На первый взгляд, «буллинг» науки генетика в СССР выглядит странно. Казалось бы, страна, которая положила себе за правило опираться на науку и только на нее, не может называть какие-то науки «хорошими», а какие-то – «плохими». Давайте разберемся, почему был дан бой генетике.
Первым слово «генетический» (от греческого γενητως — «порождающий, происходящий от кого-то») употребил в 1819 году венгерский дворянин Имре Фестерик в своей книге «Генетический закон природы» (Die genetische Gesätze der Natur). Он описал несколько правил генетического наследования – которое, в общем-то, было подмечено людьми и использовалось в сельском хозяйстве с довольно давних пор путем селекции, то есть искусственного отбора, ускорявшего естественный.
Однако основоположником науки генетика считается австрийский монах-августинец Грегор Мендель. В 1865 году он доложил результаты своих опытов на горохе в монастырском саду Брюннскому обществу естествоиспытателей, которое в конце следующего года опубликовало конспект его доклада в очередном томе «Трудов» общества под названием «Опыты над растительными гибридами. Этот том попал в 120 библиотек университетов по всему миру. Открытие Менделем закономерностей наследования моногенных признаков – «законов Менделя» — стало первым шагом на пути к современной генетике.
Сам термин «генетика» ввел в 1907 году английский последователь Менделя, член Лондонского королевского общества по развитию знаний о природе Уильям Бейтсон. В 1910 году он основал целиком посвящённый генетике журнал «Journal of Genetics».
В 1921 году Бейтсон стал иностранным членом Национальной академии наук США, а в 1923 году – иностранным членом-корреспондентом Российской академии наук (с 1917-1925 годах учреждение называлось именно так). Участие в науке нового советского государства стало следствием дружбы с Николаем Ивановичем Вавиловым, который к тому времени сделал свои генетические открытия в исследовании жизненного цикла растений.
Вавилов часто возглавлял научные экспедиции как в стране, так и за ее пределами, в 1926 году был награжден Ленинской премией, в январе 1929-го стал академиком. Как организатор научного дела он добился того, что советские генетики и представители сельскохозяйственных наук в 20–30-х годах не уступали зарубежным коллегам, а во многом даже превосходили их. Признанному лидеру в сельхоз-науках и в страшном сне не могла присниться ни собственная страшная судьба (в 1943 году скончался в саратовской тюрьме НКВД от истощения), ни клеймо «продажная девка империализма» на лелеемой им науке.
Со Сталиным ученый встретился в 1929 году, выступая с основным докладом на одном из совещаний руководителей всесоюзного селекционного дела. Судя по репликам Сталина, он был недоволен его реалистичной оценкой ситуации, говорил о «безалаберности» ученых, о том, что они закупают на государственные средства не научные издания, а «макулатуру». К независимо мыслящему популярному ученому, поддерживающему тесные контакты с зарубежными коллегами, он отнесся с недоверием. Вождю требовалось добиться быстрых впечатляющих результатов в сельском хозяйстве – а Вавилов такое «чудо» прогарантировать не мог. Он исходил из научных принципов, требующих средств и времени для выведения новых сортов.
На каждый спрос, как известно, находится предложение. «Чудотворцем» стал – точнее, пообещал стать — полтавский агроном Трофим Лысенко (на фото обложки статьи. – Ред.). Два класса сельской школы, плодоовощной техникум да заочное отделение аграрного университета — вот вся его академическая база. Не владеет ни одним иностранным языком, что приводит к полнейшему незнанию работ иностранных коллег. Лысенко популяризовал яровизацию пшеницы — метод обработки семян, который в ряде случаев, при многих оговорках и условиях, которые должны быть соблюдены, помогает поднять урожайность. Всего на 10%, но об этом он предпочитал умалчивать. Лысенко не любил правды, она мешала ему рекламировать свои достижения. Так, на небольшом опытном поле он вырастил некоторое количество ветвистой пшеницы и выдал это нормальное, но редкое явление, произошедшее с совершенно обыкновенным растением, за новый сорт. В промышленное производство такую пшеницу (а ветвистый колос дает больше зерна) запустить невозможно. Тем, кто уличал Лысенко во лжи, он затыкал рот, пользуясь своей властью и авторитетом. По номенклатурной лестнице хамоватый агроном поднимался очень быстро и даже стал в 1935 году президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина (ВАСХНИЛ), в 1939 году – академиком. Чтобы продержаться на этой высоте, Лысенко нужно было и дальше вводить в заблуждение Сталина, с помощью новых фантастических планов скрывать свои прежние провалы и развернуть при поддержке НКВД отчаянную борьбу против своих оппонентов, которые могли разоблачить его обман.
