Квест в поисках новых лекарств уводит ботаника в глубины Амазонки. Ученый-компьютерщик и автор научной фантастики заглядывают в будущее искусственного интеллекта. Антрополог противостоит изменению отношения к смерти. От амбициозной дорожной карты будущего физики до головокружительного тура по животным-преступникам – вашему вниманию обзор книжных новинок из осеннего списка выпускников программы стипендий AAAS по научной и технологической политике, которые побуждают читателей увидеть рассматриваемые темы в новом свете. Присоединяйтесь к неврологу в его путешествии, чтобы понять бесчисленное множество причин психогенных заболеваний, лучше вместе с исследовательницей понять истоки климатического кризиса и узнать, как идеи о гендере повлияли на продвижение инноваций — всё это с помощью книг, рассмотренных ниже.
«Загробная жизнь американцев»
Что американцы хотят делать со своими телами после смерти? Что, по их мнению, происходит с человеком после смерти? Эти два вопроса открывают трогательное и прекрасно написанное антропологом Шеннон Ли Доуди исследование американской практики смерти в 21 веке.
Каждое общество на протяжении всей истории разрабатывало ритуалы борьбы со смертью. Помощь при смерти американцам, ритуализированная на протяжении последних 100 лет, чаще всего состоит из какой-то подготовки тела, запланированного осмотра для членов семьи и друзей и окончательного размещения в бетонном кладбище. Специалисты по ритуалам традиционно управляют этим процессом для скорбящей семьи.
Однако, по словам Доуди, эта практика умирает своей быстрой смертью в 21 веке. Сегодня более 60% американцев говорят, что они хотят, чтобы их кремировали, а не бальзамировали и хоронили. Смерть заново изобретается в США на трех уровнях: как избавляются от человеческих останков, какие ритуалы практикуют живые и что люди думают о загробной жизни. В этой книге исследуются все три.
В моде естественные погребения. Многие люди сейчас просят похоронить их в простом саване или картонной коробке или посадить их вместе с деревом. Доуди рассказывает, как она позволила закутаться в саван и опуститься в могилу, чтобы показать процесс естественного захоронения в рамках недавнего документального фильма «Мне нравится грязь» (I Like Dirt, Zox Films, 2020). Другие предпочитают более театральный выход, прося смешать их останки с фейерверком и поджечь во время поминальной службы.
Доуди называет 11 сентября поворотным моментом в эволюции практики смерти для тех, чьи тела так и не были восстановлены. После террористических атак, унесших жизни 2977 человек, импровизированная мемориальная стена возле Всемирного торгового центра стала спонтанной реакцией на горе о гибели стольких жизней, воплощая новый способ увековечения памяти погибших. Она отмечает, что сегодня с мертвыми общается больше людей, чем раньше. Игрушки, монеты, сувениры и даже банки с пивом регулярно оставляют на могилах или мемориалах, которые посещают близкие. Пандемия COVID-19, разразившаяся, когда Доуди писала эту книгу, также изменила практику горя и смерти таким образом, который, несомненно, будет в центре внимания исследователей в течение многих лет.
Удивительно, но когда дело доходит до того, что происходит после смерти, Доуди обнаруживает, что американцы движутся в сторону более духовного отношения к загробной жизни. Многие больше не воспринимают труп как просто мертвую материю, но считают, что он содержит сущность умершего человека и потенциальный источник как духовного, так и экологического возрождения. Наиболее яркое заявление на эту тему сделал молодой человек по имени Дакота, которого Доуди встретила на кладбище, где подросток помогает ухаживать за садом у могилы. На вопрос о загробной жизни Дакота отвечает: «Я действительно не знаю, но я считаю, что закон термодинамики очень верен — энергия не может быть создана или уничтожена, поэтому наша энергия — наша сущность — сама живет вечно после смерти».
«Спящие красавицы»
Психосоматические заболевания, при которых такие симптомы, как боль, тики и судороги возникают при отсутствии видимой физической причины, часто возникают из-за эмоционального стресса, а иногда и усугубляются им. В «Спящих красавицах» невролог Сюзанна О’Салливан с сочувствием исследует круг вопросов и отношений, которые усиливают эти необычные явления, погружаясь в культурный контекст описываемых ею случаев и описывая факторы, включая семейные роли, культурные реакции и травматический опыт, которые способствуют психогенному заболеванию.
