Нарушение авторского права – или «академической доброчестности»?

Скандал, разразившийся в очередной раз вокруг Национального агентства по обесепечению качества высшего образования (украинская аббревиатура — НАЗЯВО), актуализировал  воспрос о так называемом академическом плагиате. 

20 мая Андрей Портнов, экс-советник экс-президента Виктора Януковича, специалицировавшийся на вопросах судоустройства, до того – главный юрист команды Юлии Тимошенко, подал иск в Окружной административный суд Киева к НАЗЯВО в лице Комитета по вопросам этики о признании противоправным и отмене решения комитета 12 марта «о возможном нарушении академической доброчестности» в его докторской диссертации.

Суть претензии Портнова такова: вопрос рассматривали без него, решение разместили на официальном сайте НАЗЯВО с формулировкой, что «в диссертации встречаются случаи академического плагиата» — к такому выводу-де пришёл комитет. Господин Портнов обратился за экспертизой институций, и завкафедрой административного права и административной деятельности Национального юридического университета имени Ярослава Мудрого (Харьков), доктор юридических наук, профессор, член-корреспондент Национальной академии правовых наук Украины, член Научно-консультативного совета при Верховном суде Украины Настюк В.Я. подписал ему экспертное заключение о том, что «случаи совпадения отдельных текстовых фрагментов не являются нарушением академической доброчестности в виде академического плагиата». 

*

Случилось то, о чем я предупреждала: «бритва Оккама» оказалась обоюдоострой.  Бездумная квалификация академического плагиата в случае принятия решения относительно диссертации и попытка лишить научных степеней может закончиться для НАЗЯВО тем, что такой человек обратится в суд и его выиграет. И в дальнейшем эти иски станут массовыми! Потому что суд будет проводить квалификацию не по закону «О высшем образовании» или «Об образовании», а по закону «Об авторских и смежных правах», в котором существует понятие плагиата, но нету таких понятий, как «академический плагиат», «академическая доброчестность» и «самоплагиат», наличествующие в двух вышеуказанных законах. Множение новых терминов, формирование новых понятий, которые вступают в противоречие, в украинской практике привело к такой терминологической сумятице, что суды на это опираться не будут, а будут – на «старое, доброе, вечное». И простое.

Базу лишения научных степеней за плагиат обессмыслили, привели к абсурду. Когда доходит до абсурда, ничего не работает, финиш: юристы не могут этим руководствоваться. Юристы не работают с термином «доброчестность» — за это невозможно лишить степени! Размытые квалификационные признаки, не работающие в юридическом значении, заводят в тупик работу по вычищению украинского академического поля от «сорняков», которые мешают пробиться на свет культурным росткам. 

В большинстве европейских стран, а также США, понятие «академическое доброчестие» (integrity, по-английски) существуют в декларациях университетов, которые должны их придерживаться исключительно как внутренних документов морально-этического характера. В Украине его почему-то решили провести в законодательство, что создало совершенную сумятицу в юридической практике. Заимствование текста без указания источников преследуется по закону во всех государствах, но описано это нарушение  иным способом, более внятным. 

Обострение проблемы почувствовали и в Министерстве образования и науки, о  чем свидетельствуют разосланная 20-го же мая (совпадение?) руководителям учреждений высшего образования и научных учреждений Аналитическая записка «Предотвращение отдельных проблем и ошибок в практиках обеспечения академической доброчестности», сопровождаемая официальным письмом МОН №1/9 – 263 за подписью замминистра Е.Стадного. Замминистра просит распространить указанную Аналитическую записку  среди преподавателей, научных работников, председателей и секретарей ученых спецсоветов, членов редколлегий специализированных научных изданий «для учета в работе». 

Не будем акцентировать внимание на том, что «аналитическая записка», как и письмо замминистра, не относятся к категории нормативно-правовых актов, не могут устанавливать правовые нормы (ч. 5 ст. 13 закона Украины «О высшем образовании»).В отличие от законов.

*

Термин «академический плагиат» был введен в юридический дискурс законом Украины «О высшем образовании», принятым Верховной Радой в 2014 году. Это был второй закон «О высшем образовании» независимой Украины. В первом, принятом в 2002 году, ни термин «плагиат», ни термин «академический плагиат» не использовались, как нет их и в  подзаконных актах, до сегодняшнего дня регулирующих присуждение научных степеней. 

В законе «О высшем образовании» в редакции 2014 года термин «академический плагиат» встречался в ст.6., п.8 ч.2 ст.16 и ч.6.ст.69. 

