Тема дискуссии крайне важная для ведущих экспертов из разных областей деятельности и исследований.
На сегодняшний день в науке остро стоит вопрос цитируемости: чем больше вас цитируют, тем больше вы считаетесь ученым. Однако какие проблемы скрывает в себе это правило, и имеют ли какое-то отношение наукометрические базы к науке, или же это лишь инструмент политики в науке?
В 4й день международной научно-практической конференции «Проблемы источниковедения в современной науке и сопряженных отраслях» на обсуждение были подняты два вопроса:
1. Обязательно ли ссылаться на других ученых при проведении научного исследования? Проблема засилья церковности в науке.
2. Имеют ли требования наукометрических баз отношение к науке? Или они являются политическими/придуманными требованиями? Проблема Scopus в США и Web of Science в Европе.
Вашему вниманию кратко доклады спикеров конференции (видеоверсия панели здесь)
Доктор Люсьен Улабиб – писатель, лектор, социолог, политолог. Главный редактор научного журнала «Догма». Много лет провёл в совместной работе с мыслителем Жаном Бодрийяром. Автор научных статей и книг на темы французского нигилизма, неоленинизма, радикального исламизма, антиамериканизма и антисемитизма.
Учёному важно следовать собственным путём. Что такое наука, зависит от того, за каким объектом вы следуете. Что – узость мышления или новизна картины воззрения не даёт вам права рассчитывать на поддержку других учёных? Эйнштейн, Пуанкаре, современный французский учёный-инфекционист Дидье Рауль – если первых двух просто не поняли от недостатка компетенции, то последний попал в конкуренцию между Парижем и Марселем, и в международном ревю разбили все его предложения по COVIDу. Бодрийяра когда-то не очень принимали в Сорбонне, а сегодня он уже стал классиком в австралийских и американских университетах. Необходимо организовать свою сеть, чтобы противостоять в отстаивании своего мнения. Оппозиция между Юнгом и Фройдом, Адлером – почему? Между учёными всегда будут противоречия, потому что настоящий учёный всегда пристрастен к предмету своего исследования.
Думаю, что наукометрия это как политический инструмент, так и полезный научный, который отражает вашу способность найти хорошие источники.
Prof. Максим Лепский — доктор философских наук, профессор кафедры социологии факультета социологии и управления Запорожского национального университета. Председатель исследовательского комитета социального прогнозирования Социологической ассоциации Украины. Академик Украинской академии наук.
Необходимо ли цитировать других учёных? Цитирование предполагает знание истории науки, того, как она проходила определённые этапы. Мераб Мамардашвили сказал, что философы продолжают жить только потому что мы помним их идеи. Но есть второй полюс проблемы: вопрос о симуляции и гиперреальной научной деятельности, когда цитирование – это обязательный формальный критерий, который становится важнее, чем содержание.
Аспиранту говорят: обязательно нужно цитировать членов совета или тех, кого уважают в совете. Имеет место ритуализация и чрезмерное внимание к работам авторам, которые, может, и не касались вопроса, изложенного в работе. На этом же полюсе находятся и группы учёных, которые цитируют друг друга без цели сделать что-то новое в науке. Тогда это уже не наука, а что-то подобное кружку вязания на спицах, где люди занимаются любимым делом.
От уровня научной культуры человека зависит, к какому полюсу он тяготеет. Но критерием остаётся по-прежнему результативность научных открытий, выявленных закономерностей, которые учёный предлагает академическому сообществу. Попытки научную культуру перевести исключительно в культуру грамматики и пунктуации – это характеристика больше дисциплинарных практик, чем обучение молодого учёного писать доступно, понятно и ясно, как говорил Декарт. Безусловно, люди должны обладать грамотностью, как научной, так и языковой, но всё-таки содержание остаётся главным.