О’Салливан начинает с истории из Швеции, где 9-летняя София находится в психосоматической коме более года. София, беженка из России, была свидетельницей ужасающих встреч своих родителей с местной мафией, поэтому психосоматическая реакция имела определенный смысл для ее врачей. Однако когда более 200 других детей заболели той же странной «сонной болезнью», позже переименованной в «синдром смирения», все стало еще труднее.
В конце концов О’Салливан сама становится свидетелем синдрома у пары сестер, Нолы и Хелан, чья семья, как и семья Софи, ищет убежища в Швеции. Она описывает не только симптомы детей, но также обстоятельства их жизни и поведение всех вовлеченных лиц, отмечая, что «целая жизнь привела в заболевание Нолу и Хелана».
Позже О’Салливан едет в Порт-Артур, штат Техас, чтобы увидеть другую группу просителей убежища, членов мискито, коренного племени с побережья Москито, которое проходит вдоль побережья Никарагуа и в Гондурас. Здесь она встречает людей, страдающих от состояния, известного как «grisi siknis», которое проявляется исключительно в этом сообществе и начинается «достаточно безобидно», но в конечном итоге приводит к судорогам и зрительным галлюцинациям, при которых больные сообщают, что их «посетил пугающий незнакомец – темная фигура, обычно в шляпе, которая [приходит], чтобы унести жертву».
Ближе к концу книги О’Салливан описывает свой собственный опыт лечения психогенных заболеваний, рассказывая историю Сиенны, молодой женщины, которая была убеждена, что у нее эпилептические припадки, хотя клинических доказательств того, что она страдала, не было. О’Салливан вспоминает, как она пыталась помочь Сиенне и ее родителям понять, что не существует доказательств судорожного расстройства, и призвала их исследовать другие стрессы, которые могли способствовать подобным приступам. В конце концов Сиенна смиряется, признавая, что ее симптомы являются результатом диссоциации — нормального явления, которое регулярно наблюдается у большинства людей, — а не припадков, и соглашается обратиться к психологу, чтобы помочь переобучить ее сверхчувствительную нервную систему.
«Границы между поведением и болезнью, нормальным и ненормальным — даже граница между болезнью и здоровьем — стала настолько размытой, что можно дать категорию болезни почти любому человеку, — отмечает автор. — Как только это будет сделано, человек становится пациентом».
«Пушистики: когда природа нарушает закон»
В своей последней книге Мэри Роуч пытается ответить на вопрос, с которым человечество сталкивается на протяжении веков и который ускользае от решения: когда дикая природа нарушает законы, предназначенные для людей?
Более 2 лет Роуч исполнительно исследовала бесчисленные аспекты конфликта между человеком и дикой природой, исследуя смежные науки, право, историю и культурные обычаи, а также встречалась с менеджерами по дикой природе, специалистами по конфликтам, экспертами по криминалистике, экспертами по атакам, испытателями ядовитых веществ в США, Канаде, Индии, Новой Зеландии и Ватикане. «Уголовные преступления», такие как убийство, нападение и ограбление, совершенные медведями, слонами, леопардами, обезьянами, пумами, бобовыми и деревьями, охватывают первую половину книги; с более банальными нарушениями — вандализмом птиц и других видов, нарушающих закон – читатель знакомится во второй половине книги.
Каждая глава напичкана результатами этих подробных исследований. Роуч использует сноски, чтобы добавить глубины и легкости рассматриваемой теме, фиксируя исследования несоответствий, отступления и забавные моменты. Здесь читатель узнает средний вес помета азиатских слонов (4 фунта), знакомится с прототипом лосиного электрошокера и т. д.
Книга открывается первыми записями о дикой природе, которые смогла найти Роуч. В 1545 году виноделы преследовали долгоносиков по закону, в то время как гусеницы были вызваны в суд в 1659 году за проникновение в сады и их повреждение!