Само же определение, хоть и не в корректной, с точки зрения юридической техники, форме, содержалось в ч.6 ст.69: «Учреждения высшего образования и научные учреждения осуществляют меры по предотвращению академического плагиата — обнародованию (частично или полностью) научных (творческих) результатов, полученных другими особами, как результатов собственного исследования (творчества) и/или воспроизведение опубликованных текстов (обнародованных произведений искусства) других авторов без указания авторства». Выделенное мною курсивом внесено законом «Об образовании», принятым 5.09.2017 г.

Этим же законом в закон «О высшем образовании» было введено понятие академической добропорядочности (ст.1), а также заменена редакция п.8 ч.2 ст.16: «Система обеспечения учреждениями высшего образования качества образовательной деятельности и качества высшего образования (система внутреннего обеспечения качества) предусматривает осуществление таких процедур и мероприятий:

(было) «обеспечение эффективной системы предотвращения и выявления академического плагиата в научных работах  работников высших учебных заведений и соискателей высшего образования» на

(стало) «обеспечение соблюдения академической доброчестности работниками учреждений высшего образования и соискателями высшего образования, в том числе создания и обеспечения функционирования эффективной системы предупреждения и выявления академического плагиата».

В законе «Об образовании» понятие академического плагиата дефинитивно представлено в статье 42 «Академическая доброчестность» в части 4: 

«Нарушением академической доброчестности считается:

академический плагиат – обнародование (частично или полностью) научных (творческих) результатов, полученных другими особами, как результатов собственного исследования (творчества) и/или воспроизведение опубликованных текстов (обнародованных произведений искусства) других авторов без указания авторства».

При формально-логической операции определения понятия «академический плагиат» оно приобретает следующий полный вид: «академический плагиат — это нарушение академической добропорядочности в виде обнародования (частично или полностью) научных (творческих) результатов, полученных другими особами, как результатов собственного исследования (творчества) и/или воспроизведения опубликованных текстов (обнародованных произведений искусства) других авторов без указания авторства».

*

Что касается термина «плагиат», то он фигурирует в законе Украины «Об авторском праве и смежных правах» (1993 г.), где обозначает одно из нарушений авторского права (ст.50). При логической формализации определения этого понятия, оно принимает следующий вид: «плагиат – это нарушение авторского права в видеобнародования (публикации), полностью или частично, чужого произведения под именем лица, которое не является автором этого произведения».

При такой формализации обоих понятий становится видно, что речь идет о разных предметах: в первом случае – о нарушении авторского права, во втором – о нарушении академической доброчестности.

Иначе говоря,  мы имеем разные понятия, для обозначения которых использованы термины, находящиеся в родо-видовом  отношении: родовое «плагиат» и видовое –«академический плагиат». 

При правильном проведении логической операции ограничения понятия «академический плагиат» должен был бы означать лишь сужение объема понятия «плагиат» при сохранении его существенных признаков: плагиат научных произведений. (Академический плагиат – нарушение авторского права в виде обнародования (публикации), полностью или частично, чужого научного произведения под именем лица, которое не является автором этого научного произведения».

Заимствование и некорректное перенесение термина из одного закона в другой (другие) и использование его для обозначения иного предмета: нарушения академической доброчестности  –  наиболее существенная ошибка, допущенная авторами закона «О высшем образовании», а потом и авторами Закона «Об образовании». 

Если уж авторы образовательных законов хотели вырваться из-под «опеки» юристов и самостоятельно решать вопросы, связанные с нарушениями при присуждении научных степеней, им следовало позаботиться об использовании иного термина, нежели «плагиат» и его производные, а не слепо копировать терминологию многочисленных декларативных документов морально-этического характера  зарубежных университетов, предназначенных для их внутреннего пользования. 

И тем более не подменять национальное законодательство переводами подобных  деклараций.

Слепое копирование зарубежного мнения вкупе с незнанием (или игнорированием) отечественного законодательства привело новый состав Национального агентства по обеспечению качества высшего образования к унизительному шагу, когда для сохранения в составе этого органа своего коллеги Александра Длугопольского (о лишении его научной степени речь не шла) Агентство обратилось за разъяснением, что такое плагиат к зарубежным профессорам,  «начисто забыв» о существовании четкого определения этого понятия в законе Украины «Об авторском праве и смежных правах».

