«Важнейшие события его жизни: никаких» — подытожил свою краткую автобиографию Альфред Нобель — великий учёный, изобретатель динамита и трубопровода, талантливый бизнесмен и учредитель самой престижной из мировых премий. Судьба этого человека соткана из сплошных парадоксов. Впрочем, это у Нобелей семейное. Надо же было умудриться столько раз разориться и столько раз быстро восстановить потерянное, да так, что на момент революции Нобели занимали в России второе место в тогдашнем списке Форбс с капиталом около 60 миллионов тогдашних рублей (что составляет около 720 млн сегодняшних долларов).
Враг человечества
«…Весь мой капитал должен быть внесён в особый фонд и помещён на надежное хранение. Проценты должны ежегодно распределяться в форме премий тем, кто принесёт наибольшую пользу человечеству: одна часть тому, кто сделает наиболее важное открытие или изобретение в области физики; другая — в области химии; третья — в области физиологии или медицины; четвёртая часть — тому, кто создаст в области литературы наиболее выдающуюся работу идеалистической направленности; пятая часть — тому, кто внесет наибольший вклад в дело, способствующее братству между народами, уничтожению или сокращению существующих армий. Моё особое желание, чтобы премию получал наиболее достойный, будет ли он скандинав или нет», — чётким, разборчивым почерком написал Нобель в своём завещании.
«Изобретение динамита ещё можно простить Альфреду Нобелю. Но только безусловный враг человечества мог придумать «Нобелевскую премию», — острил Бернард Шоу (после того, как писатель стал Нобелевским лауреатом, ему стали страшно докучать просители). Удивительно, но поначалу человечество действительно вовсе не испытало трепетной благодарности к своему меценату Нобелю. Даже наоборот. «Правые» возмущались «бесчувственностью господина, нарушившего священные традиции передачи имущества законным наследникам». «Левые» требовали «возвращения состояния, нажитого трудом рабочих, самим рабочим». Борцы за мир провозгласили: «Неэтично награждать за укрепление братства между народами деньгами, заработанными на взрывчатке». Шведские националисты считали: «Премией шведа должны награждаться лишь шведские учёные». Религиозные фанатики кричали, что нельзя принимать ничего в дар от человека, продавшего душу дьяволу. Даже в мире науки не одобряли идею, потому что сомневались в возможности справедливо выбирать лауреата. Ну а шведская ветвь Нобелей просто обратилась в суд с иском о признании завещания недействительным, ведь дядюшка Альфред даже не заверил свою писанину у нотариуса, следовательно, завещание было абсолютно незаконным…
Почему же Альфред не оформил всё, как положено? Время у него было: написав завещание, он прожил ещё восемь лет. На этот вопрос нет ответа, но это как раз типично для Нобелей, таких странностей в этой истории будет множество. Как бы то ни было, завещание обнаружили после смерти Альфреда, и с этим пришлось что-то решать.
На право рассмотрения дела Нобеля претендовали несколько государств, и каждое объявило его своим гражданином — очень уж соблазнительно было заполучить в собственную казну налоги с громадного наследства. Хотя единственным официальным адресом Альфреда с юности и навсегда так и остался Санкт-Петербург, Выборгская часть, 2-й участок, Самсониевская набережная улица, д. 13/1551. А по сути, Альфред был гражданином мира, о чём и сказал в прощальной речи пастор, когда в декабре 1896 года шестидесятитрехлетнего Альфреда, скончавшегося от кровоизлияния в мозг, хоронили на Северном стокгольмском кладбище. Впоследствии многих людей называли так, но впервые это определение было дано именно Альфреду Нобелю, и совершенно заслуженно.
