Психология 1920-х годов вообще мало известна, но то, что главное действующее лицо драматической истории отечественной психологии – профессор Челпанов из Мариуполя, вряд ли знает хоть кто-нибудь даже из специалистов. А ведь именно благодаря Георгию Ивановичу психология в Российской империи стала самостоятельной академической наукой.
Георгий Челпанов родился 28 (по старому стилю 16-го) апреля 1862 года в Мариуполе. Он был одним из пятерых сыновей в семье православных греков, переселённых из Крымского ханства в Приазовье. Все дети закончил местное приходское училище и Александровскую гимназию – Георгий, единственный со всего курса, с золотой медалью. Учителя отмечали его «особую смышлёность» и талант к рисованию, так что он был даже освобождён от сбора за право обучения (в размере 25 рублей в год).
Затем Георгий делает свой собственный выбор и едет в Одессу, где с 1882 по 1887 годы учится на историко-филологическом факультете Новороссийского университета. Примечательно, что в то время прорыв в психологии делали именно выпускники исторических факультетов, как, например, Лев Выготский (читайте о нём статью на нашем сайте.
Челпанова сильно привлекает личность и исследования заведующего кафедрой философии университета Николая Яковлевича Грота. Он зачитывался его работами о новейших методиках исследования психики, а также о психологии восприятия пространства и цвета. 420 рублей стипендии будущий учёный тратит в основном на книги, в основном иностранные, которые выписывает из Москвы и Петербурга. Проблематика экспериментальной психологии увлекла Челпанова идеями Вильгельма Вундта, который в 1879 году основал в Лейпциге первую в мире (!) психологическую лабораторию, спустя некоторое время преобразованную в Институт экспериментальной психологии. Грота и Вундта Георгий Челпанов считал своими главными учителями в жизни до конца дней. Именно их труды зажгли в нём решимость сделать так, чтобы психология перестала быть вспомогательной частью других наук и стала вполне самостоятельной «дамой».
Университет Челпанов оканчивает с отличием и получает направление в Москву с правом получения учёной степени. К тому времени его учитель Николай Грот уже заведует кафедрой философии Московского императорского университета, и, естественно, он принял Георгия к себе в ассистенты. В 1890 году Челпанов сдаёт магистерский экзамен, а это звание давало право занять в университете должность приват-доцента (то есть приходящего преподавателя, не на основной ставке). Выступая перед студентами, он сразу же отмечает, что они не обладают самыми необходимыми знаниями, соответствующими современному уровню развития науки о человеческой психике. Челпанов всеми силами старается преодолеть этот разрыв. Вообще, о Георгии Ивановиче отзываются, что он «мастерски читал лекции и был великолепным организатором работы студентов».
Челпанов участвует в создании журнала «Вопросы философии и психологии», его окружают известные писатели, учёные, богословы, юристы. На то время в зарождающейся мировой науке психология существует два направления: материалистическое возглавляет Николай Сеченов, а идеалистическое представляет авторитет Челпанова Вильгельм Вундт. В 1888 году Георгий Иванович едет к нему в Лейпциг на стажировку, слушать лекции Вундта и знакомиться ближе с его методами. Также Челпанов побывал в Берлинском институте физиологической оптики и слушал лекции других ведущих мировых учёных того времени, например, Э. Дюбуа-Реймона и Э. Геринга по физиологии и Карла Штумфа по психологии. Труд последнего «О психологическом происхождении пространственных представлений» он знал очень хорошо, поскольку именно под его влиянием написал свою диссертацию «Проблема восприятия пространства в связи с учением об априорности и врожденности. Ч. 1».
Вернувшись из Германии и отправившись на каникулы в родной Мариуполь, Челпанов встречает там свою будущую жену, Ольгу Епифановну Иващенко, которая буквально вызвала его удивление тем, что, будучи девушкой крайне начитанной, проявила искреннюю заинтересованность и участие в его делах.