*

История такова. После формирования в январе-феврале 2019 года нового состава Национального агентства по обеспечению качества высшего образования в моём первом, и до конца года единственном, разговоре с председателем Нацагентства С.Квитом, состоявшемся, если не ошибаюсь, в конце марта, я сообщила, что среди членов возглавляемого им Агентства есть несколько людей, в публикациях которых обнаружен плагиат. Поскольку проверка была осуществлена мною по собственной инициативе, во время отпуска и на моем домашнем оборудовании, постольку результаты этой проверки, объективированные в виде таблиц и фотографий, являются моей интеллектуальной собственностью. Поэтому назвать фамилии я отказалась. Ибо называя фамилии, я должна была бы предоставить доказательства в виде материалов, являющихся моей интеллектуальной собственностью, а непредоставление их делало бы меня клеветником. Было сказано, что все члены Нацагентства должны подписывать декларации академической доброчестности. Я дала согласие после того, как декларации будут подписаны, предоставить свои материалы по тем лицам, в публикациях которых  выявлен плагиат. В моем понимании это означало, что мне будет официально поручена подобная проверка, а её результаты в таком случае могут считаться выполнением служебного поручения. 

Однако на протяжении апреля ничего подобного мне не поручалось. Напротив, все действия руководителя секретариата Национального агентства М. Винницкого были направлены на мое увольнение. В результате чего 3 мая после моего отказа уволиться по согласию сторон, им была  предпринята попытка с грубым нарушением КЗоТ уволить меня по статье. В результате «разговора» с ним и его подчиненными, где Винницким было буквально сказано: «Не хотите по-хорошему, будет…», меня прямо с работы забрала «скорая» и отвезла в больницу, в которой я пролежала больше месяца.

Выйдя из нее, узнала, что все вышеназванные декларации подписаны, и информация о плагиате у тех, кто сам будет решать, у кого забирать научную степень за плагиат, а у кого нет – никого уже не интересовала. 

*

Мне ничего не оставалось как сделать на эту тему публикацию в СМИ. Кроме А.Длугопольского, в ней шла речь о плагиате в статьях зампредседателя Нацагентства А.Бутенко и члена Нацагентства А.Гармаша. В отличие от них, у А.Длугопольского плагиат был выявлен в защищенной в 2013 году докторской диссертации, а также в монографии и нескольких статьях по докторской диссертации. Плагиат был разноплановым, в том числе, что  традиционно для украинских диссертаций, из российских источников с параллельной заменой слов-географических маркеров. Так, Российский союз промышленников и предпринимателей из статьи Е.Минченко и Н.Студеникина «Современные тенденции в технологиях лоббизма» (2004) Длугопольский заменил на Украинскую строительную ассоциацию, Ассоциацию российских банков – на Ассоциацию украинских банков, Всероссийский союз страховиков на Лигу страховых организаций Украины.

Председатель Нацагентства был вынужден реагировать. Результаты «реакции» были следующие.

Бутенко остался на работе, заявив, что это была не статья, а «материалы». Гармаш написал заявление о выходе из Нацагентства. А вот на спасение Длугопольського для сохранения его в своих рядах были брошены все силы Нацагентства. Для чего, как оказалось, НАЗЯВО даже обратилось Urbi et Orbi, т.е. к американским экспертам, которые объяснили  «неразумному» Агентству, собирающемуся вершить судьбы всех украинских ученых, что же такое плагиат.   

Это следует из Мотивированного заключения Комитета по вопросам этики НАЗЯВО от 24 июля 2019 г.: «Так, американские эксперты по академической доброчестности на запрос Национального агентства относительно трактовки понятий “poor academic quality”, “sloppy science”, привели практику применения термина «sloppy authorship» (небрежное обращение к источниковедческой базе, небрежное цитирование), что означает  попытку автора сделать ссылку, но сделанную несовершенно, неаккуратно, небрежно. Также в американской практике различают  «limited» и «extensive» plagiarism (ограниченный и чрезмерный плагиат) с целью применения санкций (например, если в тексте есть один абзац с плагиатом, санкции очевидно будут меньшими нежели в работах, где 50% скопированного текста).

На запрос Национального агентства по этому вопросу американские специалисты подтвердили применение в практике терминов “ghost references” или “fake references”, которые обсуждались. Вместо этого они привели наиболее близкое по своей сути понятие «fabricated references», понимаемое как подделку ссылки, попытку сделать его похожим на качественную цитату, когда она таковой не является, или спрятать настоящий источник, из которого скопирован материал. Сами по себе сфабрикованные ссылки не считаются плагиатом в американской практике, а скорее проступком, который может сопровождать плагиат». 

