Одним из фундаментальных принципов научного познания является принцип генезиса. Ещё со времен древнегреческой натурфилософии, заложившей и методологические, и эмпирические основы европейской науки, нам известен постулат о том, что всё имеет свою причину и всякое явление или объект связаны преемственностью с первоистоками. Выявление причин и является одной из важнейших задач любого научного исследования. И если мы говорим о логике развития самой науки, то принцип генезиса имеет в ней такое же имманентное значение, как и в исследуемых ею предметах. За исключением крайне редких прецедентов, любое научное исследование и сделанные в его ходе открытия имеют своих предшественников, как минимум — на методологическом уровне.
Например, описывая в своих трудах истоки аналитической психологии, К. Г. Юнг говорил о философии «предвечного огня» Гераклита, философии совершенных идей (архетипов) Платона, герметических учениях Зосимы Панаполитанского и Мейстера Экхарта, диалектической философии Г. Гегеля. Соответственно, в его трудах мы встречаем частые на них ссылки. Но эти цитирования не являются перипатетическим «Magister dixit!»*. В исследованиях К. Г. Юнга такие ссылки — это прежде всего полемика, диалог, сравнительный анализ, герменевтическое понимание, опирающееся на проверенные веками традиции. И ни в коем случае не доктринёрство и начётничество, и уж тем более не угодничество перед авторитетами. И нам нет необходимости обосновывать конкретными указаниями на труды, цитаты и т. д. замечание, что любой выдающийся деятель науки, чей авторитет проверен временем и практикой, относился к авторитетам прошлого и цитированию их суждений точно так же. Ибо генетический принцип в науке неразрывно связан с другим, столь же фундаментальным и неотъемлемым — полемизмом, плюралистичностью, дискуссионностью.
Карл Густав Юнг
Зная историю и логику развития науки, мы прекрасно отдаём себе отчёт в том, что выйдя за пределы т. н. «донаучного периода развития общества» — с конца XVIII до начала XIX вв., когда научное познание начало становиться ведущим в общественной жизни, отношения науки и общества существенно изменились. Так же существенно изменились отношения науки и государства — в сторону интеграции этих двух социальных институтов. «Дружба» этих двух доминантов эпохи Модернизма дала очень многое им обоим, и мы можем долго перечислять те преимущества, которые обрела, например, наука от союза с государством. Но мы прекрасно знаем и о цене, которую науке приходилось и приходится за это платить. Одна из самых дорогих цен такого рода для науки — бюрократизм.
Выдающийся немецкий социолог М. Вебер в свое время убедительно доказал, что в эпоху Модернизма (промышленного капитализма) бюрократизм — неизбежный и более того, обязательный процесс развития государства и общества. Но он же указывал и на серьёзные риски этого процесса. Ещё более глубоко и фундаментально исследовал социальные риски бюрократизации Р. Михельс, сформулировав свой знаменитый «Железный закон олигархии», где с очевидностью доказал связь процессов бюрократизации с процессами олигархизации. Позволю себе процитировать (sic!) этого замечательного социолога, а именно — привести выявленные им этапы олигархизации ЛЮБОГО сообщества:
1. появление руководства;
2. появление профессионального руководства;
3. формирование бюрократии;
4. централизация власти;
5. переориентация целей с конечных на текущие;
6. усиление идеологического режима;
7. растущая разница между интере сами и идейной позицией вождей и общества;
8. снижение роли членов общества (партии) в принятии решений;
9. кооптация лидеров общественной (партийной) оппозиции в ряды олигархии существующего руководства;
10. ориентация общества (партии) на поддержку всех избирателей.
Обратите внимание на 6-й этап — усиление идеологического режима. Что такое идеология в науке мы, представители постсоветской научной школы, знаем очень хорошо. Но не менее хорошо мы знаем, что идеологизация в науке возникает не только на почве марксизма-ленинизма. И со времён открытия Р. Михельсом в 1911 году «Железного закона олигархии», история Новейшего времени дала нам более чем достаточно примеров того, что Р. Михельс — подлинный учёный, открытый им феномен отвечает всем критериям научности и прежде всего — критерию подлинности.
Нет нужды говорить, что в наше время индексы научного цитирования, власть наукометрических баз в научных сообществах etc это процессы, всё более и более связанные с 3, 4, 5 и 6 этапами «Железного закона олигархии» — это наглядно и очевидно. Когда сугубо техническая процедура становится инструментом власти в том или ином сообществе — это безошибочный признак бюрократизации, идеологизации и олигархизации данного сообщества. Поэтому я бы применил к обсуждаемой нами теме не термин «церковность», а именно определения Р. Михельса — бюрократизм, идеологизированность, олигархичность.
*Букв. «Так сказал учитель» — фраза, которую использовали последователи Аристотеля, ссылаясь на его авторитет, как на непререкаемый.
PH.D. Александр Сагайдак — психолог, юнгианский аналитик, гипнолог, глава ассоциации Theurung, председатель Одесского психолого-философского научного общества при УАН.
