” — день обращения пациента к эксперту. И что же наблюдает эксперт? Перед ним буквально “расстилается” картина следствия, последний виток веретена. И вот когда мы видим следствие, не поняв, а что же кроется за понятием “причина”, трудно понять, а с чего вообще начинать лечить и что требуется разрешить.

Мои учителя показывали: мы, врачи, всегда сталкиваемся с проблемным вопросом «А что же нужно пациенту — убрать местную симптоматику или действительно, как говорится, «добраться до Вильяма, до Шекспи­ра», т. е. до корня? Иными словами, мы будем его лечить или же убирать местную симптоматику?” более того, многие пациенты открыто заявля­ют: «Не-не-не! Мне только, чтоб не чесалось». Уберите один послед­ний симптом, вызывающий дискомфорт, и всё, пациент будет доволен. И в таком случае мы должны понимать: Да, наша цель — убрать вот это». Но тогда мы должны объяснить пациенту, что произойдёт после, и как могут развиваться последствия.

Видеть пациента комплексно, качественно осуществив сбор инфор­мации — это первое, с чего начинается гомеопатия на практике.

О.В.: Полагаю, целесообразно нарисовать некую эвристическую мо­дель. На модели два человека: гомеопат и пациент. Внутри пациента нарисуем веретено.

О.В.: Продолжим “обыгрывать” и осмысливать этот рисунок, чтобы всем стало понятно. Л.М. сказал, что мы должны воссоздать картину болезни и информацию о человеке таким образом, чтоб у нас сформи­ровалось веретено, чтоб мы видели, с чем мы конкретно будем иметь дело. Соответственно, это уже несколько другой подход. Л.М. говорил, что нужно сознательно изменить подход к врачебной задаче, и как раз на основании модели это и возможно.

Вот практический ответ на вопрос, как управляемо возникают первые изменения в восприятии общей системы вещей.

Л.М.: Допустим, перед нами “карта”, на которой полностью собран ана­мнез жизни человека с его симптоматикой, заболеваемостью и т. д., тогда мы четко можем понимать, что есть в наличии. Это раз. И второе — воз­никает вопрос: а чего нам необходимо достичь, какая цель перед нами стоит — лечение хроники или снятие каких‑то сиюминутных симптомов?

О.В.: Т.е. у нас вот это веретено заболевания бывает хроническое… Этих «веретён» может оказаться несколько?

Л.М.: Нет. Это «веретено» вообще одно у человека по жизни существует. Давайте попробуем так представить: это «веретено» состоит из множе­ства намотанных слоёв, как «луковица».

О.В.: Соответственно, когда снимаем кожуру, под ней кроются различ­ные заболевания, например, хронические “слои луковицы”.

Л.М.: Абсолютно верно. «Веретено» отражает, как «наматывается» симптоматика. Мало того, что на данный момент пациента беспоко­ят, например, изъязвления, важно выяснить, как по организму “ходил и перемещался” этот симптом ранее в жизни. Как его медикаментозно задавили, куда‑то перетащили. Вот это и показывает в ретроспективе «веретено». Но для качественного анализа анамнеза к «веретену» важно еще добавить такую модель, как «луковица».

Допустим, на данный момент работа с пациентом у нас есть «луковица», верхние слои которой мы видим здесь и сейчас, — это симптоматика, что и проявляется на данный момент. Например, кашель, рвота, повышенная температура. Кожура, которую мы снимаем — это симптомы. Мы словно начинаем человека «раздевать», анализируя симптомы один за дру­гим. В аллопатическом смысле возможно первые «листы» снять (сбить температуру) и на этом остановиться. Вопрос: а какова наша конечная цель? Иными словами, до какого слоя предстоит раскрутить веретено?

Раскручивание этого «веретена» — это и есть послойное снятие «лист­ков луковицы», то есть симптомов, последствий определённых проис­шествий, произошедших в жизни человека.

О.В.: Нам нужно до конца снять все листы?

Л.М.: Повторюсь, всегда актуален вопрос: до чего мы хотим дойти? До какого положения дел? Надо ли снимать тот или иной слой или же нет?

В целом, почему настолько важно понять это «веретено»? Во-первых, осуществить качественный и предметный сбор анамнеза (на основа­нии модели). Во-вторых, симптоматика этих слоёв «луковицы» будет наглядно показывать, а что именно предшествовало каждой болезни. Т.е. лечение — логически сродни скольжению по магнитной пленке, с конца кассетной записи — в начало, (буквально по «веретену» дви­жемся обратно, от последних витков — к самым старшим).

О.В.: Т.е. надлежит раскручивать «веретено» в обратную сторону?

Л.М.: Да. И самое главное, что предстоит понять: когда мы аналитически двинемся вспять вращению веретена, важно внимательно наблюдать, что всплывает в результате. Мы назначили лечение, допустим, — что‑то отшелушилось и что‑то новое всплыло — какой‑то следующий симптом, другое изменение.

В гомеопатической среде мы работаем двумя этими инструмента­ми — «луковица» и «веретено»: на основании тщательной сборки «веретена» проводится диагностика и делается вывод о тактике лечения «луковицы», а также ей соответствующая симптоматика. Мы даже поймем, когда заболевание было задавлено, на каких уров­нях “заново вышло на поверхность” и т. д. Это весьма информативно.

О.В.: Т.е. мы собрали «веретено», а потом представили его в виде «лу­ковицы»; начинаем ее «раздевать», а пленка разматывается в обратную сторону. И получается, что конец будет началом, а начало станет кон­цом.

Л.М.: Абсолютно верно. Модель наглядно нам будет очень помогать, потому что зачастую благодаря т. н. «лечению» многие заболевания подавляются. Простой пример: изначально была какая‑нибудь экзема на коже, ее подавили — та ушла внутрь, допустим, в легкие, и человек сейчас приходит, кашляет и говорит «у меня симптоматика легких». Мы начинаем бороться с этой симптоматикой, симптоматика уходит, и на коже снова появляется экзема, значит, мы правильным путем идем.

