Внушение посредством СМИ и его роль в пандемии коронавируса

В настоящую пору так много вообще говорят о физической заразе при посредстве «живого контагия» (contagium vivum) или т. н. микробов, что, на мой взгляд, нелишне вспомнить и о «психическом контагие» («contagium psychicum»), приводящем к психической заразе, микробы которой хотя и не видимы под микроскопом, но, тем не менее, подобно настоящим физическим микробам действуют везде и всюду и передаются чрез слова, жесты и движения окружающих лиц, чрез книги, газеты и пр., словом, где бы мы ни находились, в окружающем нас обществе мы подвергаемся уже действию психических микробов и, следовательно, находимся в опасности быть психически зараженными.[1]

Не смотря на то, что эти слова полностью отображают нынешнюю ситуацию с мировой пандемией коронавируса (COVID-19), написаны они более сотни лет назад выдающимся ученым, психиатром, физиологом и основоположником патопсихологии в России Владимиром Михайловичем Бехтеревым в работе «Внушение и его роль в общественной жизни» (1903 г.). Нынешняя пандемия носит в большей степени психологический характер, нежели биологический. В данной статье предлагается рассмотреть механизм возникновения массовой психической пандемии, главным разносчиком которой являются СМИ, и роли внушения в данных событиях.

Немало экспертов в разных странах уже высказались относительно преувеличенной степени угрозы коронавируса, необъективного взгляда на статистику заболеваемости и смертности, по сравнению со статистикой ОРВИ за прошлые годы и тем более в сравнении с другими заболеваниями, имеющими гораздо большее распространение и степень угрозы для жизни. Оказалось, достаточно начать транслировать данные о заболевших по центральным СМИ 24 часа в сутки и возникнет «невидимый страшный враг человечества». В силу того, что вирус невидим для человеческого глаза, страх возрастает еще больше. Все, что для человека не познано и невидимо он подсознательно начинает мистифицировать. При помощи СМИ эта мистификация превращается в массовый страх и панику, которая тиражируется на весь мир. Мало того, что враг невидим, так его размеры, согласно сообщениям, охватывают весь Земной шар — таким образом, для всех людей возникает невидимая и непреодолимая сила, угрожающая их жизни и благополучию. Чтобы понять, как возникает это массовое внушение в обществе, необходимо вспомнить, как работает механизм внушения. 

Внушение — это обработка данных за человека, помноженная на выгоду. То есть, чтобы внушить что-либо человеку, необходимо обработать за него данные, снять с него аналитическую функцию, а затем, чтобы данные были приняты, они должны быть помножены на его выгоду. 

В сложившейся ситуации СМИ являются инструментом внушения: они обрабатывают данные за человека, предоставляя статистику заболеваемости и смертности, обосновывая этим наличие непреодолимой опасности и необходимости спасаться от невидимой смерти, ведь все опасаются за себя и своих близких. Так возникает масса внушенных людей, охваченных страхом, то есть, как говорил В.М. Бехтерев, психическая пандемия. 

Также в контексте данной проблематики следует добавить, что именно с создания «проблемы большей, чем есть, непреодолимой угрозы» начинается создание искусственной религии. Такое состояние общества является благодатной почвой для возникновения НРД (новых религиозных движений), которые, весьма вероятно, мы можем увидеть в обозримом будущем.

Стоит обратить внимание, что в определенный момент нагнетания паники относительно распространения коронавируа в СМИ произошел поворот и начали появляться контркомментарии, то есть, информация о недостоверности статистики зараженности, преувеличении угрозы и т.п. Казалось бы, при наличии критического взгляда у некоторых экспертов и членов общества внушение невозможно. Дело в том, что большинство людей воспринимают информацию автоматически, что повышает восприимчивость к внушению.

