О науке и псевдонауке

Каждую минуту рождается ещё один простак
Джонатан Смит

Вместо предисловия

В первую очередь хотелось бы поблагодарить редколлегию журнала «Гранит науки» за оказанное доверие и честь положить начало такому разделу как «Наука и псевдонаука». К слову ещё каких-то лет десять тому назад на постсоветском пространстве не обращали столь пристальное внимание на понятие «лженаука», «псевдонаука» или «псевдоучение», «горе-наука» (да, как оказалось, такое есть).

Ныне же так: не умеешь оппонировать, начинаешь как все — раздавать ярлыки.  «псевдонаука» — одна из категорий апеллирования к тому «что не примешивайте в наши стройные устоявшиеся ряды вот эту нео-субстанцию (псевдонаучную) еретического типа – она не доказана, не нужна, бесполезна и… болезненна для склонного в 21 веке к аллергическому телу науки.

***

С чего начать? Пожалуй, с того факта, что сама по себе «псевдонаука» —  это ненаучная категория.

Мы учёные, господа многоуважаемые, так говорить не можем! И причина заключается в том, что все современные науки когда-то ранее, в веках, были не признанными.

И всякий раз, как мы с вами говорим о некоем термине «псевдонаука», такой разговор – категорически ненаучен. Как минимум, по причине того, что на протяжении уже более 100 лет философы отказываются разделять науку и псевдонауку, объясняя это тем, что когда-то любая отрасль научного знания или дисциплина не была признанной. Что не помешало впоследствии оформиться в совершенно уважаемые и перспективные научные отрасли. К прмеру, все научные направления глубинной психологи — и  Фрейд, и Юнг, и школа Сонди — все были «ненаучными» во время их появления. Научными же становились позже, причём известным способом.

Так в чём же кроется проблема на самом деле? Проблема в том, что некоторые люди обладают солидной хитростью, а потому не желают идти положенную дорогу системы признания науки — наукой академической. Как известно, в науке принят следующий тройственный порядок:

1. Сначала возникает Школа философии;
2. Затем возникает категория, которая относится к уже существующей научной школе;
3. Потом все данные этой науки становятся категорийными,  и в рамках этих категорий данные должны быть доказаны (апробированы, проверены, описаны) академическому сообществу как валидные.

Согласитесь, перед нами лежит длинный путь, и вполне резонно, что многие люди этот длинный путь идти не желают. И поэтому хитрецы сразу заявляют, что «…их данные, их мнние является наукой, причём выступает истиной в последней инстанции», чем нарушают прочие парадигмы академической науки. Мы к этому явлению ещё не раз вернёмся.

Самое важное и фундаментальное, первоначальное и весомое — то, как принято вводить новые научные направления в академическую науку. Существует порядок введения, которого иные недруги науки придерживаться не желают.

Следующий момент, не менее важный — это отсутствие категорий. В частности, когда мы, учёные, проводим исследование на стыке наук, оно абсолютно академическое. Только от подобного типа исследования новые науки не возникают. Однако же, если из исследования на стыке наук, в обход схемы №1, возникает новая наука, таковая «наука» — не академическая. Требуется различать исследование на стыке наук и возникновение новой научной дисциплины!

Другими словами, само исследование на стыке наук абсолютно академическое; если же исследование на стыке наук порождает новую науку, минуя парадигму академической методологии, то мы заключаем: это не научно. То есть, мы не заявляем: «Сие есть псевдонаука», но говорим просто – это не научно. И по правде, миновать установленную парадигму никак нельзя.

Далее, третья причина, достойная отдельного параграфа.

Синтез всегда порождает ненаучное направление. Обратите внимание, наука не предполагает синтеза. Выражаясь предельно простым языком, скажу так: ваш опыт может быть синтезирован, но он от этого не становится академической наукой. Вывод один: опыт не является академической наукой, и он может быть синтезирован.

Что это значит?

К примеру, вы занимались каратэ, математикой, физикой, биологией, фехтованием, кормлением хомяков – неважно чем.  Теперь представим, что вы синтезировали «все продукты вашей деятельности в выбранной области», будь то даже кормление хомяков, то есть, синтезировали опыт, всё же при этом математика осталась математикой, физика  осталась физикой,  фехтование осталось фехтованием. Новой дисциплины («хомякокормление») не возникло. Логично, не так ли? В противовес тому, весьма часто мы наблюдаем «смесь бульдога с носорогом», уж простите за прямоту! Приведу пример из области «школы рукопашного боя 21 века»: автор постарался синтезировать свои личностные наблюдения и переживания и смешал всё, что ему понравилось; в итоге получился полу-буддизм, полу-конфуцианство, полу-даосизм, замешанный на системе рукопашного боя южных школ Китая. И театрально-мастерски, на новый маркетинговый лад, подаётся такой продукт под соусом «…это «новая школа», новое направление». Нет! Это просто синтез.

Обратите внимание и на то, что и как я пишу: речь идёт о синтезировании.  Важно акцентировать, что «синтезирование» и «конструирование заново» — это разные явления и подходы! Новая дисциплина может быть сконструирована, но не может быть синтезирована.