Наукометрические базы – что касается второго вопроса — должны, по идее, служить удобству учёного в поиске информации и литературы. Но мы сталкиваемся с сетевым неравенством, поскольку критерием отбора является способность оплатить публикацию. В развитых странах для этого существуют фонды для учёных, где оплачиваются подобные публикации. В части украинских вузов тоже пытаются это оплатить, для группы из 4-5 человек – так отсекаются учёные, которые занимаются своим интересным делом, но не готовы публиковаться в журналах по финансовым соображениям. Я встречал утверждение, что по доходности Scopus стоит между нефтяным и рекламным бизнесом.
Второй момент связан с шоутизацией и карнавализацией науки. Наш студсовет сделал исследование СМИ в Запорожье и составили рейтинг ведущих. Принесли его на телеканалы, и гендиректор одного из них сказал: «Нет, мы лучше дадим вам время на рекламу, лишь бы вы не публиковали результаты – иначе вы перессорите всех ведущих!» Тогда мои студенты впервые осознали, что те, кто определяют рейтинг, во многом управляют сферой.
Хитмейкеры – создатели смыслов и течения подражателей этих смыслов – не всегда соответствуют задачам науки и методам их решения. Декарта, Ньютона, Лейбница ценили не только за интересные концепции, но и за то, что они могли решать задачи, которые стоят перед государством. Сегодня же наука, как видится, входит в гиперреальность вместо того чтобы решать задачи общества. Я сторонник второго подхода, но с удовольствием изучаю отклонения, связанные с первым.
Ирина Лопатюк – член-корреспондент Украинской академии наук, научный сотрудник Института Памяти. Член специального научного подразделения “Экспедиционный корпус”. Председатель Одесского историко-литературного научного общества. Секретарь Психолого-философского научного общества.
Я как раз один из тех молодых учёных, о которых говорил профессор Лепский. Из тех, кому доводится сталкиваться с препятствиями, часто искусственными.
Согласно подходу Прикладной науки, которую я имею честь представлять, любое научное исследование состоит из двух частей. В подготовительной части мы должны найти, кто это делал до нас – чтобы расширить своё понимание вопроса, увидеть наше возможное влияние. Но это не исследование само по себе. Собственно исследование – это вторая часть.
Люди пытаются исказить методологию научного исследования, навязывая стереотипы, что имеет следствием «потерю аппетита», даже когда вы едите что-то весьма аппетитное. Пытаются следовать за большинством даже в науке, потому что это политический бизнес-проект. Люди, заинтересованные в том, чтобы создать школу, отличаются от тех представителей «научного» сообщества, которые создают искусственные, фейковые информации. Всё это распространяется в мире, и в итоге это просто шоу. Основанное на необходимости ссылаться на определённых учёных.
Нет ничего плохого в том, чтобы знать предшественников. Но я не думаю, что это идеальный или даже необходимый механизм. Копипейстом вы научного «пирога» не испечёте.
Осмелюсь поделиться некоторыми личными выводами относительно второго вопроса. Поскольку я была воспитана в лучшей традиции, традиции Прикладной науки, которая представлена Алексеем Яковлевым и Григорием Поповым и их преемником Олегом Мальцевым, хочу сказать, что все эти Scopus и Web of Sciense ничего не имеют общего с качеством научного исследования – с тем, что вы делаете как учёный.
Я бы хотела перефразировать вещи, которые сейчас сказала от сердца, с помощью одной истории. Представьте: мы идём в библиотеку, чтобы стать умнее. И вдруг узнаём, что в нашей стране нет хороших библиотек! А значит, нету нормальной информации. Вырастить новое поколение учёных занимает слишком много времени – лучше привлечь из-за рубежа. Но это требует много денег. Поэтому я организую проект, который гарантирует мою репутацию и дальнейшее сотрудничество с учёными, и это как обещание иметь лучшую жизнь и лучшие условия для проведения исследований. Учёные делятся безвозмездно своими трудами, и мы создаём огромную библиотеку. Но в библиотеке есть своя иерархия, и чтобы подняться в ней, нужно вложить деньги.