О.В.: Отмотали — «вылезла» предыдущая симптоматика, отмотали — проявилась предыдущая.

Л.М.: Именно. И что самое интересное, можно контролировать, пра­вильно ли отматываем или же нет. Вот тут нам в помощь т. н. Закон Ге­ринга.

Закон Геринга говорит именно о подавлении, т. е. контроль нашего лече­ния осуществляется тем, что симптоматика, когда мы ее не подавляем, всегда движется из середины наружу и сверху вниз. Итак, представим: сидит перед вами человек и кашляет, жалуется, говорит, у него что‑то с легкими. Мы с ним побеседовали, собрали «веретено» и поняли, что до проблематики с лёгкими боролись с экземой, а до этого еще про­исходило то‑то и то‑то.

Начинаем лечение против кашля. Кашель купируется — и у пациента снова начинается экзема. Значит, мы надавили на нужную кнопку. А если мы начинаем лечить кашель, условно нажимаем на кнопку, а у человека депрессия начинается, а не экзема, значит, не туда давим, прилагаем усилия в неверном направлении. Как следствие, симптоматика легких подавляется, переходя на другой уровень, что есть очередной виток веретена. Симптоматика, Законы Геринга в сочетании с «веретеном» и «луковицей» нам в пользу.

Закон Геринга гласит, что, если не подавлять заболевание, то симпто­матика идет из середины наружу (выталкивается вовне) и сверху вниз (осуществляется сброс). Когда мы по «веретену» наблюдаем, что наше лечение идет согласно текущей симптоматике человека, мы понимаем, что правильно назначили лечение, т. е. правильно раскручиваем «ве­ретено», правильно начинаем отщипывать эти листочки «луковицы». Когда мы говорим «сверху вниз», мы видим то, что у него есть из тех заболеваний, и как они начинают выходить, т. е. куда мы их толкаем, в прямом смысле слова. Если к нам пришел человек, у него симптомы исключительно психические, мы можем оценить в дальнейшем именно на биологии, в какой точке произойдёт выталкивание заболевания.

Давайте разделим острые заболевания и хронические заболевания, чтоб их не путать. В случае острых заболеваний мы вообще не обреме­няем пациенту жизнь, упрощённо говоря. Какая наша задача — острая локализация или избавление от какого‑то хронического заболевания? Допустим, есть какой‑то гнойник, мы начинаем назначать препараты, которые вскрывают этот гнойник — всё, на этом мы закончили. А потом мы можем задуматься, откуда, по какой причине произошёл этот гной­ник. Человек возвращается через какой‑то промежуток времени, гово­рит «А у меня опять гнойник». Мы еще раз вскрыли, еще раз вскрыли… Не вопрос — мы можем так вскрывать очень эффективно и долго, я бы сказал, постоянно. Человек приходит, говорит: «Ой, так замечательно, вы мне все это вскрывали. А как бы мне сделать так, чтобы подобные отклонения вовсе не появлялись?».

О.В.: Тогда нам нужно понять, как уже раскручивать этот виток симпто­матики, что именно является предшествующим. Как мы это делаем? Если нужно понять, почему это проявляется в качестве симптома, нуж­но, опять же, собрать «веретено»: проанализировать, что было у этого человека и проследить, как это всё на этом «веретене» развивалось.

Есть ли какой‑то подход, как это делать?

Л.М.: Надо еще запомнить, что мы собираем анамнез не только био­логический, но еще, самое главное, — психологический, состояние психики — это очень важно. Мои учителя всегда объясняли так: «Когда мы говорим о любой хронике, то, какая бы симптоматика внизу ни была, желательно бы нам начинать от симптоматики, которая идет на психи­ке». Т.е. вход — это психика. Это принцип, касающийся хронического аспекта. Т.е. когда «веретено» собрано, то «щупать» человека желатель­но, отталкиваясь от его психологической симптоматики.

Примеры. Обращается женщина и говорит: «Вы знаете, у меня так ко­лени болят». Мы начинаем собирать анамнез, а психика подсказывает нам, допустим, следующую симптоматику: последние годы пациентка всегда плаксивая, удрученная, а в детском возрасте, наоборот, была су­перактивной. Нам нужно проследить уровень ее «психической жизни». И начинать первичные действия на уровне плоскости психики. Если у пациентки болят колени и нужно раскрутить хронику, а на данный момент у нее голова все время болит, она все время устает, ей хотелось бы посидеть/полежать, плачет все время. Т.е. начинаем симптоматику “прощупывать” именно со стороны психической плоскости — и “вере­тено” раскручивается.

Да, меня так учили. И могу сказать, что я разные способы пробовал. Когда я начинал с хроники и с биологии, то начиналась такая чехарда — можно запутаться. Сумасшедший дом. Вылезает все на свете. Когда начинаешь с уровня психики, выздоровление происходит более уре­гулированно. Но, опять же, это когда мы о хронике говорим, т. е. у нас задача — вылечить какое‑то долго существующее заболевание.

Л.М.: Когда мы говорим об острых заболеваниях, допускается про­стой подход: нужно что‑то сейчас сделать, чтобы данное заболевание прошло. И всё. Допустим, насморк — мы должны что‑то сделать, чтобы прошел насморк. Горло болит — мы должны что‑то сделать, чтобы про­шло горло. Резко заболел сустав, гнойник, заноза — мы можем это все купировать. Человек в послеоперационный период всего наизнанку выворачивает, тошнит и т. д.: можно три крупинки гомеопатического препарата дать — и он себя человек сразу начнет чувствовать лучше. Но это наше местное, локальное лечение, которое мы сейчас проводим и тем самым помогаем человеку.