Новосозданную семью надо было как-то обеспечивать, а получить профессорскую должность в столице было практически невозможно: нет вакансий. Поэтому в 1892 году Челпановы переезжают из Москвы в Киев, где в Университете Святого Владимира Георгий Иванович получает должность профессора философии и психологии с окладом 1200 рублей в год. В то время, как следствие волны народничества, интерес людей к философии поугас, все хотели заниматься в основном естественными науками. А на лекции Челпанова было трудно попасть: студенты сидели на ступеньках, в ногах лектора и даже за доской. Он читал им курсы по логике, теория познания, учению о душе и чистом разуме, учению о пространстве, о времени. Также Георгий Иванович руководил «психологической семинарией» (как мы сейчас бы сказали, кружком) при Киевском университете, где студенты знакомились с новой психологической литературой, как правило немецкой, и «методами изучения душевной жизни людей», как это тогда назывались. Двумя самыми заметными учениками Челпанова были Густав Густавович Шпет (в 37 его расстреляли как немецкого шпиона) и Павел Петрович Блонский (впоследствии предавший учителя).
Дом Челпановых в Киеве стал интеллектуальным центром Киева, на их журфиксах по субботам собирался цвет тогдашнего общества, в том числе культовые в будущем философы Николай Бердяев и Лев Шестов. «Несмотря на то, что он был прежде всего профессор, учитель, и что философия его была очень академической по своему типу, в нём не было нередко встречающейся в профессорской среде затхлости», — вспоминает Бердяев.
У Георгия Ивановича появился свой круг, своё пространство, свои ученики. Статьи по психологии и философии Челпанов помещал в журналах «Русская мысль», «Вопросы философии и психологии», «Мир Божий» и в «Киевских Университетских известиях» (обзоры новейшей литературы по психологии, теории познания и трансцендентальной эстетике Канта). В Киеве Челпанов издаёт книгу «Мозг и душа: критика материализма и очерк современных учений о душе» — лучшую, по свидетельству философа Василия Зеньковского, по критике метафизического материализма, в мировой литературе. В ней он сформулировал термин для обозначения взаимосвязи психических и материальных явлений: «психо-физический параллелизм». В то же время учёный подготовил «Учебник психологии», за который был удостоен Макариевской премии.
В 1904 году при историко-филологическом факультете Киевского университета Челпанов защитил вторую часть диссертационного сочинения («Ч. 2. Представление пространства с точки зрения гносеологии») и получил степень доктора философии. В этой работе Георгий Иванович описал функциональную роль перцептивных систем человека (зрительной, слуховой, тактильной и т.д.) в формировании образов пространства и впервые обозначил философскую основу психологии, которую строил: «идеал реализма», позднее трансформировавшийся в «трансцендентальный реализм». Учёный исходил из представления о внутренней цельности всех уровней человеческой психики, когда высшие духовные функции связаны со всеми душевными процессами и через душевные процессы связаны с телом. После защиты докторской Учёный совет Московского университета пригласил Георгия Ивановича в Москву возглавить кафедру философии и психологии. И он согласился, тем более что не мог принять хаос в учебном процессе, начавшийся в революционном 1905 году вслед за приходом в Киевский университет студентов из «демократических слоёв населения».
«Мне очень больно за Жорика, который, хотя и бодрится, но я вижу, чувствует себя совсем вышибленным из колеи, — писала тогда Ольга Челпанова матери. — Он человек страстно любящий науку, а о ней теперь никто и слышать не хочет». На впечатлительную и болезненную супругу учёного революционные потрясения оказали роковое влияние: её стали преследовать навязчивые идеи, страх за детей, мужа, угнетённое состояние, отчаяние. В 1906 году она покончила с собой. Челпанов в 44 года остался один с тремя детьми на руках: 11-летним Александром, 9-летней Наташей и 6-летней Таней. Вместе с ними и тёткой жены, помогавшей по хозяйству, профессор перебирается в Москву, теперь уже навсегда.
В Москве он издаёт свои «Психологические лекции», книги «Введение в экспериментальную психологию», «Психология и школа» и другие. Учёный становится товарищем (то есть заместителем) председателя Московского психологического общества. И в эти годы у него появляется возможность создать Институт психологии.
Проект требовал не только правительственного одобрения, но и значительного финансирования. На то время на философском факультете Московского университета обучался сын крупного промышленника и известного мецената Сергея Ивановича Щукина. Юноша настолько горячо увлёкся лекциями Челпанова, что его отец согласился финансировать создание института. Одобрение властей и администрации Московского университета, в качестве подразделения которого Георгий Иванович задумал организовывать институт, было получено, и в 1910 году проект перешёл в фазу практической реализации.