Если бы члены Нацагентства обратились не к «американским экспертам по академической доброчестности», а к отечественному закону  «Об авторском праве и смежных правах», то  увидели бы, что вся обсуждаемая терминология охватывается понятием «плагиат». Ибо в определении плагиата четко сказано: «обнародование (публикация), полностью или частично, чужого произведения под именем лица, которое не является автором(выделено мной. – Т.П.) этого произведения». Иными словами, обнародование не только под именем особы, присвоившей себе произведение (или его часть), но и обнародование под именем третьего лица (лиц) также может квалифицироваться как плагиат. Это очень важный момент в практическом отношении. Например, в докторской диссертации Катерины Кириленко насчитывается 153 сфальсифицированных ссылки, использованных для сокрытия  источников плагиата. Именно на приведенный квалифицирующий признак плагиата, как представляется, опирались авторы «Рекомендаций по предотвращению академического плагиата и его выявления в научных работах», рекомендованных письмом МОН №1/11-8681 от 15 августа 2018 г. Но этот документ также не удостоился внимания Нацагентства.

*

В результате лингвистических изысканий, суть которых сводилась к поиску ответа на вопрос, как оправдать отсутствие ссылок на источники заимствованных текстов в диссертации Длугопольского, Комитет по вопросам этики  Национального агентства плагиат в диссертации Длугопольского признал не плагиатом, а «низким академическим качеством» (“poor academic quality”). 

Самого же автора этого «низкого качества» оставили членом трёх комитетов Нацагентства: Комитета по вопросам аккредитации образовательных программ, независимых учреждений оценивания качества и институциональной аккредитации; Комитета по опросам стандартов и экономики высшей школы и, что особенно важно, членом Комитета по вопросам деятельности и аккредитации специализированных ученых советов.  Того самого, в компетенции которого находится «рассмотрение вопросов и внесение предложений относительно: 

– требований к уровню научной квалификации лиц, получающих научные степени; 

– порядка присуждений научных степеней специализированными учеными советами (специализированными советами по присуждению степени доктора искусства) учреждений высшего образования (научных учреждений)…;

– текста положения про аккредитацию специализированных ученых советов (специализированных советов по присуждению степени доктора искусства)…, аккредитации специализированных ученых советов(специализированных советов по присуждению степени доктора искусства) и осуществления контроля за их деятельностью».

*

Может быть, в этом и кроется тайна неспособности Нацагентства разработать Порядок присуждения научных степеней — в котором должен быть и раздел об их лишении, — с завидным упорством сохраняющего нормативное обеспечение неприкосновенности плагиаторов от науки, защитившихся, как и А.Длугопольский, до 06.09.2014? Разработка отдельного Порядка лишения научных степеней не предусмотрена институциональными полномочиями НАЗЯВО, определенными ст.18 закона «О высшем образовании».

Так, что снова, как и при Кириленко-Гриневич, контролировать деятельность ученых спецсоветов по присуждению научных степеней будут те, в чьих публикациях имеет место плагиат, и  на чью защиту встало НАЗЯВО и его возглавляемый С.Квитом Комитет по вопросам этики (!).

За этот воистину самоотверженный «подвиг» члены Комитета по вопросам этики НАЗЯВО при проведении акции «Академическое недостоинство-2019» получили диплом «Прихвостень года». 

Спасая Длугопольского, руководство Нацагентства одновременно пыталось по-новой попробовать меня уволить путем моббинга — «выдавливания». Уволить «по статье» не вышло, т.к. Киевская городская организация профессионального союза работников образования и науки Украины не установила ни одного нарушения с моей стороны и не дала согласия на увольнение, за что я благодарна членам президиума этой организации. 

Поэтому «высокоморальный» Комитет по этике во главе с С.Квитом, спасая своих членов, параллельно  оболгал меня, и, исповедуя двойные стандарты, не только не пригласил на заседание, где принял с нарушением процедур незаконное решение, но даже не сообщил о том, что будут рассматривать вопрос, меня касающийся. Хотя от моего кабинета до кабинета С.Квита, как и до кабинета М.Винницкого, было не более 10 метров: один лестничный пролёт.