Изложив исторический контекст конфликта между человеком и дикой природой, первая остановка Роуч — это учебный семинар по криминалистике в конференц-зале казино Рино, проводимый Службой охраны природы Британской Колумбии и проводимый Департаментом дикой природы Невады, где обучающие манекены имитировали тела, на которые нападают животные, названные в честь канадского пива — попытка тренеров облегчить мрачное настроение. В классе она и другие участники учатся определять видоспецифичные модели нападений и объединять доказательства жертв и животных.
Позже, в Индии, Роуч обнаруживает трудности управления агрессивными обезьянами, которые, помимо прочего, заходят в больницы и вытаскивают из пациентов капельницы, чтобы высосать глюкозу. Правительственные органы обсуждают юрисдикцию (обезьяны дикие или нет?), пытаются эффективно изолировать преступников в заповеднике дикой природы и бороться с религиозными убеждениями (могут ли быть наложены штрафы, если обезьяны находятся в храме?).
Роуч приводит примеры того, как наука информировала и продолжает информировать лиц, принимающих решения в отношении конфликта между человеком и дикой природой. Её «Fuzz» — это освежающее дополнение к жанру научной фантастики, освещающее исторически нишевую тему для более широкой аудитории и помогающее вывести ее на первый план.
«Наш величайший эксперимент»
Книга Элис Белл читается как «коробка шоколадных конфет» — если позаимствовать фразу автора, потчующую читателей тщательно подобранными историями людей, науки, политики и технологий, которые пересеклись с текущим климатическим кризисом. Она ловко вплетает тонкие и малоизвестные подробности о блестящих (а иногда и эксцентричных) людях, которые разработали, как измерить и описать то, что мы, как вид, сотворили на Земле. Белла сосредоточена на сложной человеческой истории открытия и реализации, чтобы читатели оценили как впечатляющие интеллектуальные достижения, которыми отмечена эта история, так и тернистые нити расизма, сексизма и колониализма, которые переплетаются с ними.
Книга начинается с американского ученого-любителя Юнис Ньютон Фут, которая в 1856 году опубликовала результаты элегантного эксперимента с двумя стеклянными цилиндрами, заполненными различными веществами (сухим воздухом, влажным воздухом и углекислым газом), солнечным окном и термометром. Цилиндр, заполненный углекислым газом, стал заметно теплее, чем сухой или влажный воздух, что привело Фут к выводу, что «атмосфера этого газа придаст нашей Земле высокую температуру». Хотя ее работа была представлена на ежегодном собрании Американской ассоциации содействия развитию науки (AAAS) в том же году Джозефом Генри — за 3 года до важной работы Джона Тиндалла по определению газов, ответственных за парниковый эффект — ее вклад в наше общее понимание климатический кризис был открыт только недавно.
Спустя столетие после того, как наблюдения Фут были обнародованы, океанограф Роджер Ревелл, который теперь считается одним из первых исследователей в изучении влияния человека на атмосферу и климат, выступил перед Конгрессом с показаниями по проблеме сжигания ископаемого топлива и увеличения содержания углекислого газа в атмосфере. «Здесь мы проводим, пожалуй, величайший геофизический эксперимент в истории, эксперимент, который нельзя было провести в прошлом, потому что у нас не было индустриальной цивилизации, и который будет невозможно провести в будущем, потому что все ископаемое топливо исчезнет», — заметил он на слушании в 1956 году. К этому моменту, как отмечает Белл, ученые были больше заинтересованы в интеллектуальной возможности, представленной этим экспериментом на планетарном уровне, чем в смягчении последствий.
«История климатического кризиса всегда была для вас выбором собственного приключения, и он остается таким», — отмечает Белл. Таким образом, она сохраняет оптимизм в отношении того, что есть реальный путь вперед, утверждая, что мы должны действовать сейчас: «Мы в долгу не только перед будущими поколениями, которые унаследуют все, что мы делаем с этой Землей, но и перед памятью тех, кто пришел раньше и дал нам, с чем поработать».