Свой крупный вклад в 120 тысяч рублей золотом Щукин сопроводил письмом на имя ректора, в котором писал: «Сочувствуя развитию и распространению философских и психологических знаний и желая оказать содействие Московскому университету в достижении этой цели устройством соответствующего учебно-вспомогательного учреждения, сим честь имею заявить вашему превосходительству, что я, прилагая при сём охранную записку Государственного банка на внесение 100000 р. (сто тысяч рублей), жертвую их на устройство Психологического института при кафедре философии историко-филологического факультета Московского университета». Свой щедрый дар на постройку и обзаведение Психологического института, который в общей сложности составил 120 тысяч рублей, Щукин оговорил двумя условиями: первое — институт непременно должен быть размещён на территории Московского университета, второе — он должен носить имя жены мецената, на тот момент необратимо онкологически больной Лидии Григорьевны Щукиной. Оба эти условия были выполнены: здание нового института было возведено по специальному плану по адресу Моховая, 8, в историческом комплексе зданий Московского императорского университета, и называлось учреждение Психологический институт имени Л.Г. Щукиной.
Челпанов создавал новый институт, тщательно изучив целый ряд существовавших в то время зарубежных аналогов и прецедентов, для чего – а также для закупки оборудования в лаборатории будущего института – предпринял вместе со своим учеником Густавом Шпетом, для которого стал поистине отцом, специальную поездку в Европу и Америку с 1910 по 1911 год. Институт в Москве был создан по образу полутора десятка психологических институтов в Западной Европе (в основном в Германии) и США, в частности, по модели первой психологической лаборатории под руководством Вильгельма Вундта в Лейпцигском университете, а также институтов психологии в Берлине (руководитель Штумпф), Бонне (Кюльпе, Бюлер), Вюрцбурге (Марбе). Также Георгий Иванович изучил структуру и организацию ещё девяти психологических институтов в США: в университетах Колумбии, Чикаго, Мичиганском, Стенфорде, Корнелле, Йельском, Кларка, Гарварде и Веслийском при Филадельфийском университете. Декларируемая Челпановым цель создания института в Москве заключалась в объединении общей и экспериментальной психологии, создании общей психологии и развитии психологии как единой научной дисциплины, принципиально отличной и отделённой от других научных дисциплин.
Так появляется первый в стане психологический институт, как классифицировал его сам создатель – «учебно-научное учреждение». Именно такое определение было основано на выработанном Челпановым кредо: «Усвоение знаний должно происходить путём ознакомления с методами научного исследования. Студент должен знать, как научная истина добывается». Лаборатории института были оснащены 150 приборами, привезенными Челпановым из экспедиций: с их помощью, например, можно было измерить время реакции или даже объём памяти, а также простейшие эмоции, по регистрации изменений пульса и дыхания. На втором и третьем этажах располагались звукоизолированные комнаты с двойным пробковым слоем для изучения слуховых ощущений и звуковых восприятий. Светоизолированные помещения, обитые тёмной материей, были предназначены для исследования зрительных восприятий. «Приспособления и оборудование соперничают, если не превосходят лаборатории, где-либо в мире существовавшие», — отмечал Эдвард Титченер, англо-американский психолог и экспериментатор, побывавший в институте Челпанова.
«Если различные отрасли психологии разрабатываются под одной кровлей или, по крайней мере, собираются там, то всё, что относится к изучению духа и проявлению душевной жизни, будет собираться воедино. Вот задачи современного психологического института», — подчёркивал Георгий Иванович. В 1912 году институт начал свою работу неофициально (начались учебные занятия), а официально – с 1914 года, открывшись 23 марта, в день святой мученицы Лидии. Челпанов пригласил туда на работу Шпета, Блонского, Корнилова, Экземплярского, Алексея Леонтьева. Память, мышление, внимание, представление, ощущения, реакции – все эти феномены изучались в институте, при полном отсутствии мировоззренческого диктата, только наука! В 1917 году под редакцией Челпанова и Шпета (будущим основоположником этнопсихологии) начал издаваться журнал для специалистов «Психологическое обозрение».
А следом – следом рухнуло всё. Революция науку заменила идеологией, а Гражданская война окончательно уничтожила продуктивную работу, не хватало средств не то что на закупку новых книг и оборудования, но и на банальное отопление помещений. Учебный и исследовательский процесс прекратился. А тут ещё из Мариуполю Челпанову пришло страшное известие: расстреляли старшего брата Василия, крупного рыбопромышленника, не принявшего революцию.