Время шло, дни складывались в месяцы, а месяцы в годы. В конце концов Швеция была признана родиной Нобеля, и именно здесь стали рассматривать дело. Многие спешили поздравить родственников с возвращением капитала в семью, ведь на этом настаивал сам шведский король Оскар II. Он даже вызывал из Санкт-Петербурга к себе на аудиенцию племянника Альфреда — Эммануэля Нобеля. «Ты обязан следить, чтобы сумасбродные идеи дядюшки не повредили интересам вверенных твоему попечению близких», — сказал король. Эммануэль, ко всеобщему изумлению, ответил: «Ваше величество, я не хочу, чтобы достойнейшие учёные в будущем упрекали нашу семью в присвоении средств, которые по праву принадлежат им». После такой дерзости молодому предпринимателю пришлось спешно возвращаться в Россию, чтобы не быть арестованным за оскорбление короля Швеции. Но поддержка Эммануэля решила дело. И это при том, что русские Нобели теряли больше всех: учреждение премии означало изъятие и продажу акций Альфреда и фактически разорение всей нефтедобывающей империи. Через много лет Эммануэль объяснил свой поступок так: «Все Нобели ценят славу выше, чем богатство. Но никому из нас ещё не удавалось сделать что-то по-настоящему выдающееся. А вот дядюшке Альфреду удалось!»
О бессмертии
Войти в историю было самой сладкой мечтой всех мужчин-Нобелей начиная с XVII века. Году этак в 1650-м желание оставить свой след в истории толкнуло юного крестьянина Петера Олофссона из деревни Ноббелев идти пешком в Стокгольм поступать в университет. По примеру многих образованных людей своего времени этот шведский «Ломоносов» переменил свою фамилию на латинизированную: Нобелиус. Позже фамилия сократилась на один слог.
Жаждой славы был одержим и отец Альфреда — Эммануэль Нобель. В свою очередь, проделав путь из глухой деревни до Стокгольма, он поступил на курсы в машиностроительное училище, а ведь до этого даже в школе не учился. У Эммануэля обнаружились замечательные инженерные способности, он изобрёл плавучий мост, надувной матрас, многослойную фанеру и даже специальный гроб, из которого человек, впавший в летаргический сон и погребённый заживо, мог бы выбраться самостоятельно.
Дело в том, что фамильное отношение к бессмертию было весьма неоднозначно: страх быть погребённым заживо так же передавался по наследству от Нобеля к Нобелю, как и желание обессмертить свое имя в веках. И больше всех, пожалуй, этим страхом был заражён Альфред. Во всяком случае, только ему пришло в голову внести в завещание специальный пункт: «После того, как факт моей смерти будет квалифицированно установлен, на моем теле следует вскрыть вены, после чего кремировать». Можно себе представить, какой ужас испытал он, преследуемый подобным кошмаром, наткнувшись в один прекрасный день в газете на… собственный некролог. Журналист просто перепутал Альфреда с его скончавшимся братом Людвигом — братья Нобели были похожи друг на друга.
О пользе нитроглицерина
Все дети Эммануэля и Каролины Андриетты Нобелей уродились умными, но очень слабыми: недаром из восьми только четверо дожили до совершеннолетия. По мужской линии Нобелям неизменно передавалась грудная жаба. Альфред даже не мог учиться в школе, потому что кроме приступов удушья с ранних лет страдал ещё ревматизмом, несварением желудка, болью в сердце, а из-за частых мигреней часами работал с мокрым полотенцем на голове. «Нобель — бедное полуживое существо. Милосердному доктору следовало бы пресечь его существование ещё при рождении, — писал Альфред всё в той же автобиографии. — Основные добродетели: держит ногти в чистоте и никому не бывает в тягость. Величайший грех: не поклоняется мамоне. Единственное желание — не быть похороненным заживо».