«AI 2041»
Книга формирует многослойный взгляд на будущее, в котором технологии на базе искусственного интеллекта (ИИ) навсегда станут неотъемлемой частью нашей жизни. Книга объединяет серию вымышленных рассказов, действие которых происходит в 2041 году, с эссе, в которых подробно разъясняются предупреждения и пророчества, проиллюстрированные в каждой истории, и дается введение в базовые технологии для неспециалистов. Соавторы книги разделили обязанности писателя в зависимости от своего происхождения: Кай-Фу Ли, американский ученый-компьютерщик тайваньского происхождения с долгой историей новаторской работы в области искусственного интеллекта, написал научно-популярные эссе, а Чен Цюфань, плодовитый китайский писатель-фантаст, взялся за написание рассказов.
Коллекция разнообразна и оригинальна. В «Золотом слоне», например, Цюфань исследует опасности совместного использования всего цифрового существования с помощью алгоритма в обмен на страховые скидки. В рассказе «Боги за масками» он исследует технологию дипфейков и силу, которой обладают те, кто создает вводящие в заблуждение СМИ. В «Святом водителе» он спрашивает, как ИИ изменит человеческую работу, рисуя видение будущего, в котором водители-спасатели должны быть задействованы в чрезвычайных ситуациях, с которыми невозможно справиться с помощью автономного ИИ. Если вы прочитаете каждую историю последовательно, вы обнаружите, что сопроводительные эссе Ли основываются друг на друге, чтобы предоставить читателю доступное введение в различные методы, достижения и течения, которые скрываются за общим термином «ИИ» — от машинного обучения и глубоких знаний до нейронных генеративных состязательных сетей и многого другого.
Как и любой сборник рассказов, некоторые из них, вероятно, вызовут больший резонанс, чем другие. Если, как и мне, вам сложно найти контакт с одним, пропустите его – все равно потом вернётесь назад. Мои личные фавориты появились в книге, начиная с четвертого рассказа «Бесконтактная любовь», который представляет собой будущее, в котором отношения будут формироваться в результате совместной эволюции общества с теперь уже эндемичным кризисом COVID-19. Было что-то странно успокаивающее и в то же время неприятное в крайней изолированности главного героя от физического контакта и в том, насколько хорошо это обеспечивается будущими версиями некоторых технологий, которые были развернуты за последние 18 месяцев. В будущем, сформированном COVID-19, роботы доставляют пакеты, а другие роботы открывают и дезинфицируют содержимое. Данные в реальном времени позволяют отслеживать риск заражения по районам, кварталам и даже на индивидуальном уровне. Выявляются и отслеживаются новые варианты, постоянно разрабатываются новые вакцины и методы лечения. На этом интригующем фоне хорошо продуманная история отправляет главного героя в путь героя, преодолевающего ряд препятствий в поисках любви.
Для тех, кто работал в области искусственного интеллекта или вообще в любой области, в которой личные данные собираются, анализируются и используются, вполне вероятно, что моральные вопросы и предостережения, представленные в книге, возникают с некоторой регулярностью. Однако независимо от того, насколько профессионально вы занимаетесь этой темой, эта книга служит образным приглашением к размышлению о потенциальном вреде, который может возникнуть в результате таких проектов, пусть даже и непреднамеренных.
«Охотница за растениями»
Вдохновленная своим интересом к медицине, любовью к природе и студенческой поездкой на перуанскую Амазонку, которая пробудила в ней страсть к лекарственным растениям, этноботаник Кассандра Леа Куаве (Quave) посвятила свою жизнь поискам новых эффективных антибиотиков. Работая на стыке антропологии, ботаники и химии, Куаве вспоминает взлеты и падения своей необычной научной карьеры в своих новых увлекательных мемуарах «Охотница за растениями», рассказывая о своем детстве в сельской местности на юго-западе Флориды, полевых исследованиях в отдаленных деревнях Италии и Балканы и проблемах со здоровьем, с которыми она столкнулась и которые помогли мотивировать ее исследования.
