В конце августа 1950 года физик Бруно Понтекорво с женой-шведкой и тремя сыновьями уехал в отпуск. Сел в Риме на шведский пассажирский самолет до Копенгагена, потом на поезде добрался до Стокгольма и оттуда улетел в Хельсинки. А потом он оказался в Москве – то ли очарованный идеями коммунизма, то ли от ненависти к фашизму. 40 лет Бруно «Максимович» Понтекорво заведовал отделом экспериментальной физики в подмосковной Дубне.
«Пусть не поймаешь нейтрино за бороду И не посадишь в пробирку, Но было бы здорово, чтоб Понтекорво Взял его крепче за шкирку» (В. Высоцкий «Марш физиков»)
Бруно Понтекорво родился в Пизе в 1913 году. У него было три сестры и пятеро братьев, один из которых, Гвидо, стал известным биологом, а второй, Джилло – режиссером-документалистом. Его родители Массимо и Мария были одними из самых состоятельных членов еврейской общины города: дедушка, Пеллегрино Понтекорво, основал сеть текстильных фабрик в городе, и теперь отец со своими братьями ею управлял. Но в 30-х годах их разорили пришедшие к власти фашисты.
Учителем Бруно в Римском университете «La Sapienza» был сам Энрико Ферми, который взял юношу в свою лабораторию ядерной физики. Понтекорво шутил, что Ферми взял его к себе, потому что ему был нужен партнер по большому теннису. В 1934 году молодой физик стал соавтором открытия эффекта замедления нейтронов водой, на котором была основана работа первых атомных реакторов. Впоследствии Энрико Ферми получил за это открытие Нобелевскую премию, а Бруно Понтекорво была присуждена премия министерства национального образования. Благодаря этому он получил возможность поехать в 1936 году в Париж в Институт радия к Фредерику Жолио-Кюри. Ему было 23 года.
«В период, длящийся с середины 30-х годов вплоть до 70-х, мои представления определялись категорией нелогичной, которую я сейчас называю «религией»: каким-то видом «фанатичной веры», которая уже отсутствует, гораздо более глубокой, чем культ какой-либо одной личности… Я почти всю свою жизнь считал коммунизм наукой, но сейчас я вижу, что это не наука, а религия».
(«Una nota autobiografica»)
Понтекорво интересовало явление ядерной изомерии. Никто не работал по этой теме, кроме двух американских ученых, химика Гленна Сиборга и физика Эмилио Сегре. Бруно Понтекорво удалось предсказать существование стабильных ядерных изомеров до их открытия – за что он удостоился премии Кюри-Карнеги и остался в Париже на 4 года. Когда нацисты вошли в город, ему удалось бежать в Америку.
Возглавив отдел частной геологической фирмы в Оклахоме, Понтекорво изобрел новый способ обнаружения нефти под землей с помощью нейтронов: «нейтронного каротажа». Это было первое в мире применение ядерной физики на практике в мирных целях. Понтекорво потом говорил, что «спас честь науке, заставив нейтроны поработать на благо человечества раньше того, чем их стали использовать для уничтожения людей».
В 1943 году семья Понтекорво переехала в Канаду. Сначала они жили в Монреале, потом в поселении Чок-Ривер, где работал над созданием и пуском большого исследовательского ядерного реактора на тяжелой воде. Также в Канаде ученый изобрел так называемый «хлор-аргонный метод»: он рассмотрел вопрос об экспериментальном обнаружении нейтрино, предложив детектировать его с помощью реакции превращения ядер хлора в ядра радиоактивного аргона. Работа Понтекорво, опубликованная в 1946 году, признана теперь классической, а метод был реализован Раймондом Дэвисом-младшим для регистрации солнечных нейтрино – что положило начало нейтринной астрономии.
Семья Понтекорво прожила в Канаде 6 лет и в 1948 приняла решение вернуться в Европу. Приняв британское гражданство, Бруно, по приглашению Джона Кокрофта, приступил к работе в Харуэлле – главном научно-исследовательском центре Великобритании по ядерной энергии. Он получил место в проекте AERE (Atomic Energy Research Establishment) в отделе ядерной физики, возглавляемом Эгоном Бречером. Как и в американской лаборатории Лос-Аламос, главной задачей, которая ставилась перед учеными в Харуэлле, было создание атомной бомбы. Здесь работали Бор, Оппенгеймер, Фукс, Гамов, Сцилард, Уилер – выдающиеся физики ХХ века.