Эмигрировать Георгий Иванович отказался, будучи убеждённым, что делать своё дело он сможет только на родине. Но отказался также соответствовать воцарившейся идеологической линии марксизма. Этого ему не простили. Ученик Корнилов выступил с докладом «Современная психология и марксизм» на Втором съезде психоневрологов, на котором призвал строить психологию на основании диалектического марксизма, и позиционировал себя как готового лидера нового направления марксистской психологии, которой, как он утверждал, эмпирическая психология Челпанова противоречит. Ему вторил Павел Блонский.
Челпанов возражал: «Эмпирическая и экспериментальная психология марксистской так же стать не может, как не может стать марксистской минералогия, химия, физика». Но полемики уже не было. Началась травля. В президиум Факультета общественных наук Московского университета приходили письма и заявления о несоответствии челпановской психологии марксизму и о нецелесообразности его работы в должности директора института. Тяжелее всего было осознавать, что предал ученик – пусть не слишком радивый и талантливый, но Челпанов не раз помогал Корнилову пересдавать экзамены и даже добился для него звания приват-доцента. А к Блонскому он даже однажды лично приходил в его студенческую каморку в Киеве, когда тот хотел бросить университет, чтобы убедить его одуматься. Убедил, и вот… «Главные наши изгнатели – это Корнилов и Блонский, — сознавал он в письме. – Разумеется, они сами не в состоянии ничего сделать. Но грустно подумать, что они разрушат всё то, что создалось с таким огромным трудом».
Директором института таки назначили Корнилова, а уволенного Георгия Ивановича лишили льгот и права на дополнительную жилплощадь. За него пытались вступиться, но «сверху» не позволяли получить работу в сферах непосредственного интереса учёного. Интересно, что Иван Павлов, с которым у Челпанова сложились в целом хорошие, уважительные отношения, когда к нему приехал ученик коллеги Леонтьев на стажировку, отказался с ним общаться, узнав, что он больше не директор института.
Выручил Густав Шпет, который, хоть и изгнанный из Института психологии, стал вице-президентом в ГАХН – Государственной академии художественных наук. Он пригласил туда работать своего учителя. Там уже, кстати, сотрудничал и сын Челпанова Александр. В ГАХН Георгий Иванович изучает проблему художественного творчества, занимается проблемой влияния культуры и искусства на проблемы познания. В ГАХН Челпанов пишет работы «Проблемы восприятия времени», «Проблема эстетического удовольствия» и «Психологическое объяснение красоты элементарных форм», делает ряд докладов о проблемах психологии творчества, о роли подсознательного в процессе творчества. Любопытен «закон удовольствия», выведенный учёный относительно эстетического восприятия: по Челпанову, оно связано с наименьшей затратой душевной энергии при совершении максимального действия, то есть когда человек не напрягается — отсюда такие факторы красоты, как ритмичные, симметричные, пропорциональные формы. Эти заключения, кстати, очень перекликаются с выводами, к которым пришёл Выготский https://un-sci.com/ru/2020/01/14/o-defektologe-lve-vygotskom-kotoryj-pokazal-istinnoe-liczo-iskusstva/ в своей «Психологии искусства»: «То обстоятельство, что искусство сопровождается известным и очень важным волнением, объясняется как явление случайное и не заложенное в самом процессе – просто возникает как награда за труд, потому что это образ, необходимый для понимания идеи, дан заранее художником, и он относительно даровой. Это даровое ощущение лёгкости паразитической лёгкости от бесплатного использования чужого труда и есть источник художественного наслаждения. Грубо говоря, Шекспир потрудился за нас, отыскивая к идее ревности соответствующий ей образ Отелло».