Как и все Нобели, он сочетал в себе несочетаемое: таланты учёного и предпринимателя, а также крайне легкомысленное отношение к деньгам. В какой-то момент Альфред сделался одним из богатейших людей своего времени. И на удивление мало расстроился, когда проворовались директора его французской компании, фактически разорив его. Просто подал заявление на один из своих заводов, на место рядового химика. Впрочем, поработать в своё удовольствие Нобелю так и не удалось: убытки оказались не такими уж значительными, и вскоре нитроглицериновая империя была восстановлена. Но к разорениям он всегда был готов…
От банкротства к миллионам и обратно
В 1833 году, когда Альфред появился на свет, его семья была состоятельной, но уже через год их дом сгорел дотла вместе с наличными и ценными бумагами. Для его отца Эммануэля это обернулось долговой тюрьмой. Дело, конечно, не только в пожаре. Просто жизнь Эммануэля Нобеля строилась по принципу своеобразной финансовой пирамиды: изобрести что-нибудь, взять кредит на реализацию изобретения, перезанять, ещё раз перезанять…
Правда, в долговой тюрьме Нобель-старший не засиделся. Дело в том, что оттуда отпускали на несколько дней домой на побывку. И однажды Эммануэль пошёл вовсе не к жене и детям, а к русскому посланнику, которому и предложил свои инженерные услуги. Через пару недель он уже трясся в повозке по русским дорогам, направляясь из захолустного и нищего Стокгольма в богатый Петербург, благо кредиторы решили, что от богатого должника в России им будет больше проку, чем от нищего сидельца в Швеции. В середине XIX века многие шведы, немцы, французы и англичане ехали в Россию, чтобы разбогатеть, это считалось делом перспективным.
Во всяком случае Нобелю-старшему это удалось. Русскому правительству он предложил очередное своё изобретение — подводную пиротехническую мину Нобеля, длинный металлический сосуд, наполненный пироксилином. В 1840 г. мина была испытана в присутствии брата императора великого князя Михаила Павловича. Тот пришёл в восторг, и император Николай I повелел выдать сему иностранцу 25 тысяч рублей серебром в обмен на присягу и клятву не передавать секрета подводных мин никакой другой державе.
Нобель не преминул вложить деньги в собственный завод по изготовлению мин — и, как это у него обычно бывало, с большим размахом. На заводе трудилось 1000 человек, по тем временам что-то немыслимое. Во время Русско-турецкой и Крымской войн завод, впрочем, приносил огромные прибыли. К слову, именно Нобелю Россия обязана тем, что англичане (союзники турков) не захватили Санкт-Петербург: диковинный металлический шар, выловленный из воды, взорвавшийся на палубе и убивший матроса, произвёл на английских моряков достаточное впечатление, чтобы они передумали соваться в Финский залив.
Но в конце концов Севастополь пал, война была проиграна, император Николай I, прежде покровительствовавший Нобелю, скоропостижно скончался при странных обстоятельствах, а новое правительство расторгло все контракты. Ну а поскольку завод по изготовлению мин был устроен по прежнему фирменному нобелевскому принципу, то есть не по средствам, с излишне оптимистичным ожиданием будущих прибылей, то и кончилось всё как всегда — банкротством. Эммануэль Нобель покинул Санкт-Петербург почти таким же нищим, каким приехал шестнадцатью годами раньше. Вот только его сыновья остались в России.
Искали ореховое дерево, нашли нефть
Вся их сознательная жизнь прошла в России, куда им было ехать? Три года они безуспешно пытались поднять на ноги отцовское предприятие. Но, в конце концов, плюнули и завели собственное — машиностроительный завод. Речь, впрочем, идёт не обо всех братьях, а о старшем — Роберте и третьем — Людвиге. Второй по старшинству — Альфред весь был поглощён химией и целыми днями пропадал в лаборатории своего учителя — естествоиспытателя Зинина, изучая свойства «взрывного масла», то есть нитроглицерина.
В один прекрасный день ему пришло в голову смешать это опасное взрывчатое вещество с окаменевшими водорослями, которые в изобилии можно найти на дне каждого крупного водоема, — так был изобретён динамит. По разрушительной силе он не уступал нитроглицерину, но укрощал его, сводя почти на нет опасность случайных взрывов. Ведь, если не зажечь шнур, с динамитом ничего не произойдёт. В 1862 году в одном из каналов Санкт-Петербурга было успешно проведено испытание мины с детонатором. Это обязательно стоило запатентовать, но Россия — страна бюрократическая, чиновники всё откладывали и откладывали рассмотрение патентной заявки. И Альфред, потеряв терпение, помчался к отцу в Швецию, а с ним заодно отправился и младший брат Эмиль. Так в России остались только Роберт и Людвиг. И образовались две линии семьи Нобелей: русская и шведская. И на взгляд современников, куда сильнее и ярче была русская.