Что мы имеем? Некую библиотеку, архив, который никак не связан со значением вашего труда. Это просто статистическое предложение, которое говорит о том, что вы сделали что-то.
А сегодня большинство верят, что вы там должны быть зарегистрированы, иначе вы вообще не учёный! Позвольте напомнить, что наука существовала ещё 2 тысячи лет, а может быть, и 5, и счастливо существовала без наукометрических баз.
Этой историей я хотела сказать, что намерения при создании баз, скорее всего, были самые наилучшие, но сегодня мы не должны позволять другим людям искажать наше представление о влиятельности научного исследования.
Ph.D. Александр Сагайдак – глава Ассоциации глубинной психологии «Теурунг», юнгианский аналитик.
Наука — это социальный институт, чья специфичность настолько уникальна, что есть лишь ещё один социальный институт, который можно уподобить науке – это религия. Оба эти института специфичны прежде всего своим положением относительно базового социального института: государства. В чём особенность этого положения? С одной стороны, и наука, и религия очень востребованы государством. Как мы знаем из истории, на протяжении тысяч лет государство пыталось взять под контроль и науку, и религию. С другой стороны, оба института могут выполнять свои социальные функции только если они обособлены, независимы от государства. Эта автономность достигается многими методами. Одним из наиболее важных, несомненно, является «корпоративизм»: своя внутренняя культура, ценности, идеология. Разумеется, формирование каких-то собственных традиций, преемственности – в том числе, и ссылок на авторитеты – это одна из тех составляющих, которые дают автономность науке. Но с другой стороны, как сказал психолог Леопольд Сонди, «патология есть гипертрофированная норма». И когда уже корпоративные традиции приобретают олигархические тенденции, то получается, что наука сама же для себя создаёт те же ограничения, от которых она пытается избавиться в непростых отношениях с государством. Когда те методы, которые призваны обеспечить самостоятельность науке, превращаются в что-то ритуальное, то они как раз и лишают науку самостоятельности. Ели наука является относительно независимой от государства, но при этом начинает зависеть уже от собственного бюрократизма, то для перспектив науки это ничем не лучше. Поэтому здесь необходимо даже не столько умение, сколько искусство проскользнуть между Сциллой и Харибдой и найти золотую середину. Я полагаю, что именно эта задача стоит перед нами, учёными, относительно вопроса, что такое ссылки на авторитеты и как к ним относиться.
Что касается второго вопроса — снова вспомним фразу Сонди о патологии и норме. Если мы расцениванием нынешнее состояние наукометрических баз как нечто не совсем нормальное – зададимся вопросом: а что же является той нормой, которая лежала в основании этого процесса? Вспомнив историю науки 19 века, мы поймём, что такой нормой была научная репутация. Именно репутация в научном мире стала тем прототипом, на основе которого возникло вот это здание под названием «наукометрические базы». В научных сообществах репутация выполняла те же функции, что и везде: коммуникации и иерархизации. Разумеется, нас, как учёных, больше интересует первая. Когда появилось цифровой общество и потоки информации с интернетом возросли на порядки, появилась потребность в новых, более эффективных способах коммуникации в научных сообществах. Такими методами и стали достаточно интересные кибернетические разработки, которые мы называем сегодня «наукометрические базы». Но как только они появились, сразу же стало понятно, что вторую функцию – иерархизации — они выполняют ещё лучше, чем коммуникации.
Оказалось, что при помощи наукометрических баз можно очень эффективно и как бы не очень-то заметно создавать круг допущенных и не допущенных. Ну естественно, у кого бы поднялась рука расстаться с таким эффективным инструментом власти? Что мы сейчас и наблюдаем: базы превратились в инструмент управления, который действует в соответствии с тенденцией, замеченной / открытой замечательным социологом Робертом Михельсом «железный закон олигархии». И надо сказать, что с задачами олигархизации науки базы справляются великолепно.