Украинско-американский психолог, основатель Психопатологического института штата Нью-Йорк Борис Сидис (Boris Sidis) остановился на таком определении внушения: «Под внушением понимается вторжение в ум какой-либо идеи; встреченная большим или меньшим сопротивлением личности, она наконец принимается без критики и выполняется без осуждения, почти автоматично, в большинстве же других случаев внушение входит в психическую сферу без всякого сопротивления со стороны внушаемого лица, нередко оно проникает в его психическую сферу совершенно незаметно для него самого, не смотря даже на то, что действует в бодрственном состоянии. [2] 

В.М. Бехтерев также описывал внушение в бодрственном состоянии, говоря, что поток сознания индивидуума не всегда борется с внушаемыми идеями, как организм с бактериями, стремящимися разрушить устойчивость. В этой борьбе и в сопротивлении для внушения нет никакой необходимости, вследствие чего, сопротивление личности не может и не должно входить в определение внушения. Нельзя также думать, что внушение не допускает критики, внушение вполне может встречать критику, не переставая быть, в то же время, внушением. Это обычно замечается в слабых степенях гипноза, когда личность или «Я», не будучи вполне устраненным, относится еще с критикой ко всему окружающему и, в том числе, к внушению. То есть, внушение неких идей одного лица другому или группе, не исключает внимания и логического мышления.

Можно ошибочно полагать, что для внушения требуется поместить человека в особые условия или состояние, что человека ведущего активный образ жизни, подвергнуть внушению в его повседневной жизни невозможно. Исследования показывают, что это далеко не так. Бехтерев пишет о том, что бодрственное состояние сознания представляет почти столь же благоприятное условие для внушения, как и гипноз. А у некоторых людей внушение может производиться в бодрственном состоянии так же легко и просто, как у других в состоянии гипноза. При этом, от такого лица не требуется ничего кроме того, чтобы он слушал и не противодействовал. Если он начинает противодействовать внушению, достаточно усилить последнее, а если этого недостаточно, то стоит только внушить, что сопротивление невозможно, и внушению открывается полный простор. Именно это мы наблюдаем в информационном пространстве: увеличение частоты подачи статистки смертности, массовые песни на балконах в Италии и Франции, ежедневное обращение мировых лидеров к своим гражданам, введение ограничений и карантина — все это увеличивает силу внушения и демонстрирует, что сопротивление бесполезно. 

Есть еще один фактор, работающий на создание психической пандемии: не стоит забывать, что внушение может быть не только целенаправленным действием, но и невольным актом, имеет место быть как самовнушение, так и взаимное внушение при естественном общении людей между собой. Это внушение происходит незаметно для лица, на которое оно действует, а потому не вызывает с его стороны никакого сопротивления. Правда, оно действует не сразу, а более медленно, но зато верно укрепляется в психической сфере. Таким образом, постоянное обсуждение пессимистических прогнозов, негативных сообщений в прессе медленно, но верно вовлекает человека в происходящую панику и в состояние внушения. 

Говоря о невольном внушении, Бехтерев акцентирует внимание на следующем: «Нужно при этом иметь в виду, что действие невольного внушения и взаимовнушения гораздо шире, чем можно было бы думать с самого начала. Оно не ограничивается только отдельными более или менее исключительными лицами подобно намеренному внушению, производимому в бодрственном состоянии, и также не требует для себя никаких особых необычных условий, подобно внушению, производимому в гипнозе, а действует на всех и каждого при всевозможных условиях».[1]

Нынешнее массовое внушение пандемии далеко не первый инцидент в истории человечества. В своей книге Бехтерев приводит множество примеров психических и религиозных пандемий. Все они были основаны на механизме внушения: невидимая мистифицируемая сила (будь то болезнь, Дьявол, бес или Бог), лица, которые объясняют что происходит, то есть, обрабатывают данные за человека (пастыри, лидеры групп, сумасшедшие «Мессии») и конечно благовидный предлог выгоды, избранности или спасения. Для наглядности, ниже в статье приведены несколько психических пандемий, описанных в книге «Внушение и его роль в общественной жизни». 