Роберт считался в семье легкомысленным гулякой и авантюристом, самым толковым был Людвиг. Восстанавливать утраченное семейное состояние он начал, производя трубы и сантехнику. Ведь это было время великих реформ Александра II, время появления городского самоуправления и, соответственно, наведения порядка в городах. В Петербурге избавлялись от выгребных ям — вечных источников холеры, не говоря уж о зловонии. Строятся водопровод и канализация. Нобели тут как тут! Людвиг Нобель, кстати, был наделён и изобретательскими способностями не в меньшей мере, чем Альфред. И выдавал на гора по 8-10 инноваций в год. Допустим, Людвиг изобрёл каучуковые автомобильные шины, причём до крушения империи обладал монопольным правом на их изготовление. Одним из главных достижений Людвига Нобеля было изобретение «магазинной обоймы». До этого стрелку приходилось совершать до 14 действий, чтобы произвести выстрел. Теперь же достаточно стало одного нажатия на спусковой крючок. Поистине революция в оружейном производстве! И в 1870 году Людвиг и Роберт Нобели берут в аренду оружейный завод в Ижевске. А при производстве ружей в то время было абсолютно необходимо ореховое дерево — из него изготавливали приклад. Обычно орех возили из Германии, но почему бы не попробовать удешевить процесс? Братья Нобели слышали, что орехи растут и на Кавказе. И в 1876 году Роберт по заданию брата Людвига едет в район Баку на разведку. Орехи там, как выяснилось, росли никуда не годные. Зато в Баку нашлось кое-что поинтереснее… Роберт купил за 5 тысяч рублей участок земли с нефтяной вышкой. А чуть позже — керосиновый заводик в Чёрном городе, заводском районе Баку.
Дело это тогда вовсе не считалось сверхприбыльным, нефть обходилась слишком дорого из-за сложности транспортировки. Но даром Роберт в семье Нобелей считался бестолковым — и у него имелся фамильный нюх на такого рода вещи. «Ты не представляешь, насколько это перспективное дело. Нефть — это воистину будущее человечества, — написал Роберт брату Альфреду в Швецию. — Единственное, что смущает: для перевозки нефтепродуктов мы используем в основном ослов, которые тянут через горные кавказские перевалы бочки с керосином. Однако, ослов стало не хватать. Они просто не в состоянии размножаться с такой скоростью. Цены на нефть растут, а удовлетворять спрос мы не успеваем».
«Любезный брат, — вскоре ответил Альфред. — Мне кажется, что раз нефть — это жидкость, её транспортировка не должна представлять трудности. Необходимо проложить достаточного диаметра трубу и оборудовать насосные станции». К письму были приложены схема трубопровода. Так, собственно, нефтепровод и был изобретён. Ну а изготовили первые линии на том же машиностроительном заводе Нобелей. Так они превратились в нефтяных королей. В 1879 году на свет появляется «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель». Одним из соучредителей был и Альфред, вложивший в предприятие братьев немалые деньги. К концу XIX века Нобелей называли не иначе, как русские Рокфеллеры. У них было 13 танкеров, 25 нефтепроводов общей длиной 260 верст и сотни железнодорожных цистерн с надписью «Т-во Бр. Нобель» (как говорили современники — «Товарищество Бранобель»), которые возили нефтяную продукцию в Европу. Кроме этого Нобели строили железные дороги, прокладывали линии электропередач, строили порты, склады, телефонизировали целые города… Там, где они проходили, другим предпринимателям ловить было уже нечего. Кто бы мог подумать что Нобели, даже достигнув такого положения, умудрятся разориться! Но тут всё дело в злосчастной премии…
Кстати, Альфред был весьма щедрым работодателем. Для своего персонала он возводил комфортабельные поселки с цветниками и фонтанами, строил школы и больницы, пускал транспорт для бесплатной доставки на рабочие места. Многие считали его социалистом, но это было неправдой. Нобелю не нравилась ни демократия, ни монархия, ни какая-либо иная модель социального устройства. Он любил человечество, но только таким, каким оно, может быть, станет в далёком будущем. Современников же Альфред считал «сворой двуногих обезьян». При этом не верил в прогресс и недоверчиво относился к нововведениям. Не поддерживал он и идею предоставления избирательного права женщинам. «В конце концов, Альфред, ведь между мужчиной и женщиной совсем маленькая разница», — убеждал его один демократ на званом обеде. Нобель поднял бокал и провозгласил: «Господа, да здравствует маленькая разница!»