Допустим, мы рассматриваем фурункулёз, какова наша цель — убрать фурункул или же причину, почему возникает фурункулёз? Дело в том, что если целью стоит убрать фурункул, просто назначаем определен­ные гомеопатические препараты, и они вскрывают этот фурункул, очи­щают и т. д. И всё. А вот ежели мы ставим цель какое‑то хроническое заболевание излечить, тогда мы должны комплексно подойти к этому с учетом «веретена», с учетом «луковицы», с учетом понимания, какой слой мы снимаем и что выходит на поверхность впоследствии, т. е. не задавливаем ли мы своими действиями опять же это заболевание даль­ше. И напротив, надлежит, чтобы мы всё наружу извлекали — поэтому нам «веретено» как феномен и в помощь, чтобы мы по «веретену» четко понимали, что тянем. Именно по жизни человека, по этому «веретену» все записано. «Луковица» — это та симптоматика, которую мы видим на данный момент, которая всплывает на данный момент.

О.В.: Как понять, что появилось то, что нужно? По «веретену». Когда мы собираем анамнез пациента, четко понимаем, что за чем в жизни шло, и записываем. Вот для этого «веретено» это нужно. Чтоб мы у каждого записали его собственное «веретено», и когда мы тянем нашим лече­нием что‑то, мы смотрим, соответствует ли то, что у нас вышло, тому «веретену», которое у нас записано. Если мы уходим в другие дали, то мы не туда пошли. Очень важный феномен.

Л.М.: И еще существует подход, позволяющий оценить уровень пора­жения. Наш организм и вообще человек — это как многослойная защита, барьеры, барьеры, барьеры. Как это на примере выглядит?

Вот рождается ребёнок, редко у него что‑то сразу случается с печенью, легкими, в основном входные ворота рот-нос-глотка, пуп и т. д.

Допустим, рот-нос-глотка: инфекция зашла, мы ее не вылечили, а за­давили, протолкнули ее дальше. Куда же инфекция отправится? Она пойдет на внутренние органы, т. е. в лёгкие, коленки, кишечник. И мы смотрим: сначала была острая респираторная инфекция, потом хрони­ческие тонзиллиты пошли, а после хронических тонзиллитов у ребёнка бронхит начался и не прошёл, а после бронхита у него еще бронхит с астматическим компонентом начался, а потом вдруг у него еще ко­ленки заболели. И это каждый раз пробой уровней.

Самое интересное, на самом последнем уровне стоит отклонение имен­но психического состояния. Если клиника уже пробивается на уровне психики, это говорит, что мы пролетели всю биологию и вот теперь мы имеем дело с этим. Конечно же, пример приведён сугубо для понима­ния логики устройства.

Допустим, нужно оценить тяжесть пациента: когда пациент пришел и у него наблюдается симптомы и на уровне биологии, и психики, а так­же просматриваются многочисленные органические поражения. В та­ком случае речь идёт о том, что у пациента всё, как решето, пробито, т. е. все уровни и все барьеры пробиты, а в результате — множественность поражения. О чем свидетельствует такая картина? Что когда мы «лу­ковицу» потом будем снимать, представьте только на мгновенье, какая масса симптоматики будет всплывать? Поэтому мы должны собрать «веретено», а потом сформировать представление «луковицы», а значит, что каждый раз, применяя препарат, мы будем иметь дело с каким‑то отслоившимся компонентом, и новое будет всплывать перед нами.

О.В.: Когда мы раскручиваем «веретено» и каждый раз доходим до сле­дующего барьера (т. е. то, что было у человека, или то, что всплыло), у нас всплывает симптоматика, соответствующая этому уровню в «веретене» и мы назначаем новый комплекс препаратов, точка приложения усилий которых согласуется с пробитым барьером. Пришел человек с одним заболеванием, мы назначили препараты, эти листки «луковицы» отпали, а затем что‑то всплыло.

Л.М.: Вот тогда и возникает вопрос: что именно? Но что бы ни всплыло, мы прикладываем усилия уже к этим “листкам луковицы”, т. е. лекар­ственная точка приложения к вновь всплывшим листочкам. Это именно подход, который требуется держать во внимании. Это совсем другой, отличный от подхода в аллопатической медицине. Без описанных мо­делей мы не поймем логику.

Барьер — это то, что было у человека, или то, что всплыло. Т.е. мы когда отматываем один слой, мы во что‑то упираемся. Каждый новый слой «луковицы» — это т. н. барьер, в который мы уперлись, некие ворота. И мы должны оценить, в какие ворота уперлись; оценить, что собой представляют эти ворота, а в зависимости от этого сделать вывод, тем ли путем мы пошли, правильно или неправильно назначили препараты и пр. Новые ворота — это каждый раз как новый слой «луковицы».

Л.М.: На деле мы начинаем с симптомов психики. Входные ворота — всегда с психологической симптоматики. Мы должны понять, какая сим­птоматика проявляется со стороны именно психики на данный момент, соответственно, мы начинаем препаратами давить именно туда. Смо­трите, на биологии наблюдается одна симптоматика — ноги, руки, а на уровне психики — человек сидит и плачет, плачет, плачет. И я не руки с ногами начинаю препаратами лечить, а вот эту плаксивость. Я беру препарат, который бы работал с симптомом плаксивости. У пациента наблюдается симптоматика на уровне психики и на уровне биологии, и я захожу препаратом с симптоматики психики. В гомеопатии все на­много проще — я просто ищу препарат, который вызывает слезы. Всё. Я просто раздеваю «луковицу».