Более того, были проигнорированы имевшиеся у Винницкого и переданные Квиту моё и моей коллеги А.Сингаевской официальные пояснения, касающиеся соавторства двух статей, оформленного к тому же юридически. Потому-то и было скрыто от нас время и место проведения этого заседания Комитета по этике, чтобы не дать возможность мне и моей коллеге выступить. 

*

Все эти нарушения не помешали председателю НАЗЯВО С.Квиту на своей персональной странице в Интернете обрушить на меня целый поток клеветы и оскорблений. Оказалось, что на меня не распространялись принципы справедливости и презумпции невиновности, которыми возглавляемый Квитом Комитет по вопросам этики руководствовался при принятии решения по Длугопольскому.

Десятистраничный убористый текст Мотивированного заключения по Длугопольскому интересен еще и тем, что переполнен цитированием и ссылками на какие-то зарубежные издания и публикации никому в Украине не известных авторов, но, судя по пиетету Заключения, выступающих непререкаемыми авторитетами для членов вышеназванного Комитета.

Прочтение этого текста только укрепляет оценку профессиональной несостоятельности авторов блока про «академическую (не)доброчестность» закона «Об образовании» и позволяет согласиться с его определением как «смехотворного» (А.Малышев). Хотя, уже сейчас ясно, что станет не до смеха, когда возникнут массовые юридические последствия непрофессионализма авторов подобного законотворчества.

Я предпочитаю определять академическую доброчестность/ академическую недоброчестность как симулякры – копии, у которых нет оригинала.

*

Если «академический плагиат»  и «плагиат»  можно было бы условно назвать омонимами, то понятие самоплагиата, безусловно, претендует на статус юридического оксюморона. Термин «самоплагиат» был введен в юридический дискурс законом Украины  «Об образовании», принятым Верховной радой 7 сентября 2017 года.Статья 42 ч. 4 рассматривает самоплагиат как одно из нарушений академической доброчестности и определяет его как «обнародование (частично или полностью) собственных ранее опубликованных научных результатовкак новых научных результатов» (выделено мной.- Т.П.).

Самоплагиат, подобно академическому плагиату,  как термин генетически восходит к родовому понятию «плагиат», а не к понятию «академический плагиат» (иначе был бы «академический самоплагиат»). И с точки зрения формальной логики, опять-таки представляет собой результат операции по ограничению родового понятия.

Но,  являясь более узким по объему, «самоплагиат» должен  содержать  сущностные, инвариантные, признаки, свойственные родовому понятию. 

И сразу становится очевидным, что  не только с точки зрения формальной логики, но даже с точки зрения здравого смысла, «самоплагиат» является абсурдом.  

Даже если допустить, что под самоплагиатом понимается академический самоплагиат, и оттолкнуться от определения академического плагиата как «обнародования (частично или полностью) результатов, полученных другими особами, как результатов собственного исследования (творчества)…»,  то и тогда это выглядело бы так: ««обнародования (частично или полностью) результатов, полученных (собственноручно) автором, как результатов собственного исследования (творчества)…»

Если же исходить из определения плагиата как нарушения авторского права путем «обнародования (опубликования) … чужого произведения под именем особы, не являющейся автором  (выделено мной.- Т.П.) этого произведения», то тогда следовало бы определять самоплагиат     как  нарушение прав автора путем  «обнародования (опубликования) автором собственного произведения под  именем особы, являющейся автором этого произведения».

Предпринятая в  Аналитической записке МОН попытка прояснить «идентификацию самоплагиата» только дополнительно  эксплицирует  абсурдность этого  оксюморона.  Подчеркивая, что «понятие самоплагиата касается именно научных результатов, а не каких-либо текстовых фрагментов», а после этого ссылаясь на  действующий нормативно-правовой документ Порядок присудження научных степеней, утвержденный постановлением КМУ от 24.07.2013 р. № 567,  п.10 которого гласит, что «Диссертация на соискание научной степени доктора наук… должна содержать научные положения и научно обоснованные результаты в определенной отрасли науки, развязывающие важную научную или научно-прикладную проблему и по отношению к  которым соискатель является субъектом авторского права (виделено мной. – Т.П.), автор Записки тем самым  апеллирует именно к авторскому праву.  