Ничего выдающегося
Так как же ему всё-таки пришла в голову идея с премией? Под конец жизни Альфред часто перебирал в уме свои достижения, тщетно выискивая среди них что-то действительно стоящее. Одним изобретением динамита в историю не войдешь — считал Нобель (и правда, кто, кроме нескольких специалистов, знает сегодня, в XXI веке, имя Асканио Собреро? А ведь именно этот химик в своё время изобрел нитроглицерин). Что ещё? За свою жизнь Нобель запатентовал 355 изобретений, среди них — барометр, манометр, холодильный аппарат, газовый счётчик, каучуковые шины для велосипеда, переключатель скоростей… Смолоду увлекаясь литературой, сочинил несколько романов и пьес (и сжёг все в приступе ипохондрии). Основал 93 завода в 20 странах. Удивительно, но этого ему казалось недостаточно!
«Мои награды мне дали не за взрывчатые вещества. Шведский орден Полярной звезды я заслужил благодаря своему повару, чьё искусство угодило одной высокопоставленной особе. Французский орден я получил благодаря близкому знакомству с министром, бразильский орден Розы — потому что меня случайно представили бразильскому императору. Что же касается знаменитого ордена Боливара, то я удостоился его потому, что один мой знакомый хотел показать, как добываются ордена», — писал Нобель.
Хуже всего, что он был лишён самого естественного утешения — семьи, детей. Он привык называть виллу в Сан-Ремо «моё гнездо», а тут вдруг подумал, что в гнезде не живёт одна птица, и попросил знакомых отныне именовать дом просто «виллой Нобеля». «Мое сердце пусто, — писал Альфред. — И изобретательство для меня — единственная белая, а вернее, серая страница».
В 1891 году он вышел из правления всех компаний и решил сосредоточиться на науке, чтобы напоследок создать что-то действительно грандиозное. Запатентовал ещё несколько изобретений: новый способ изготовления соды, искусственного шёлка, искусственных драгоценных камней… И способ исследования мочи сифилитиков. «Всё не то! Слишком незначительно», — мучился Нобель. Он настолько отчаялся, что даже подумывал о самоубийстве, а в результате изобрёл «бесшумную машину Альфреда Нобеля для самоубийства». Кстати, впоследствии послужившую прообразом электрического стула…
Альфред буквально не находил себе места. Он стал снова много ездить по Европе — почти бесцельно. Его чёрная карета с чёрными же лошадьми нагоняла на добрых людей страх: она двигалась совершенно бесшумно (особые шины, изобретение Альфреда), внутри горел свет (электричество вырабатывалось от трения колёс о землю), и непонятно откуда доносился глухой голос (карета была телефонизирована для удобства связи седока с кучером). Апофеоз совершенства техники и человеческой безысходности!
И всё же поздней осенью 1895 года Нобеля осенило: он же богат! Пусть сам он не слишком ценит собственные деньги, но они могут принести много пользы другим людям. Он отдаст человечеству состояние в обмен на долгую память и, может быть, если, конечно, повезёт, искреннюю благодарность!
Алина Ростовская
журналист «Гранита Науки»
<em>автор статьи</em>