Запоминаем первый принцип: начинаемю идти с симптоматики пси­хики. Второй принцип — принцип подобия (similia similibus curantur): если я вижу, что человек плачет, то я ищу препарат, вызывающий слёзы, допустим у женщины это Игнация (Ignatia amara). Я начинаю движение по веретену с Игнации. Эта Игнация вызывает именно плаксивость, пониженное настроение — у женщин в основном, у мужчин немного другое. Но принцип один — я всего лишь ищу препарат, который вызы­вает плаксивость и подавленное настроение и начинаю его назначать, т. е. захожу именно этим препаратом. Всё. Как только я его назначил, я смотрю, что отшелушилось и что всплыло.

Почему тут всегда важен контакт «пациент-врач»? Потому что при назначении любого препарата я должен понять, а что же “всплыло” дальше. Я препаратом давлю плоскость приложения усилий, и должен тем самым понять, а что спать движется на меня. И потом я должен за­ключить, куда я надавил, правильно или неправильно.

О.В.: Целесообразно, что невидимое создает видимое, что нужно прикладывать усилия к невидимой стороне, т. е. не к колену ноющему, а к невидимой стороне, т. е. к более высокому уровню. Иными слова­ми, мы повышаем уровень решения задачи, поднимаемся к психике. Можем ли мы утверждать сообразно гомеопатии, что заболевание идет от психологического уровня? Т.к. мы движемся вглубь, снимая шелуху, все‑таки нас больше интересует психика, правильно? Т.е. причина кроется там.

Л.М.: Мои учителя всегда говорили: когда мы имеем дело с любой хро­никой — не с острым состоянием, а именно с хроникой — то сердцевина и точка приложения усилий — на уровне психики. Кто начинает акценти­ровать на уровне биологии, и я пробовал, такой “винегрет получается”, что невольно за голову хватаешься. Зачастую, когда мы давим на уро­вень биологии, мы понимаем, что не движемся по «веретену» пациента, а уходим неизвестно куда. Всплывать начинает то, что “не от анамнеза сего”, а потом, самое интересное, что всеми нелепыми назначениями вы словно подожди не пиши Тихо не пиши дарите пациенту эту симпто­матику. У него ее не было, а вы этими препаратами подарили пациенту текущую симптоматику, и теперь она у него существует.

Кстати, довольно часто наблюдается ситуация, при которой пациент, скажем, лечился у какого‑то гомеопата и приходит к тебе. Во-первых, приходится отслеживать, а что же пациенту назначали гомеопатиче­ски, особенно в каких‑то определенных потенциях, потому что он уже приходит не с основным своим заболеванием, а с подаренными сим­птоматиками тех препаратов, которые ему назначали.

Вопрос из аудитории: «К примеру, симптоматика — нервная система. Т.е. мне нужно прикладывать усилия к успокоению, лечению нервной системы?»

Л.М.: Нет. Мы не прикладываем усилия ни к какому успокоению, возбуж­дению. Мы прикладываем усилия к аналогичному препарату, подобию именно той симптоматике, которая наблюдается у пациента. Мы вообще не мудрствуем лукаво. Мы назначаем и смотрим, что “всплыло” впослед­ствии. Тут нужно понять, насколько сильно мы прикладываем усилия, что мы назначаем и что наблюдается в качестве обратной реакции.

А что самое интересное, ведь на биологии же еще что‑то будет всплы­вать вспять. Т.е. точка входа — на психике, но и на биологии всё начинает раскручиваться. Вот в этом вся суть. Когда мы на биологии давим, у нас “винегрет” получается, а когда на уровне психики задействоваться входные ворота, на биологии всё очень целесообразно начинает рас­кручиваться. Повторюсь, мы сейчас говорим о хронике.

Вопрос из аудитории: «Анамнез и сбор информации — что это такое? Перечень того, какими болезнями болел пациент?»

Л.М.: Нет. В гомеопатии мы должны запомнить и даже записать больши­ми буквами: эффективность зависит от детальности и скурпулезности сбора анамнеза жизни.

Т.е. начиная от рождения, вплоть до того, кто мама и папа, желанный/ нежеланный ребенок, как протекала беременность, что было во время беременности, что было у мамы, что было у плода, какие были роды, что происходило после. И вот так мы шаг за шагом движемся дальше.

Анамнез в гомеопатии иногда занимает 5–6 часов сбора. Все подроб­ности жизни, вплоть до того, что нравилось/мне нравилась (мы долж­ны даже собирать симптоматику нравится человеку холод или тепло, любит ли он сквозняк, на каком боку спит), т. е. всё нужно собирать. Мы должны и биологические, и психологические тенденции анализиро­вать, потому что бывает так, что выбор между препаратами кардиналь­но будет разниться в зависимости от того, любит человек холод или тепло. Многих детей укутывают, они кричат, на холод вывезли — и дети спокойно засыпают, а некоторых, наоборот, пока в тепло не затащишь, они будут орать. Это разные тенденции, что влияют очень сильно, и на основании этого мы очень много можем сделать выводов. Анамнез — это именно доскональный сбор событий и аспектов жизни, вплоть до того, что исследование именно с родителей начинать нужно, а не с момента первого посещения детского сада.

Вопрос из аудитории: «Возможно, существует подход, позволяющий быстро, качественно научиться подбирать то самое гомеопатическое лекарство к тому или иному симптому? Как Вы учились?»

Л.М.: Я просто брал и учил. Здесь требуется время. Если я вам покажу свои учебники Materia Medica и Similia, вы, наверно, не найдете ни одной страницы, где бы у меня 120 подчеркиваний не было, а потом перечер­киваний, а потом на страницах еще 120 дописок и т. д. У меня огром­ные тома, полностью параллельно исписанные на каждой странице. Другого нет. Невозможно просто в качестве предубеждения принять, что существует «аспирин, потому что он аспирин» — в гомеопатии это исключено. Ведь у каждого препарата, какой бы он природы ни был — растительной, минеральной или органической, — существует плоскость применения в органике и психике, а в органике ведь еще существуют разные системы (пищеварительная, кроветворная и т. д.), и у препара­тов существует своя точка приложения. И пока вы это сначала не пой­мете, не осознаете, с чем вы работаете… в помощь “опыт, сын ошибок трудных”. Поэтому мои учителя говорили, что более-менее достойным гомеопатом человек становится после 10 лет практики.