Следуем далее, леди и джентельмены.

Попытка создавать новые научные дисциплины при помощи лингвистических манипуляций — тоже является ненаучными.  Такой подход также противоречит парадигме академическая науки. За примером далеко ходить не нужно. Нейропсихология,  нейропсихология, нейросоциология, нейроэтика… приставка «нейро» не превращает таковые лингвистические продукты в «науку» БЕЗ прохождение парадигмы академической дисциплины!

Нейропсихологической школы нет, что бы ни доказывали множественные американские журналы. Она не общепризнана в мире! «Нейромастакам» прежде нужно было добиться признания этой школы философии «НЕЙРО»! Да, должна была появится плеяда философов. Им требовалось бы написать академические монографии, научные работы и так далее. Затем требовалось бы выслушать критику. И только после этого следовало бы переходить к формированию категории. Но этого всего не сделано, безусловно. Как таковой нет методологически валидизированной школы нейрофилософии. По крайне мере на текущий момент.  Я слышал, что «она существует», но фамилии нейрофилософов мне не знакомы. На конференциях я их не встречал.  Полезных трудов и научных работ – не видел. По факту, школы Нейрофилософии нет, и плеяды её последователей — тем более. Критики нет. В общем, всё пока что очень шатко и неблагозвучно. А главное – ненаучно.

Ещё есть момент к рассмотрению, ещё один финт от хитрецов. Выглядит он примерно так: «Нейрофилософия = нейробиология». А это уже совсем другой подход. Науки не могут одинаково называться, их нельзя «переименовывать и тем получать новые науки». Это ещё один образчик недобросовестного обращения с наукой, что важно понимать!

Ещё один аспект обязателен в дискуссии о «не научности»: любая наука должна содержать анатомию. У неё должна быть структура, если уж совсем просто объяснять. Любое научное направление обязано содержать анатомию, принципы взаимодействия данных, методологический аппарат.

Обратите внимание, что недостаточно создать школу философии. Недостаточно написать монографии. Недостаточно определиться с категориями. Вам придётся написать определенное количество научно-методологических книг, чтобы эта методология науки действительно была академической. И обязательно должен наличествовать методологический аппарат, соответствующий параметрам и критериям.

То, что я сейчас попытаюсь объяснить, для некоторых учёных мужей – хуже красной тряпки тореадора для быка. Мало «что-то иметь», примерно похожее на «методологический аппарат»; вся система «конструкция науки» должна обладать и отличаться доказанным практическим эффектом, именно доказанными уже существующими моделями и подходами методологии науки. А если таковых не существует, то должны быть разработаны и валидизированы необходимые подходы и методы.

Не могу обойти стороной и тот факт, что всегда крайне настораживает нежелание того или иного учёного (а чаще – группы лиц) создавать научно-методические системы и учебники, затем представлять их на суд Академической науки. Обычно ненаучные направления, неакадемические направления какого-то знания заранее заявляют, что они находятся в оппозиции к Академической науке, тем самым ЯКОБЫ исключают критику в свой адрес, заключая, что любая критика предвзята.

Удобно говорить: «Мы – в оппозиции», не так ли?

Шаг известный, финт несмешной и невероятно глупый. Если вы, господа оппозиционеры, считаете, что правы, кто вам мешает это доказывать? Вам не обязательно идти в университет это доказывать. Пишите научно-популярные книги, представляйте доказательства. Кому надо, тот прочитает и напишет критику на эту книгу. Публикуйте научные статьи в журналах. Не хотите — создайте свой научный журнал, и размещайте там научные статьи, если вам другие издания не нравятся. Существует бессметное число способов уйти от предвзятого мнения относительно вашей теории, при этом остаться в рамках академической науки. Всё иное, прямо говоря, отговорка…

Весьма настораживает ещё один момент: отсутствие практических доказательств работы! В тех случаях, когда у человека нет ни одной академической лекции, когда у учёного (?!) нет ни одной научно-популярной книги, когда у него нет ни одной написанной статьи, даже на сайте. По сути, что же это за «учёный», у которого ничего нет?

Как ни прискорбно, очень модной тенденцией стало следующее: отсутствие практических доказательств работы той или иной научной теории путём постановки множества экспериментов и испытаний. Что это значит?Нет ни экспериментов, ни испытаний, отсутствуют демонстрации.  И результаты экспериментов никому неизвестны; результаты испытаний тоже никому неизвестны. И этот факт также сильно ставит под сомнение ту или иную научную теорию или ту или иную новую научную дисциплину.

Из выше изложенной посылки проистекает и следующее: нежелание соблюдать диалектические правила науки. Соблюдение таковых правил требует постановки предмета исследования и заявленного под сомнение, и последовательности, и её становления, и внедрения как науки. В противовес тому, диалектические правила науки декларируют, что всё может быть поставлено под сомнение. В случае, если этот подход «ставить под сомнение» отвергается, если человек не готов к научной дискуссии относительно его теории или новой научной дисциплины, если он не понимает, к какой категории относится эта наука или требует новой научной категории – всё, что сделал и делает – ненаучно. Итог: учёный обязан следовать парадигме общепринятой академической науки. Да, он, конечно, может требовать изменения этой парадигмы, в таком случае требуется предложить собственную парадигму, которая должна быть рано или поздно принята определенным академическим сообществом.