В 1945 году президентом Академии наук СССР стал младший брат Николая Вавилова Сергей, физик, основатель научной школы физической оптики. Началось научное сотрудничество с «буржуазными» странами антигитлеровской коалиции, на этом фоне позиции Лысенко сильно пошатнулись. Тогда в 1948 году он пожаловался в письме Сталину, что ему «стало тяжело работать» и буквально «опустились руки» из-за обвинений сторонников «метафизического направления в биологии». А надо сказать, что разоблачительную критику «чудес» Лысенко со стороны генетиков озвучивал сам начальник Отдела науки Управления пропаганды ЦК ВКП(б) Юрий Жданов. Так как Сталин симпатизировал Лысенко, то в качестве решения проблемы было решено провести сессию ВАСХНИЛ, на которой провозгласят приоритет «мичуринской агробиологии» над генетикой.
При чем тут Мичурин, спросите вы? Замечательный селекционер умер в 1935 году, и никогда никаких возражений против генетики не высказывал. Но зато он был, как бы теперь сказали, «брендом»: садоводы-экспериментаторы называли себя «мичуринцы», развлекаясь тем, что заставляли расти на груше яблоки. Это мало что общего имело с делом Мичурина, трудяги, фанатика своего дела, подарившего родине множество новых сортов хозяйственных растений. Иван Владимирович провел десятки тысяч экспериментов, которые тщательно документировал, сам изобретал и изготавливал для себя инструменты. Никогда не скрывал результатов своей работы, наоборот, охотно делился ими с теми, кто к нему приходил; за совершенно небольшие деньги продавал свои первоклассные саженцы простым людям.
«У Мичурина получалось без всякой генетики!» — говорили безграмотные люди. Есть тонкость, которую тогда еще не могли объяснить. Работа Мичурина не была гибридизацией в прямом смысле слова. Мичурин создавал «химер» — в биологическом смысле это растение, клетки которого генетически неоднородны. Немножко от одного растения, немножко от другого, и в результате сложных взаимодействия образуется нечто удивительное. Размножать такие растения можно только прививкой, но не семенами. Химеризм не наследуется. Нельзя взять косточку от груши, выросшей на яблоне, и вырастить и нее гибрид, такой же, как родительское растение.
Итак, август 1948 года, печально известное «расширенное заседание» ВАСХНИЛ. Подготовка к сессии осуществлялась в обстановке полной секретности, о ней не было сообщено ни президенту АН СССР С. И. Вавилову, ни академику-секретарю Отделения биологии академии Леону Орбели. Также многие из членов ВАСХНИЛ — противников Лысенко не были извещены о предстоящем мероприятии. Напротив, для того, чтобы обеспечить себе устойчивое большинство, Лысенко, в обход общепринятой практики избрания в академию, после личного приема у Сталина подписал у него список об утверждении академиками ВАСХНИЛ группы своих сторонников, не пользовавшихся авторитетом в научной среде. Так за две недели до сессии появилось 35 новых академиков. Вам эта ситуация ничего не напоминает?..
На сессию пригласили только тех, кто был достаточно «благонадёжен», чтобы молча сидеть и слушать. А вот академику Раппопорту каким-то чудом прислали приглашение. Генетик пришел на заседание как на бой, увешанный своими фронтовыми наградами. Вот что пишет о том заседании биофизик и историк науки Симон Шноль: «Исай Израилевич Презент — главный идеолог безграмотного Лысенко. Презент — человек блестящий. Как красиво и пламенно он говорит. Как резко и соответственно стилю собрания, как грубо и демагогично его выступление! … Как он беспардонен и мелок! Как он, упоённый собой, был неосторожен. Он повторил часть текста, вставленного им ранее в доклад Лысенко. Он сказал, «когда мы, когда вся страна проливала кровь на фронтах Великой Отечественной войны, эти муховоды…». Договорить он не сумел. Как тигр, из первого ряда бросился к трибуне Раппопорт — он знал, что такое «брать языка». Презент на войне не был — он был слишком ценным, чтобы воевать — там же могут и убить… Раппопорт был всю войну на фронте. С чёрной повязкой на выбитом пулей глазу он был страшен. Раппопорт схватил Презента за горло и, сжимая это горло, спросил свирепо: «Это ты, сволочь, проливал кровь?» Ответить почти задушенному Презенту было невозможно».
Раппопорту, который к тому времени уже был «глыбой», происшествие сошло с рук — его всего лишь исключили из ВКП(б) и выслали подальше от Москвы на полевую работу нефтяного и геологического министерства. Однако таких «глыб» в лагере генетики больше и не было. Самые совестливые молча уходили из зала, рискуя, впасть в немилость. Те, что хотели выслужиться, сидели до конца. Находились и те, что изображали согласие и рукоплескали докладчикам — эти потом до конца жизни оставались нерукопожатными. Генетику закрыли как науку.