Тут ничего страшного не наблюдается, но смысл моего пояснения прост: принцип «learning by doing», т. е. мы понимаем принципы, а потом у нас появляются пациенты. У меня кто‑то в окружении всегда нуждался, я пребывал в безвыходном положении. С моральной стороны, это ужас­но, с другой стороны, у меня всегда была тренировочная база.

А почему так? Всё просто. Традиционная медицина открыто заявляла: «… мы ничего не можем», и у меня, как у врача и какой ответственного лица возникал вопрос о том, что же предстоит сделать? И вот тут садишься за груды учебников и начинаешь читать. По-другому никак. Вы же ви­дели труды Кента? Я сбился со счета, сколько раз я эти тома прочитал от корки до корки. Я только одно могу сказать, что на каждой странице в ходе практики, год за годом, оставлял собственные выписки, потому что я применял полученные данные. А потом проводил анализ того, что наблюдал у пациентов, потом я с этой грудой новых данных и наблю­дений шел к моему учителю и говорил: “…глядите, вот у меня было то, а затем появилась то». Учитель отвечал: «Давай теперь попробуем вот так». Я с его подсказками начинал пробовать действовать по-другому и тем самым и учился, и осуществлял лечение.

ПРАКТИЧЕСКИЕ ВЫВОДЫ И РЕКОМЕНДАЦИИ

ЧЕМУ ДОЛЖЕН НАУЧИТЬСЯ ЧЕЛОВЕК, ЧТОБЫ СТАТЬ ГОМЕОПА­ТОМ?

Л.М.: Работать, самостоятельно в первую очередь — это раз, и не терять связь с учителем. В данном случае без учителя продвинуться невозмож­но. Первая и главнейшая задача: изменить мышление, т. е. научиться по-другому мыслить, понять логику гомеопатии, логические модели, а потом предстоит понять, что без желания самого человека ничего не возникнет.

Расскажу, как у меня проходило знакомство с логикой и тактикой гомео­патии: изначально в жизни возникла громадная потребность разрешить задачу, которую традиционная медицина оставила за бортом. Затем, буквально из практики, возникло жгучее желание — просто мне стало крайне интересно. У меня была куча литературы, я начал в ней ориен­тироваться, начал вдумчиво читать. Я понимал принципы и наблюдал, какие принципы каким препаратам соответствуют. Я стал выписывать принципы назначения и применения гомеопатических препаратов столбиком, затем рассматривал их сочетания и т. д., что‑то пробовал экспериментально, наблюдал и фиксировал обратную реакцию. После обратной реакции я или попадал в ступор, или получал результат. Если случался ступор, я пытался советоваться с людьми, которые дольше занимаются изучением гомеопатической дисциплины. Советовался и применял, т. е. learning by doing, learning by doing. И, конечно же, в по­мощь упорство. Здесь без упорства самого человека ничего не случится, магии не произойдёт.

Гомеопатии нельзя научить, этому можно только помочь научиться. Но нельзя так, чтобы лекцию прочитать — и человек стал гомеопатом. Мало того, вы столкнетесь с множеством школ гомеопатии (начиная от индийской, греческой школ и т. д.), вы столкнетесь с множеством подхо­дов — и вы увидите, как многие современные вещи с учением Ганемана не имеют никакого сочетания. И что самое интересное, я присутствовал на лекциях других врачей-гомеопатов, я их слушал, они говорили одно на лекции, а потом шли к пациентам и делали всё совершенно наобо­рот. Такого разночтения я понять тоже не мог. Т.е. советоваться всегда нужно и важно.

Потенции и потенцирование — что важно знать?

Потенция — это всего лишь уровень разведения лекарственного пре­парата. Почему ругают гомеопатию? Первое, что ей приписывают — это «в основе ваших препаратов нет никакого вещества». Т.е. нужно запомнить: мы работаем не с веществом, а с информацией о веществе. Поэтому уровень потенции — это уровень разведения, во сколько раз было разведено основное вещество. Есть потенции низкие, средние и высокие. По-фельдшерски представим: до 30 — это низкое разве­дение; от 30 и выше — это среднее разведение; 100, 200, 300 — это уже высокие разведения. Есть миллионные разведения и т. д. Здесь мы должны четко понимать, что разведение — с одной стороны, это та сила, с которой мы бьем, т. е. сила удара, а с другой стороны, до какого уровня я мог прошибить. Т.е. нам желательно «луковицу» снимать аккуратно. А иногда мы можем так ударить, что пролетим 5–6 слоев, и у нас всплы­вет неизвестно откуда 25‑й слой изнутри. И что еще нужно понимать: низкие потенции держатся короткий промежуток времени, а высокие потенции цепляются так, что они играют и играют. Они играют и игра­ют, а представьте, если вы промахнулись? Ну бывает же такое, взяли высокую потенцию, она 5 уровней проломила, «дракона» какого‑то вытащила, а он вам не нужен. И тут грамотно нужно действовать, а мно­гие начинают паниковать, другое средство назначать, пятое-десятое — и начинается кутерьма.

Низкие потенции в основном очень хорошо решают проблемы на уров­не биологии. Чем выше мы берем потенцию, чем сильнее это будет бить в середину, т. е. в психику, а значит, резонансом вся биология станет “ходить ходуном”. Я о чем говорю? Что гнойник не надо бить «соткой». Лучше взять низкую потенцию, но чаще ее принимать, словно молотком гвоздь забивать, вот такой уровень усилия применять, а мне хвататься за гранату, взрывная волна которой буквально взорвёт симптоматику.