Первые открытия Куаве начались, когда она была аспирантом, работая на плодородной почве потухшего вулкана Стервятник в Италии. Здесь она собирала листья сладких каштанов (Castanea sativa), которые издавна использовались местными целителями для лечения инфекций. Листья каштана содержат сотни соединений – Куаве объясняет, какие шаги предпринимает ее лаборатория, чтобы фракционировать и исследовать растительные экстракты, проверяя каждый на антимикробные свойства. С проведением множества кропотливых экспериментов и упорной решимости лаборатория Куаве сосредоточилась на противоинфекционных соединениях, которые действительно содержались в листьях.
Заводить друзей и находить единомышленников-научных сотрудников – это, в некотором смысле, более легкая часть карьерного пути Куаве. Самым сложным оказалось получение признания и финансирования ее работы. Против «охотницы за растениями» были направлены вопросы рецензентов грантов о жизнеспособности поиска лекарств растительного происхождения, а также обычных препятствиях, с которыми сталкиваются женщины-ученые. Рассказывая о последнем испытании, Квэйв рассказывает о своих взаимодействиях с рядом персонажей, которые будут знакомы многим, кто делал карьеру в академических кругах. Включая «профессора Тоада», преподавателя, который не может поверить, что Куаве является главным исследователем и настаивает на том, чтобы разъяснить ей химию натуральных продуктов, одну из областей ее специализации; «Профессора Крипера», пожилой профессор мужского пола, который бросается на нее в переполненной комнате; и «профессора Снейка», который ставит перед собой задачу приставать к женщинам, запугивая через публичную конфронтацию и жесткие обзоры их работ. На протяжении всего этого Квэйв остается целеустремленной, находчивой и осведомленной.
Квэйв проявляет глубокую человечность и скромность в своих произведениях. Это, наряду с ее захватывающими приключениями, часто с детьми на буксире, подстегивает читателя. В конце концов, ей удается продемонстрировать, что растения являются недостаточно используемым ресурсом для открытия лекарств, и рассказать о многих радостях и проблемах, которые сопровождают карьеру в науке.
«Страх перед черной вселенной»
Одна из величайших радостей современной физики как для экспертов, так и для новичков — это размышления над потрясающими здравый смысл открытиями теории относительности и квантовой механики. Как однажды сказал мой друг-художник: «Кому нужна научная фантастика, когда настоящие вещи настолько дикие?» В своей книге физик Стефон Александр утверждает, что миру исследовательской физики было бы хорошо извлечь урок из объятий мира искусства таких аутсайдеров, как Баския и Бэнкси. Начиная с более причудливых мысленных экспериментов Эйнштейна и Шредингера, он утверждает, что свободное мышление — это путь к прогрессу в нашем понимании Вселенной. Он утверждает, что вычленение уравнений и применение логических принципов к проблемам может дать нам фундамент знаний, но такие методы – это еще не все, что есть в физике.
Книга разделена на две части. В первой Александр пытается сделать сразу три вещи: объяснить фундаментальные принципы инвариантности, квантовой суперпозиции и эмерджентности; проиллюстрировать скачки мышления, которые привели к этим трем принципам; выступает за большее разнообразие в этой области. Попутно он использует анекдоты из своего собственного путешествия в качестве «черного физика», чтобы персонализировать и проиллюстрировать свою главную мысль: чтобы успешно понять нашу загадочную Вселенную, мы должны не только принять, но и принять «дикие, далекие» идеи, исходящие от те, кого считают аутсайдерами.
Вторая часть книги, по словам Александра, построена «как джазовый альбом». (Александр также является джазовым музыкантом.) В этом разделе он знакомит читателя со многими центральными явлениями в космологии, включая Большой взрыв, космический микроволновый фон и петлевую квантовую гравитацию, объясняя сами модели и историю их возникновения и разработки. В этом разделе он затрагивает повторяющуюся метафизическую тему: потенциальную связь между сознанием и существованием Вселенной.
Страх перед Черной Вселенной содержит много информации и быстро переходит от иллюстративных аналогий к сложным объяснениям некоторых из самых сложных моделей в космологии и квантовой физике. Например, глава «Дзен квантовых полей», несмотря на ее успокаивающее название, содержит подробное описание того, как отдельные частицы возникают из квантовых полей. Как и несколько других глав, эта начинается случайно, но в конечном итоге ее может быть трудно понять без какого-либо фундаментального понимания квантовых принципов.