Также Челпанов вывел метод «вчувствования», который представил на основе архитектуры: мы можем вчувствоваться в произведение искусства и на основании его изменить своё эмоциональное состояние. Учёный продолжал настаивать на своём, считал, что внедрение материализма в изучение психики чревато, что нужно подходить к проблеме не материалистично, а изучать, что происходит в человеке, когда он начинает объяснять время и творчество. На основании чего вообще творец создаёт своё произведение, разве это – соединение ассоцаций, мыслей и продолжения их – объяснишь марксизмом? Первым и главным методом изучения психики Челпанов по-прежнему считал самонаблюдение, интроспекцию… Неудивительно, что кандидатуру Челпанова на должность заведующего кафедрой психологии Психофизической лаборатории при Академии наук, которую возглавлял его ученик Экземплярский, отклонили, приглашение Экземплярского отменили и в звании академика отказали, даже лишили права читать публичные лекции и издаваться. ГАХН в 1930 году закрыли, и жить стало не на что. Челпанов начал распродавать свою уникальную библиотеку. В эти годы Георгий Иванович создаёт универсальный аппарат для психологических и психотерапевтических исследований – Комбинированный психологический прибор – и думал, что он будет пущен в производство. Это была целая психологическая лаборатория в одном чемоданчике (что значит, её можно развернуть в любых условиях), 6 приборов в одном: для измерения движения, внимания, памяти, утомления, простейших реакций, и также для изучения цветоощущений. Но гениальное изобретение было выпущено на заводе Физэлектроприбор (партией 80 штук) уже после смерти Челпанова: чертежи на производстве потеряли, и учёному пришлось восстанавливать их по памяти, что заняло время, учитывая стремительно ухудшавшееся здоровья Челпанова. Так он и не дождался применения своего изобретения на практике.
Георгий Иванович не сразу понял, что происходит с его жизнью. Был случай, когда ему предложили, но он отказался прочитать лекцию, потому что у него не было приличного костюма! Но уже несколькими месяцами позже, в отчаянии, он приходит к крыльцу Института, мимо проходят бывшие сотрудники, не замечая его, а те, с которыми он пытается разговаривать – не узнают. Навещает Челпанова один только Густав Шпет. Резко сворачивается НЭП, появляется первое постановление о педологии и введении единообразия в школьное обучение – стране уже не до экспериментов. А педологи выступали, чтобы у каждого ученика была индивидуальная программа обучения, которая будет помогать детям делать более качественные успехи. Но в советском государстве люди едины и нацелены на создание коммунистического общества, поэтому индивидуальная подстройка под отдельного ребёнка буржуазна, чужда и враждебна: все должны учиться одинаково и требования ко всем должны быть одинаковыми. В 1934 году педология объявляется лженаукой (именно от этого постановления пострадал Лев Выготский).
Дочь Георгия Ивановича Наталья, художница, ученица Василия Кандинского, ещё в 1926 году уехала во Францию с мужем-французом. Она хочет приехать к отцу, но её не пускают в советскую Россию: отказали в визе. В 1933 году погибла при родах другая дочь Челпанова, Татьяна. В 1935 году по нелепому обвинению в контрреволюционном и фашистском заговоре арестовали и расстреляли сына Александра, а через несколько месяцев от менингита умерла внучка Марина.
В 1936 году Георгий Челпанов скончался от разрыва сердца. Густав Шпет пережил своего учителя на год: в 1937 году его расстреляли как «немецкого шпиона».
Даже могила Челпанова на Ваганьковском кладбище затерялась: на ней поставили деревянный крест, который в войну, среди многих прочих, пошёл на обогрев москвичей.
Георгий Иванович заложил фундаментальные основы отечественной психологии как самостоятельной научной дисциплины, обладающей своим предметом и методами исследования. Переводя её естественнонаучным языком, он в то же время утверждал гуманитарные смыслы её целей как науки о духе, о душе человека. Им создана научная школа и воспитана плеяда психологов, беззаветно преданных своему делу. Его наследие восстанавливается, в Москве ежегодно проводят Челпановские чтения – в его Институте. Но почему до сих пор «великого педагога»-предателя Блонского в науке чествуют в разы больше…
И пускай с сегодняшней позиции подход Георгия Челпанова выглядит «самобытным», архаичным немного идеалистичным, его нельзя забывать, как нужно помнить и этнопсихологию Шпета, и психотехнику «психология труда» другого ученика Челпанова Сергея Шпильрейна… Белые пятна на истории нашей психологии могут быть, на мой взгляд, качественно изжиты кинематографом. Ведь сделал же знаменитой сестру Шпильрейна, детского психолога Сабину Нафтульевну фильм «Опасный метод» (2011, реж. Дэвид Кроненберг)! Разумеется, в нём была показана не столько научная работа, сколько взаимоотношения Фрейда, Юнга и его пациентки, студентки и любовницы Сабины, которую сыграла Кира Найтли. Конечно, как мы видим из биографий учёных, реальная жизнь светил 1920-х годов не столь приятна, как показывает киноэкран, но всё в наш век нуждается в рекламе.
Существует лишь то, что прорекламировано. Интересно, как бы разум Георгия Ивановича Челпанова, творца психологии как науки, развил этот тезис?
Подписывайтесь на наш Telegram-канал