Если же применим высокую потенцию, то, помимо гнойника вытащим еще знаете, сколько? Мы вытащим всё, вплоть до того, как у него еще роды проходили. Я утрирую, конечно, но смысл будет такой. А нам это надо? Нет. А особенно, когда мы хроникой занимаемся. Представьте, мы взяли высокую потенцию, “выстрелили” и промахнулись. Сколько времени последствия такого промаха будут играть? Долго, иногда ме­сяц. Представляете, как затягивается лечение. Но что немаловажно: если вы промахнулись, и новая симптоматика будет играть месяц, то вы просто на одном месте топчетесь. Это тоже нужно учитывать.

Доза и дозирование — это взаимосвязано?

Да, конечно. Здесь подразумеваются именно аллопатические названия. Под «дозой» многие врачи понимают потенцию и кратность применения этой потенции. Опять же, мы приходим к пониманию, с какой потенцией мы начинаем работать и кратность применения этой потенции. Т.е. доза и дозирование — соответственно, количество и кратность. И многие думают: «Давайте сейчас 50‑ку применим» и т. д. Возможно, в каких‑то случаях это и нужно и даже очень хорошо помогает, и я это часто видел. Но принцип должен быть в уме вот такой.

Кроме моделей «веретена» и «луковицы», очень полезен Закон Геринга. Потом должно возникнуть понимание, что входит в «луковицу» и «вере­тено», что мы собираем, и осмыслить потенции, т. е. с какой потенцией и как работать.

Потенции — это очень важные аспекты. Низкие, средние, высокие по­тенции — за что хвататься. Я бы советовал себе зарубить, как говорится, что потенции, уровень разведения вещества — это очень серьезная тематика.

Как понять, какой выбрать уровень? Опять же, вопрос: что нам нужно? Малая потенция чем еще хороша? Она нам может дать четкое понятие, туда мы попали или не туда, и она быстро проходит, если не туда по­пали. Т.е. в любом случае начинайте с малых потенций. А если попали, увеличьте кратность, частоту. Зато вы не вскроете глубину, не извлечёте на поверхность ненужные слои “луковицы”. Это если мы говорим о ло­кализации какой‑либо симптоматике.

Симптом может развиваться по трем направлениям. Он может ухуд­шиться, обостриться, улучшиться или остаться таким же, как был. Це­лесообразно еще запомнить такой аспект. Очень часто мы должны от­слеживать два критерия: или хуже стало пациенту, или лучше. Почему? Важно понять, что в гомеопатии многие заболевания лечатся через обострение. Т.е. в любом случае, если лучше — 100% попали, если хуже — тоже попали. А вот теперь предстоит понять, как дальше действовать. Почему? Потому что если стало хуже, то есть в очаг заболевания попали, но доза препарата была применена большая, нужно дистанцию удли­нять, наблюдать, что появится. Грубо говоря, «хуже» — это передавили «газ», но это тоже good; если лучше, 100% good. Тут многие начинают: «Попал! Лечим дальше!» и вызываем у пациента состояние «хуже». Поэтому здесь нужно смотреть на человека комплексно, но всегда мо­мент принятия решения имеет место некое «вилка». И не бойтесь, если пациенту стало несколько хуже, это не означает, что плохо.

Если же мы назначили препарат, и ничего не произошло — значит, по­пали не туда. Буквально, в молоко.

Чем высокие потенции плохи? Мы можем промахнуться и поднять та­кую симптоматику класса «хуже», что это «хуже» потом еще попробуй поразгребай-ка лопатой.

Чем малые потенции хороши? Мы можем тут очень быстро, лояльно реагировать, купировать и переключаться.

Мастерство гомеопата — что это?

Мастерство гомеопата — изначально видеть, чем стрелять, куда стре­лять и правильно оценивать новую симптоматику (что появилось). Это очень важно. В гомеопатии как нельзя: «Вот тебе крупинки или ка­пельки и месяц капай». Вот так нецелесообразно совершенно, потому что самое важное — оценить, что всплыло на поверхности в качестве обратной реакции, и в зависимости от того, что из симптомов всплы­ло, следует корреляция. Да, можно переключиться вообще на другой препарат, варьировать, работать с разными потенциями или вообще от текущего препарата отказаться. Или же назначить препараты, которые нейтрализуют.

Просто вам на заметку. В гомеопатии разработано множество синэрги­стов и антагонистов, т. е. эта информация в помощь врачам, особенно в случаях, когда «залеченные» пациенты приходят, их там потенция­ми лошадиными лечили и что же нам делать? Вы ничего не сможете сделать, пока не нейтрализуете картину новой симптоматики, кото­рая буквально смазала и скрыла исходную цель. Как действую в таком случае: исследую, что было назначено, и в первую очередь мы назна­чаем нейтрализаторы того препарата, который был назначен. С этого собственно начинается лечение. И когда мы нейтрализуем, заглушим ту симптоматику и будем иметь дело с самим пациентом, тогда только начинаем лечение.

Результаты обследований, анализы также нужно смотреть, но в первую очередь у нас должен быть сбор симптоматики. Анализы — это показате­ли функциональной работы органов. Нам это в помощь дается. То, что мы видим, мы оцениваем объективно состояние пациента, но функционал органа никто не отменял. И мы по анализам видим, как реагируют си­стемы, отдельные органы и т. д. Тут аллопатическая медицина в помощь.

