Смысл научной журналистики в том, чтобы сокращать разрыв между учёными и обществом и тем помогать им выполнять свою общественную функцию. Переводя с научного, перегруженного терминами языка на общечеловеческий, чтобы научное открытие смогли оценить по достоинству, журналист должен в первую очередь не исказить смысл сообщения. А это возможно лишь при условии тесного сотрудничества с учёными. Идеально, конечно, когда журналист и учёный представлены в одном лице – с этого, собственно, и начиналась научная журналистика.
Впервые словосочетание «научный корреспондент» было применено к автору статьи в газете The Times 18 января 1871 года «Буря в Бискайском заливе» Уильяму Круксу. Крукс был первопроходцем в области вакуумных трубок, изобрёл радиометр и 100%-блокирующую ультрафиолет линзу для очков. С 1918 по 1935 годы научным корреспондентом The Times официально числился Питер Чалмерс Митчелл, секретарь Лондонского зоологического общества. Учёными, которые много писали средств массовой информации, на том этапе были анатом и биолог Томас Генри Хаксли, «бульдог Дарвина» (так Хаксли прозвали за его ярую защиту теории эволюции) и ирландский физик Джон Тиндалл, открывший то, что мы сейчас называем «парниковый эффект».
Первым не-учёным, который целенаправленно стал писать о науке в прессе, был Джеймс Кроутер. В 1928 он пришёл устраиваться на позицию научного корреспондента в The Manchester Guardian (которая теперь просто The Guardian). Редактор, бывший политик-либерал Ч. П. Скотт, возразил ему, что нет такой вещи, как «научная журналистика», на что услышал от бойкого молодого человека убедивший его ответ, что даже если это и так, то он «намерен изобрести её». В 1936 году Кроутер написал работу «Советская наука», много общаясь по переписке с нашим физиком Борисом Гессеном, после его визита в составе советской делегации на Второй международный конгресс по истории науки в Лондоне (в 1936 же Гессена расстреляли). Впоследствии Кроутер работал редактором в Oxford University Press.
Первой женщиной-научной журналисткой стала американка Эмма Ре Стивенсон, выпускница Университета Джорджа Вашингтона. В 1924 году она начала работать на негосударственную организацию «Научная служба» (Science Service), основанную в 1921 году для продвижения науки в Штатах. Основателями организации были филантроп Эдвард Скриппс (он также основал Институт океанографии в Калифорнии, который сейчас носит его имя) и морской зоолог Вильям Эмерсон Риттер (в 1903 году он стал первым директором этого института). В 1922 году организация начала издавать журнал Science News Letter, который в 1966 году стал называться просто Science News и издаётся по сей день.
Летом 1926 года Эмма поехала в Мексику делать репортажи с археологических раскопок. Её перу принадлежат статьи из Тенауаки, о планировании доисторических индейских городов, об анализе индейских гончарных изделий, о находке останков на кладбище инков в Копиапо и так далее. Публиковалась журналистка под своей девичьей фамилией: Эмма Ре. В 1935 году она вернулась в Штаты и заняла должность в Службе по сохранению почв, а позже — в Управлении по делам индейцев в Аризоне. Её работы касались, например, «проблем пищевых привычек коренных народов», а частности, потребления пищи индейцами Навахо. В конце жизни она стала уже скорее общественным деятелем, писала отчёты для ООН и участвовала в создании продовольственных программ в бедных школах Центральной Америки.
На протяжении карьеры принадлежность к женскому полу, как отмечала сама Ре, то помогала, то мешала ей. Она признавала, что доступ к некоторой информации был всецело обусловлен «рыцарством мужчин», тогда как в других случаях ей приходилось убеждать людей, что девушка может справиться с определёнными ситуациями. «Наука это как религия в Латинской Америке. Она даёт леди возможность путешествовать и делать всевозможные неслыханные вещи и одновременно носить ореол. Но если бы я представляла газету или информагентство, меня бы швырнули в класс вульгарных политических репортёров, хуже которых никого нет в Мексике, да и, пожалуй, в других странах», — написала Ре.
На русскоязычной территории того времени сложно выделить каких-то конкретных научных журналистов на фоне невероятного успеха научно-популярных журналов в целом. Старейшим из них стал «Вокруг света», первый выпуск которого вышел аж в 1860 году. Он продолжает выходить и сегодня, не издавался лишь в самые тяжёлые времена: с 1918 по 1927 годы и в войну. «Наука и жизнь» впервые вышла в 1890 году, с 1900 по 1934 годы журнал не выпускался. Сегодня с трёхмиллионных тиражей журнал скатился до нескольких десятков тысяч, можно подписаться и на его pdf-версию.
Индустриализация советского времени требовала научно просвещённого общества. В 1926 году был основан журнал «Знание – сила», с 1928 издавался «Юный натуралист», в 1933 году вышла «Техника – молодёжи», с 1956 года «Юный техник», с 1965 года издаются журналы «Химия и жизнь» и «Земля и Вселенная».
Из конкретных научных журналистов можно, пожалуй, выделить Владимира Губарева, журналиста газет «Комсомольская правда» и «Правда», в которых он писал о космосе, рождении атомного реактора, о геологии и электронике.
Научный журналист тем и отличается от учёного, что не может сосредоточить своё внимание только на одном направлении научных исследований. Да, это оставляет его лишь поверхностно компетентным, но зато он держит в поле зрения весь спектр и, обладая качественными навыками собственно журналистики, способен так донести информацию до читателя, слушателя, зрителя, что она будет понята и должным образом оценена. Что, в свою очередь, даст научному исследованию толчок развития и обратит на него внимание коллег учёного, которые занимаются, возможно, той же тематикой – или той же тематикой в другой дисциплине, и публикация поможет объединить исследование в междисциплинарное.
Хорошо, если учёные будут это понимать и, в свою очередь, способствовать нашей научной журналистике, которая переживает сегодня второе рождение.
Подписывайтесь на наш Телеграм — канал