Для того, чтобы вернуть наукометрическим базам их основную функцию, требуется, по моему мнению, именно политическое решение. И я имею в виду не государственную политику, а те процессы самоорганизации и власти, которые происходят внутри научного сообщества. Они должны быть конструктивны, чтобы мы могли достигать нашей главной цели: познания истины.
Ph.D. Владимир Скворец — доктор философских наук, ассоциированный профессор, заведующий кафедрой социологии Запорожского национального университета. Автор 115 научных и методических публикаций, в том числе двух монографий: “Жизнь людей как социальное явление” (2012); “Трансформация социально-исторического организма Украины: аналитика социальных процессов” (2019).
В науке есть такие процессы, как наследственность. Все открытия, гипотезы и теории создаются на основе уже существующих путём критики и переосмысления. Требование к учёному ссылаться на источники нацелено на формирование культуры научной деятельности. Когда мы смотрим на статьи начинающих учёных, то по характеру ссылок мы можем видеть, как он отражает достижения других авторов и что привнесено в науку им самим. Я думаю, что в силу указанного обстоятельства ссылка на источники должна быть для молодых учёных обязательным требованием. Вместе с тем, мне приходилось встречать высококачественные труды обществоведов, в которых нет ссылок на источники. В пример могу привести известного мыслителя современности Александра Зиновьева, в частности, его несостоявшийся проект «Зияющие высоты». И также статью О.В. Мальцева и Дарины Каруны в журнале «Гранит науки», которая называется «Связь Якова Блюмкина с современной академической наукой». Там присутствуют фотографии действующих лиц и фотографии документов, которые являются источниками. Но самое главное, что в этой статье разработана новая оригинальная концепция возникновения советской науки. Авторы статьи показали, как борьба двух учёных, выпускников Гейдельбергского университета Яковлева и Попова, против околонаучных проходимцев Блюмкина и Бокия привела к тому, что определила модель развития и будущее советской науки. Проблема, разработанная в статье, чрезвычайно актуальна для современного научного общества.
Современная наука находится под влиянием двух противоположных сил: тех, кто пытаются её поднимать, развивать – и тех, кто идут по пути Герострата.
Я считаю, что требование публиковаться в наукометрических базах имеет весьма отдалённое отношение к науке. Деятельность этоих структур имеет весьма противоречивый характер: она деперсонализированная, забюрократизированная, и коммерциализированная. Мы не можем быть уверены в том, что те статьи, которые представляют авторы, рецензируются авторитетными учёными, которые способны дать им адекватную научную оценку. Чтобы статья попала в такой журнал, это требует огромных усилий и финансовых средств, и иногда статьи сомнительной научной ценности легко туда попадают, а те, что действительно заслуживают внимания, попасть туда не могут.
Я сам имел опыт, когда разработанная мной с коллегами статья по технологии и судейству в дебатной деятельности (интересные, проверенные практикой выводы) побывали в нескольких психологических журналах, которые входят в базы Scopus, но интереса к ним не проявили, и мы потеряли полтора года безрезультатно. Мне известны случаи, когда учёные свои статьи подавали, платили 8-10 тысяч гривен, а потом их разработки оказывались в фейковых журналах и не попадали собственно в базы. Я думаю, что деятельность этих баз не способствует развитию науки, а наоборот, блокирует деятельность ученых, кто не имеет финансового обеспечения – давая при этом путь людям с финансовыми достижениями, но далёким от науки.
Также деятельность этих баз часто обесценивает наших учёных и их достижения. Представьте: человек создал целую школу, которая творчески работает, но результат деятельности этих ученых уже ничего не стоит, потому что он не в этих базах!
И последнее. Деятельность наукометрических баз разрушает традицию отношения к науке учёных – направленную на решение проблем своего народа, общества, государства.