В 1950 году Клауса Фукса арестовали за шпионаж на Советский Союз (он провел в тюрьме 9 лет), а Бруно Понтекорво предложили возглавить кафедру физики в Ливерпульском университете. Он согласился. Его карьера как ученого шла в гору, будущее было безоблачным. Но 31 августа, прервав отпуск в Италии, Понтекорво через Стокгольм, где жили родители жены, и Финляндию прибыл в СССР.
«К концу войны я находил аморальным поведение Запада в отношении страны, которая сыграла такую важную роль в войне против нацизма и заплатила такую громадную цену человеческими жизнями. Советский союз для Запада – вероятный противник; но коммунисты против войны, и это важнее всего».
(«Una nota autobiografica»)
Первые два месяца в Москве Бруно Понтекорво жил в 5-комнатной квартире на Тверской (тогда – улица Горького), а потом семья перебралась на север Подмосковья, в 2-этажный коттедж на центральной улице научного городка Дубна. Ученого назначили руководителем отдела экспериментальной физики Института ядерных проблем АН СССР, и Бруно Понтекорво приступил к работе на самом мощном протонном ускорителе того времени, дубненском синхроциклотроне – который, вместе с обслуживающим его научным городком, был построен в 1946-1949 годах в заболоченном лесу на правом берегу верхней Волги. Тогда ускорительная лаборатория по соображениям конспирации и близости к Московскому водохранилищу получила название Гидротехнической лаборатории ГТЛ СССР.
По результатам этих экспериментов засекреченный итальянский ученый, в числе других сотрудников ГТЛ, был награждён Сталинской премией 1954 года. Советских коллег поражало его «очень доброжелательное и уважительное отношение ко всем людям, независимо от их ранга». Рассекретили ученого только в 1956 году – когда в Дубне был организован Объединенный институт ядерных исследований (ОИЯИ). Понтекорво вступил в КПСС (уже будучи членом подпольной компартии Италии!), а в 1958 году стал членом-корреспондентом Академии наук СССР. В 1963 году, к 50-летию, ему присудили Ленинскую премию – за исследования нейтрино (в 1957 он первым выдвинул идею осцилляций нейтрино, то есть превращения одних типов нейтрино в другие, что было экспериментально подтверждено десятилетия спустя, за что Нобелевскую премию получили в 1988 году трое американских физиков). В 1964 году его избрали академиком.
За отказ работать на военное ведомство Бруно Понтекорво поплатился тем, что не мог опытным путем подтвердить свои гипотезы: его лишили доступа к ядерным реакторам. В 1959 году он предложил эксперимент по проверке существования ещё одного, мюонного нейтрино, и их отличия от электронных. Одна из подходящих установок для эксперимента находилась в Брукхэйвене (США), однако, под предлогом безопасности, ученого выпускали только в страны соцлагеря. «Бруно Максимович» был лишен многого, но на самом деле, мог позволить себе больше, чем обычный советский физик: например, отправиться на подводную охоту на Тихий океан или слетать в Таллинн на выходные, чтобы посмотреть там по финскому телевидению Уимблдонский турнир (любовь к теннису не оставляла его до конца жизни, хоть последние 15 лет он и страдал болезнью Паркинсона). А еще он обожал литературу, кино, музыку и театр и часто «срывался» на своем автомобиле из Дубны на концерты и спектакли в Москву.
Кроме работы в ОИЯИ, «советский итальянец» 20 лет заведовал кафедрой физики элементарных частиц МГУ – он не только повлиял на многие судьбы видных сегодня ученых, но и даже вошел в «Марш студентов-физиков», написанный Владимиром Высоцким. Интересно, что памятник Понтекорво в Дубне установлен (в 2013 году) на аллее Высоцкого.
На родину в Италию Бруно смог поехать только в 1978 году, хотя еще с 1969 года он состоял членом правления общества «СССР-Италия». В 1992 году в интервью Independent Бруно Понтекорво выразил разочарование в коммунистической идеологии, а через год умер – в возрасте 80 лет. Прах Бруно Понтекорво, согласно его завещанию, был разделён и захоронен в Дубне и на Римском некатолическом кладбище.
Старший сын физика Джиль Брунович Понтекорво сегодня — ведущий научный сотрудник лаборатории ядерных проблем ОИЯИ. Второй сын Тито, океанолог по образованию, стал предпринимателем и занимается разведением породистых лошадей в Техасе. Младший, Антонио, окончил Российский государственный университет нефти и газа и живет, как и старший брат, в Дубне, на улице Понтекорво. Кстати, в переводе с итальянского их фамилия означает «Вороний Мост».