При этом  вступает в противоречие сам с собою. И вот почему. Согласно ст.1 закона    «Об авторском праве и смежных правах» под опубликованием понимается «выпуск в оборот с согласия автора или иного субъекта авторского права и (или) смежных прав изготовленных полиграфическими, электронными или иными способами экземпляров произведения». Такой признак самоплагиата, как «ранее опубликованные научные  результаты», означает, что научные результаты были  «изготовлены  полиграфическими, электронными или иными способами». То есть, обрели объективную форму: статьи или тезисов в журнале или сборнике, научного отчета  или доклада, например в виде брошюры,  монографии в виде книги и т.п.  В такой форме все они рассматриваются как объективированные результаты интеллектуальной творческой деятельности, т.е. произведение, и  в этом качестве  являются объектами авторского права. 

Между тем, ст.15 закона «Об авторском праве и смежных правах» среди имущественных права автора закрепляет «исключительное право на использование произведения». Иными словами, автор и только автор решает, как, каким образом, в том числе, сколько раз и в каком виде использовать свое произведение или его часть.

*

То, что введение понятия «самоплагиат» приведет к юридическим коллизиям, было ясно с самого начала. 

Полагаю, что на самом деле авторам этого оксюморона хотелось терминологически сократить развернутые требования некоторых подзаконных актов. В частности «Порядка присуждения научных степеней», п 3.1 которого гласит «не засчитываются работы, в которых… повторяются результаты, опубликованные раньше в других научных работах, входящих в список основных».

Или п. 12: «Не разрешается защищать в докторской диссертации положения и научные результаты, которые защищены соискателем в кандидатской диссертации».

Понятно также, что это требование актуализировалось в связи с нормативным закреплением  чисто количественных показателей научной деятельности. Возведенные в статус официальных требований индексы цитирования, квартили, мерянье хиршами и прочее — бюрократическая пыль, которая ничего общего не имеет с действительным обеспечением качества научных исследований, представляемых на соискание научных степеней и ученых званий, зато сразу обеспечивает «пищевую базу» молниеносно заполняющих открывшуюся экономическую нишу фирм и фирмочек по предоставлению соответствующих услуг.

Мне как эксперту приходилось множество раз «отлавливать» публикации, слово  в слово повторяющие одна другую, или даже третью, одного и того же диссертанта. Но при этом проблем из-за отсутствия до 2017 г. слова «самоплагиат» не испытывала.

Возможно, решение проблем с диссертационным плагиатом заключается не в изобретении корявого новояза, а в выполнении, наконец, контрольной и — будем откровенны – карательной функции, на которую МОН, а теперь  и НАЗЯВО уполномочило государство, по отношению к спецрадам и тем официальным особам (рецензентам, оппонентам и т.п.), в чьи функции и обязанности входит контроль уже над самими диссертациями, подаваемыми на защиту?

*

Итак, что делать?

Первое. Незамедлительно отменить постановление КМУ от 27 июля 2016 г №567 в части  подпункта 3 пункта 2. 

Внести изменения, расширив круг субъектов инициативы отмены уже утверждённой научной степени (спецрады, имевшие эксклюзивное право на инициирование процедуры отмены научной степени, также не являлись субъектами авторского права). 

Это позволит разблокировать процесс и дать возможность спокойно и взвешенно  работать над Порядком присуждения научных степеней, составной частью которого является порядок отмены и аппеляции.

Исключить употребление терминов «плагиат», «академический плагиат», «самоплагиат», «академическая доброчестность» и прочий новояз в подзаконных актах, регулирующих присуждение научных степеней (я бы добавила и присвоения ученых званий).  Ведь работает и работал, хоть и «оскопленный», Порядок присуждения научных степеней без всех этих терминов, как работали и предыдущие его версии даже при отсутствии подобной терминологии в профильном законе. 

Достаточно формулировки о том, что основанием для принятия решения о лишении научной степени является выявление в диссертации, за которую уже выдан диплом доктора наук (кандидата наук/ доктора философии/доктора искусства) текстовых заимствований без ссылки на источник. 

В перспективе – внесение соответствующих изменений в образовательные законы, после тщательно проработанной терминологии. Но это – дело долгое.  

Второе. Запустить, наконец, выполнение  контрольной функции уполномоченных на ее реализацию органов. При этом очистив  МОН и  НАЗЯВО от исповедующих двойные стандарты чиновников и членов.

И, наконец, прекратить игры в «академическое доброчестие», игры, при которых кое-кто неплохо заработал на грантах, сделал карьеру чиновника или стал народным депутатом. Но при этом довел до абсурда ситуацию с нормативно-правовой базой, призванной обеспечить борьбу с диссертационным плагиатом в Украине. 

Ибо не следует множить сущности сверх необходимости. 

_________________________________

Наш канал Телеграм:
https://t.me/granitnauky