Вот как представляли свершившуюся «казнь» советские газеты того времени:
«Мир никогда не забудет преступлений, совершенных германским фашизмом. В своих зверствах и насилиях фашизм опирался на «ученых»-людоедов, которые вещали о новой эре, начавшейся с приходом Гитлера к власти. Неотъемлемым элементом политической программы фашизма был напыщенный бред о расах как движущих силах истории. В числе «наук», включенных в разработку «политической биологии» фашизма, на первом месте была менделевская генетика. Перед ней поставили задачу – развивать положения о наследственности расовой природы человека, наследственной предопределенности «высших» и «низших» рас, о необходимости охраны «нордической», «арийской» расы от вырождения». Менделевская генетика подвела псевдонаучный базис под кошмарную политику нацизма. Преследования евреев и закон о стерилизации в фашистской Германии обязаны своим существованием шайке дипломированных преступников, выступивших в защиту расизма.
Весь этот хлам, рассыпавшийся в прах с поражением фашистской Германии, бережно собирается теперь за океаном и вновь мобилизуется в защиту расистского мракобесия. Американский расизм, основывающийся на менделевской генетике, вступает в открытую войну с лозунгами демократии. Он отравляет медленным ядом сознание американского обывателя, воспитывая в нем звериный шовинизм, расовую нетерпимость, неуважение к культуре других народов. Американским менделистам не скрыть своего родства с гитлеровскими «учеными»-изуверами, покрывшими себя позором перед лицом всего прогрессивного человечества.
Разгром менделевской генетики на исторической сессии Академии сельскохозяйственных наук имени В.И. Ленина получил огромный международный резонанс. Доклад академика Т.Д. Лысенко внимательно изучается всеми друзьями прогресса и демократии. У защитников реакции, у мракобесов от науки он вызывает злобу и ненависть. Это отношение понятно. Менделевская лженаука – выражение маразма и деградации буржуазной культуры – продемонстрировала на сессии свое полное банкротство. У нее не оказалось ничего для подкрепления своей реакционной проповеди о низменной наследственности.
В свете огромных практических и теоретических достижений передовой мичуринской науки стало совершенно ясно, что менделевская генетика не имеет права именовать себя наукой. Перед глазами всего мира вскрылось, что менделевская генетика пышной словесной шелухой прикрывает ничтожество, пустоту и ложь. Стало очевидным, что развитие этой лженауки было результатом огромной заинтересованности в ней сил международной реакции. Победа мичуринской науки воспринимается как торжество прогрессивных сил над силами реакции. Вот почему нас не пугает вой, поднятый против мичуринской науки нашими врагами. Этот вой разоблачает менделевскую лженауку как оплот мракобесия и мистики, как основу расовой идеологии, как опору реакции».
Но кроме коннотации со зверствами нацистских мучителей, кроме сталинского фаворитизма и кроме «мичуринской» антитезы существовало еще четвертое, гораздо более весомое основание у советского государства распрощаться с наукой генетикой. Кстати, внесем историческую справедливость: ярлык «продажная девка империализма» прилепился к ней отнюдь не на пресловутом съезде и вовсе не с подачи Трофима Лысенко. Фраза впервые прозвучала в пьесе писателя-сатирика Александра Абрамовича Хазина «Волшебники живут рядом» (1964), поставленной Ленинградским театром миниатюр под руководством Аркадия Райкина! (Об этом пишет Игорь Пыхалов в книге «Самые подлые мифы о Сталине».)
Так вот, краеугольной причиной запретить генетику, на наш взгляд, стала элементарная логическая цепочка. Как так, «все признаки унаследованы от родителей»? Как так, «не родятся апельсинки от осинки»? Может, вы и возможность воспитать СОВЕТСКОГО ЧЕЛОВЕКА отрицаете?..
Но не долго продлилось изгнание генетики. После смерти Сталина, при правлении Никиты Хрущева, по инициативе которого у полярного круга сеяли кукурузу, а с подачи того же Лысенко перепортили огромное количество отечественного племенного высокопродуктивного скота, приказывая скрещивать его с беспородными местными животными, появилось знаменитое «письмо трехсот» (1955 год). Открытое письмо в Президиум ЦК КПСС подписали многие крупные ученые. В нем они говорили о том, какой вред «лысенковщина» наносит хозяйству, как безнадежно отстает страна в сфере научных исследований и какую огромную пользу может принести генетика. В результате была устроена дискуссия, на которой, по плану, сторонники Лысенко снова должны были разгромить генетиков. Но без высокого покровительства у них это не вышло. Генетики показали полную несостоятельность лысенковской биологии, еще больше расширив круг своих сторонников. Увы, драгоценное время было потеряно. Доказывая, что они «не верблюды», ученые безнадежно отстали, и последствия этого отставания видны до сих пор.
Читайте также статьи «Гения Н. Вавилова не только устранили физически, но и сожгли его рукописи» и «Доктор наук и боевой офицер-десантник с «ершистым характером». Выдающийся генетик Йосиф Раппопорт»