Когда вы «веретено» составляете, у вас уже должна быть систематиза­ция, какой симптом и какое заболевание было. Я не выбираю из этого что‑то главное, я просто собираю, и у меня выстраиваются как бы полки/ кубики/ящики, по которым распределена симптоматика. С какой пол­ки начать вход, зависит от того, какая стоит задача. Например, лечим хронику. Мы собрали всё «веретено», пошагово всё разложили, выя­вили, какие в течение жизни у него симптоматика и заболевания были, что, где и как поражалось, и теперь бы вот эту хронику, которая сейчас присутствует, излечить. И на этом этапе я начинаю с психологического симптома, ближайшего к нынешнему состоянию.

МИАЗМЫ

Когда вы будете читать про миазмы, не удивляйтесь, что о них очень разное пишут. Представим, что само это слово означает «заражение». Т.е. человек чем‑то заразился от рождения. Многие выдвигали тео­рии, что миазм передается из поколения в поколение, но Ганеман не находил этому 100% подтверждения. Да, существуют т. н. «миазмати­ческие» тенденции из поколения в поколение, но не 100%, т. е. где‑то это может не совпадать. Я много прочитал про миазмы. Расскажу, как я определяю для себя эти понятие. Многие гомеопатические источники отмечают, что у нас существует жизненная сила, а вот миазм — это сила болезненная, патологическая и т. д. Да, наверняка это тоже так. Но я для себя определил и это очень хорошо работает, что миазм — это пред­расположенность человека к ответной реакции по определенному типу, а не само заболевание. Поразмыслите над этим. Ганеман выделял три миазма: псору, сикоз, сифилитический. В XIX веке наблюдалось три ключевых проявления: чесотка (псора), гонорея (сикоз) и сифилис (сифилитический). Потом начали присоединять еще четвертый миазм — туберкулиновый. Но смысл один: если мы представим, что миазм — это предрасположенность человека к ответной реакции по определенному типу, это логика будет вам весьма в помощь. Пока я этого не осмыслил, у меня была такая путаница в этих миазмах. Где мы его «поймали» — из поколения в поколение, при рождении, кто знает, но у каждого из нас вот эта «прививка» заразы существует. Но эта прививка заразы предраспо­лагает нас к определенному ответу. Когда у человека наблюдается че­сотка, т. н. псора, то организм более предрасположен к каким‑то кожным заболеваниям (зуд, высыпания на коже и т. п.), в основном идут кожные проявления, что связано с чесоткой, причем независимо от того, суще­ствует кожный возбудитель или нет. Сикоз (гонорея) — это все воспали­тельные, гнойные заболевания. Т.е. ежели видим тенденцию гнойных, воспалительных заболеваний (фурункулёзы, ангины и пр.), заключаем, что здесь преобладает именно сикотический режим ответа, т. е. миазм сикоза. Сифилитический миазм — это изъязвления; любая деструкция в виде различных язв, изъязвлений; сифилис — это всегда деструкция. Т.е. когда мы видим тенденции изъязвлений (раны, язвы и т. п.), мы говорим, что здесь преобладает именно сифилитический миазм, ответ организма по сифилитическому миазму. Пример заболевания: язвенная болезнь желудка, язвы на ногах и т. п. Туберкулиновый миазм — это “чахлики” ху­дые, на вид пациенты дохлые, с патологией легких, бледные, обличьем очень серые, грудная клетка вдавленная. У них в основном преобладает туберкулиновая реакция. Это как бы «болезненная» прививка какая‑то, как она передается — это отдельный вопрос. Но вам для понимания, я бы сказал, что миазм — это именно принципиальная форма ответа организма по определенному типу, склонность организма, предрас­полагающий ответ организма, а не само заболевание; это свет, кото­рым светит заболевание, как фонарь, в мир. Почему он важен? Очень важен, потому что при хронических заболеваниях эти миазмы играют тоже большую роль, выступая как стержни в «луковицах». Иными сло­вами, это основная глобальная «болезненная» прививка у человека.

К слову, хорошо, господа исследователи, что вы не учились медицине, потому что в таком случае проще осмыслить подход к человеку, по­нять, как мы собираем «веретено», объективно смотрим на «луковицу», которая на данный момент сформирована, заключаем, какая задача стоит перед врачом — вылечить острое или хроническое заболевание, понимаем потенции и точки входа, где и какую можно взять, получили понимание о миазмах.

В гомеопатии существуют вещества, которые относятся к растительно­му миру, животному, минеральному. К каждому миазму есть конкретный тип лекарста. Когда мы имеем дело с «луковицей», миазм — как стержень этой «луковицы».

Иногда работаешь-работаешь с хроникой, но почему‑то складывается впечатление, словно на месте копаешься. Как действовать в таком слу­чае? Немного ни мало “выстрелить” по миазму, т. е. вытащить, извлечь силовым компонентом его из этой капсулы. Вот почему знать такой феномен очень важно.

Миазм показывает мощную точку приложения усилий у конкретного пациента и группы веществ.

Каждый препарат имеет свое лицо, и мы должны знать лицо препа­рата, а потом должны понимать, что за лицо у пациента. Поэтому чем больше вы будете читать, изучать, тем больше вы будете знакомиться с существующей картиной. Когда вы хоть раз начнете собирать какой‑то анамнез, вы поймете, что тут и там что‑то забыли. По мере практики начнете просто нарабатывать эти все навыки.

С анамнеза, конечно, всё начинается. В ходе формирования анамнеза вы на 100% поймете, какой миазм у пациента. Собирая анамнез, мы четко поймем, какой стержень в виде миазма стоит у человека. Чтобы разобраться в миазме, я немало литературы прочитал, но затем еще и годами практиковал, лишь впоследствии возникло практическая пони­мание феномена миазма. Того, что я вам сейчас говорю, нет ни в одном учебнике, к сожалению.

При наличии нескольких миазмов, всё равно наблюдается какой‑то до­минирующий. В картине болезни бывает и наслоение других миазмов, но доминировать всегда будет один. Могут встречаться симптоматики всех трех миазмов, но двух из них– по чуть-чуть, а доминирующего — 70%. Т.е. основной стержень всегда будет доминировать.