Эта книга очень амбициозна — возможно, даже чересчур. Александр обладает огромным интеллектом, и его попытка построить структуру, включающую как развитие фундаментальных принципов физики, так и аргументы в пользу разнообразия, все время размышляя о связях этой области с сознанием, легко могла бы состоять из нескольких томов. Тем не менее, читатели с большим опытом работы в области физики и страстным желанием связать физический мир с социологическими и метафизическими вопросами — найдут много интересного в этой книге.
«Мать изобретения»
В Соединенном Королевстве менее 1% венчурного капитала направляется стартапам, основанным исключительно женщинами. В Швеции чуть более 1% венчурного капитала инвестируется в компании, основанные женщинами. В Соединенных Штатах почти 40% всех предприятий принадлежит женщинам, но менее 3% венчурного финансирования направляется предприятиям, все учредители которых составляют женщины. Этот дисбаланс является результатом экономики, построенной для мужчин, утверждает шведская писательница Катрин Марсал в книге «Мать изобретений». На протяжении всей книги Марсал использует уроки истории технологических достижений, чтобы доказать, что гендерные предубеждения были решающим фактором в определении того, какие инновации принимаются, а какие отвергаются, утверждая, что они по-прежнему препятствуют инновациям сегодня.
Один своевременный анализ, который она представляет, касается происхождения и эволюции электромобиля. «На рубеже [20-го] века, — отмечает Марсал, — треть всех автомобилей в Европе были электрическими». Далее она показывает, как, по словам одного разочарованного члена правления компании, производящей электромобили, дилеры бензиновых автомобилей успешно «заклеймили электромобили как автомобиль для престарелых, немощных и женщин», что фактически подорвало их рыночную привлекательность. В конце концов, сильные стороны электромобиля — в первую очередь, его автоматическое зажигание — были адаптированы к бензиновому автомобилю в качестве уступки женщинам-водителям. Но почему, задается вопросом Марсал, «комфорт так долго считался женским украшением, а не передовым технологическим новшеством?»
Точно так же такие области, как искусственный интеллект и робототехника, начинались с сосредоточения внимания на проблемах, которые, как указывает Марсал, «взаимозаменяемы с видами деятельности, которые мы научились рассматривать как «мужские», вроде игры в шахматы и сложной алгебры. Между тем, двигательные навыки, которые необходимы для выполнения таких задач, как уборка и уход — работы, выполняемой в основном женщинами, — были второстепенными.
«Мы [ошибочно] думали, что если бы машины могли научиться преуспевать в «сложных» вещах (например, обыгрывать Гарри Каспарова в шахматах), то они почти автоматически могли бы браться за «легкие» вещи, такие как сортировка белья, — размышляет она. – Но если бы пионеры ИИ не были узкой группой белых мужчин-профессоров, разве исследования не начали бы рассматривать уборку как столь же законную проблему, как и шахматы?»
Центральная тема книги — понимание технологий через призму мужественности — выходит за рамки недавней истории. «Мы не знаем, что было первым, — пишет Марсал, — [мужское] копье или [женское] копье. Интересно то, что мы принимаем во внимание именно копье». Эта точка зрения, отмечает она, укоренилась даже в наших образовательных системах, где студентов «учат, что за бронзовым веком последовал железный век». «С таким же успехом мы могли бы назвать их «гончарным веком» или «льняным веком», — отмечает она.
Радость книги заключается в том, как ей удается вплетать истории женщин, влияющих на инновации в мужском пространстве. Марсал, например, подчеркивает, как скафандры, которые носили Нил Армстронг и Базз Олдрин, были разработаны Playtex, компанией по производству женских бюстгальтеров, которая «поняла, что шитье — это технология … [и] сумела создать организацию, которая это отражала». Возможно, в прошлом инновации сдерживались гендерными предубеждениями, но «Мать изобретений» показывает, что мы можем выбрать другое будущее.
Читайте также статью: Фильмы о науке на фестивале Sundance-2021