Но и это не всё. Крайне настораживает коммерциализация направления на основании сбора групп лиц для продажи им этой теории. Как это выглядит со стороны: резко появилось новое направление, которое мгновенно стало коммерческим. Собираются люди, которым продаются заявленные нео-теории (например, нейроэтика, нейролингвистика). Таковые коммерческие проекты определённо настораживают академическую науку, если проекты самопровозглашают себя «научными». Подобного рода признаки говорят о том, что люди пошли в обход академической парадигме.

«Оцерковливание науки» — это тема для отдельного разговора, столь же вечного, как беседы о женщинах, школе философии и политике. Виктор Штауберг написал не одну монографию, посвящённую «тенденциям стремления к оцерковливанию науки». Что в себя включает данное понятие: требование незыблемости догм того или иного теоретического направления; нарушение правила, что «всё может быть поставлено под сомнение, всё требует доказательств (мы возвращаемся к диалектическим правилам науки). Таковые тенденции и их проявления вызывают огромные сомнения у академической науки; по сути, сомнения произрастают относительно параметра надёжности; попросту порой даже не верится, что те ли иные заявления и вправду написал ученый.

Любые теории без объективных доказательств и предоставленного аппарата проверки теории также вызывают серьезные сомнения. В науке принят следующий аппарат: эвристическая модель делает открытия, математическая модель проверяет на валидность это открытие, а множественные испытания и эксперименты показывают работоспособность теории практики и практический эффект, тем самым доказывая состоятельность сделанного открытия.

Именно так выглядит парадигма науки.

Ещё один аспект на заметку: часто в науке мы встречаемся с ситуацией, в которой некоторые хитрые люди субкультуру выдают за академическую науку. Я так полагаю труды Дэвида Рисмена никто не читал, и даже Дмитрия Громова никто не слушал. Мало того, что существует отдельное определение «субкультуры» — в частности, Новейший философский словарь даёт такое: система норм и ценностей, отличающих группу от большинства общества. Дело, конечно, не только в определении. У субкультуры как у социологической категории (!) также присутствует своя классифицирующая структура. Субкультуры различаются по географическому, численному, культурологическому, даже половому или возрастному признаку. Так, бывают и музыкальные, и подростковые субкультуры, и молодёжные. Однако же «хиппи» в «хиппи-науку» или панки в «панк-дисциплину» не превращаются!  Категорийно, в плане сути и содержания, структуры и способом взаимодействия элементов структуры субкультура отличается от академической науки.

Отдельным параграфом хочется отметить непременно, как, к сожалению, часто иные учёные мужи выдают реальные академические исследования, которые находятся «в процессе», за уже состоявшуюся науку. Комментарий в данном аспекте положен лишь один: это ненаучно!

И последнее. Вызывает огромные сомнения и даже опасения любая сакрализация и невозможность получения объективных данных о научном течении и направлении его развития в силу … секретности. Чаще всего такая «секретность» просто приписывается – это также один из маркетинговых «ловких» ходов, которые используются для внушения прочим простакам, что перед ними – настоящие научные разработки, тайные да страшные, что они случайно просочились добрым людям, а добрые люди спешат с Вами поделиться этими разработками за скромную сумму денег. Сценарий, как говорится, известен с зари человечества.

Пришла пора подводить итоги. Во всех описанных в предшествующих параграфах случаях – а таковых представлено исчерпывающее число — мы имеем дело с зарождающейся теорией или с зарождающейся наукой, которая находится в процессе превращении её в академическую дисциплину. Однако же описанные препятствия, которые стоят у нее на пути, не дают прочим представителям научного мира возможность считать этот академической дисциплиной, однако же предоставляет нам возможности оценить и отвергнуть её как не академическую, в силу несоблюдения правил, принятых в академической науке, и нежелания реализовывать известную научную парадигму. А потому обычно, исходя из мнения большинства философов, мы имеем дело с идеями, с некоторыми данными, с интересными теориями, с гипотезами, которые, наверное, могли бы когда-либо стать самой настоящей и состоятельной академической дисциплиной, или частью какой-то академической дисциплины. Но в силу того, что человек или группа лиц, которые занимаются этой проблематикой, не желают подчиняться правилам академического сообщества, мы говорим о том, что таковое направление ненаучно.

Всё просто: у научного направления, дисциплины, академического знания —  всегда есть правила, по которым это направление и пр. строится. Более того, эти правила – не субъективная выдумка! Правила науки единогласно приняты во всём мире, и никакого секрета не представляют. Каждый человек может ознакомиться с ними в любой момент времени.

Тем-то отличается учёный от «неучёного, недоученного, супер-наученного» и так далее. Господа и дамы, у нас есть правила, так позвольте же напомнить о полезности умения их придерживаться!