Ученики Ганеманна и потом гомеопаты более раннего периода с чем начали сталкиваться? Наша, к сожалению «урбанистическая эволюция», а на самом деле регресс, внедряет в жизнь человека столько всякой мерзости, которая, наслаиваясь на него, меняет картину заболеваний. Картина четкости и линейности пациента при Ганеманне и картина ны­нешнего пациента — это две разные картины, как два не тождественных жанра. Более того, реагирование людей, живущих на севере и на юге, тоже разное. Почему нам и важно исходить из двух этих принципов — «веретено» и «луковица»: дал — смотрим отдачу, дал — смотрим отдачу. Учитывая миазм, учитывая потенцию, учитывая Законы Геринга (пода­вляем или раскручиваем обратно), мы выбираем тактику лечения.

Мало того, когда вы соберете анамнез, «веретено», вы поймете, с чего начиналось и как подавляли симптоматику, как болезнь бродила внутри организма, из одного состояния в другое переливалось, и вы четко пой­мете, что на самом деле нужно заново прочистить весь этот лабиринт и вытолкнуть его содержимое. Всё. Но пройти нужно именно по этому лабиринту и вытолкнуть. В этом суть. На пути мы встречаем какие‑то заболевания, как узлы. Дошли, раскрутили — узел ушел, продвинулись дальше.

Изначально Ганеман утверждал, что все препараты нам даны в помощь. Но без усилий человека, прилагаемых к самому себе, мы ничего не смо­жем сделать. Гомеопатия нам в помощь дается, но по-хорошему, вот бы человек начинал с себя, т. е. с изменения тех вредных аспектов, которые он сам себе в жизни организовал. Ганеманн это именовал другими сло­вами, но он говорил, что, не изменив систему вокруг себя и не изменив себя, мы не уйдем от этого заболевания. Мы можем долго-долго что‑то лечить. Можно назначить множество препаратов, чего‑то достичь, а по­том это опять начинает перемалываться и возвращаться на круги своя.

Психика же не рождается на пустом месте. Мы же имеем дело с симпто­мами психики, а есть же причины организации этих симптомов, а они не биологические. Когда мы начинаем заходить на уровень психики, это всего лишь ворота входа, а биология — это уже следствие. Но ведь и у психики тоже есть причинно-следственные связи, а это и есть сама деятельность человека. Это зародилось не от биологии, а от деятель­ности человека. Мы заходим с психики, чтобы «растормошить» био­логию, но когда речь об излечении, нам уровень организации психики предстоит поменять, т. е. изменить образ жизни человека.

Гомеопатия — безусловно, рабочая машина. Впрочем, недаром мой учитель всегда спрашивал: «До какой степени пациент желает идти с тобой дальше?» Вот это всегда главный вопрос. 99% вероятности, что он никуда идти не хочет. И в этом вся суть. Более того, ежедневно я вижу, как у нас такое извращение гомеопатии происходит, потому что все хотят подстроиться под пациента, а ведь или мы лечим, или не лечим, или создаём имитацию бурной деятельности. А во‑вторых, опять же, чего мы хотим достичь? Если мы хотим достичь излечения, то пациент должен с вами идти далеко и долго, ведь мы же раскручиваем «веретено», сколько он накрутил себе в жизни. На какой стадии и как долго остановимся, как будем пробивать эти стены — это время, это работа индивидуальная, желание. Надо это пациенту? Я, честно, мало таких встречал. Я бы сказал, практически не встречал.

Впрочем, существуют гомеопатические вещи, которые борются очень хорошо с острыми состояниями: назначил, «листочек» с «луковицы» снял, пациент в ладоши похлопал и убежал. Больше могу сказать, за­частую это даже хорошо. Почему? Потому что те средства, которыми аллопатия снимает эти «листочки», на будущее оказываются травмати­ческого характера для пациента, а гомеопатией это все отлично сни­мается.

Сталкиваясь с людьми пожилого возраста, нужно четко понимать, что они столько на себе накопили — а ведь проходить по этому пути нужна жизненная сила. А некоторые находятся в таком декомпенсированном состоянии, что ткни в него — и вот этот стержень переломится внутри него. И второе — у многих пожилых людей такое количество симптома­тики накопилось, что они такую кучу таблеток принимают, от которых им еще хуже становится. Заменив это на гомеопатию, как мастерком «подрихтовывать» и поддерживать — для многих это было бы тоже очень хорошо. Т.е. именно поддержать пациента в пожилом возрасте — это тоже очень полезно. Опять же, вопрос: где и что применять?

Что еще важно запомнить из ключевых положений? При применении в совокупности гомеопатии и обычных грамотных аллопатических средств, они, наоборот, потенцируют действие друг друга. Так мы не задавливаем заболевание дальше, не переводим его в хроническую стадию всего лишь на всего.

Чему Ганеман еще придавал большое значение? Он говорил, что здо­ровый по сути человек болеть не может. Т.е. это о чем говорило? Если человек уверен в себе, твердо в этой жизни стоит на двух ногах, он очень мало подвластен заболеваниям, которые существуют вокруг него. Были профессора, которые в присутствии студентов выпивали стакан холерного вибриона и не заболевали совершенно. Таких случаев наблюдалась множество, и не только с холерой.

Гомеопатия — это настоящее оружие. Этот меч может человека с того света вытащить, и не только. Тем, кто не разбирается в принципах и за­конах гомеопатии досконально (а разбираются в этом единицы), понять, что происходит, будет крайне затруднительно, равно как и оценить силу гомеопатии и её практическую пользу.

_____________________________________________________

✒️Подписывайтесь на наш Telegram-канал и смотрите видео
на канале в YouTube

📩У нас есть страница на Facebook
📩Прислать статью unbelievablesci55@gmail.com