В ходе исследования Бехтерев обратил внимание, что на этих психопатических эпидемиях отражаются, прежде всего, господствующие воззрения народных масс данной эпохи, данного слоя общества или данной местности. Но не может подлежать никакому сомнению, что ближайшим толчком для развития этих эпидемий являются: внушение, взаимовнушение и самовнушение. Господствующие воззрения являются здесь благоприятной почвой для распространения путем невольной передачи от одного человека к другому тех или иных психопатических состояний. Эпидемическое распространение, так называемой, бесоодержимости в средние века, бесспорно, носит на себе все следы установившихся в то время народных воззрений на необычайную силу Дьявола над человеком; но, тем не менее, также бесспорно, что развитие и распространение этих эпидемий обязано в значительной мере и силе внушения. Бехтерев описывает случай, когда средневековый пастор во время церковного богослужения говорит о власти демона над человеком, увещевая народ быть ближе к Богу, и во время этой речи, в одном из патетических мест, к ужасу слушателей, воображаемый демон проявляет свою власть над одним из присутствующих, повергая его в страшные корчи. Глядя на это, один за одним, еще несколько присутствующих начинают демонстрировать такие же корчи. То же самое повторялось и при других богослужениях. Благодаря самовнушению те или другие мистические идеи, вытекавшие из мировоззрения средних веков, нередко являлись источником целого ряда конвульсивных и иных проявлений большой истерии, которые благодаря господствовавшим верованиям также получали наклонность к эпидемическому распространению. Таково, очевидно, происхождение судорожных и иных средневековых эпидемий, известных под названием «пляски св. Витта и св. Иоанна», народного танца в Италии, носящего название тарантеллы, и, наконец, так называемого квиетизма. «Даже знакомясь с описанием этих эпидемий, современникам нетрудно убедиться, что в их распространении играло роль взаимовнушение», — пишет Бехтерев. [1] 

Исследования подобной психической эпидемии в Терновских хуторах описывает профессор И.А. Сикорский, говоря о том, что внушение и взаимовнушение основывалось на почве укоренившихся суеверий среди местного населения, что только увеличивало силу и скорость внушения. (Подробное описание Терновских событий можно найти в статье проф. И. А.Сикорского: Вольные смерти в Терновских хуторах. «Вопросы нервно-психической медицины» за 1897 г. [3])

Примечательна эпидемия самобичевания, распространившаяся из Италии по всей Европе в 1266 г., о которой приводится следующая цитата: «Беспримерный дух самообвинения внезапно овладел умами народа. Страх перед Христом напал на всех; благородные и простые, старые и молодые, даже дети лет пяти бродили по улицам без одежд с одним только поясом вокруг талии. У каждого была плеть из кожаных ремней, которой они бичевали со слезами и вздохами свои члены так жестоко, что кровь лила из их ран». Затем в 1370 году не менее поразительным образом распространилась по Европе мания конвульсивных плясок, которая в Италии приняла своеобразную форму тарантизма, (дошедшего отголоском до наших дней в виде итальянского танца тарантелла)». [1] 

По мнению Бехтерева, до сих пор еще не лишены важного социального значения другого рода психопатические эпидемии религиозного и иного характера, которые выражаются развитием странных заблуждений в народе, носящих явные психопатические черты. Описание этих эпидемий мы можем найти в следующих работах:

• Sierke. Schwarmer und Schwindler zu Ende des XVIII Jahrhunderts. Leipzig. 1874.
• Ebel Der Mucker von Konigsberg.
• Stall. Suggestion und Hipnotismus in der Volkerpsychologie. Leipzig. 1894.
• F. Rosenfeld. «Der Messias von Berlin».
• Der Messias von Berlin. Wochenschrift fur Geschichte tc. 1899.
• R. Henneberg. Beitragz. Forens. Psychiatric. Charite-Aunalen. XXVI Jahrg.

Из религиозных эпидемий, между прочим, достойны внимания американские религиозные движения, известные под именем возрождения. Заимствуем описание этих эпидемий из книги Б. Сидиса: «В 1800 г. волна религиозной мании прошла по стране и достигла высшей степени в знаменитых Кентукских возрождениях. Первый митинг под открытым небом происходил в Cobin Creek. Он начался 22 мая и продолжался четыре дня и три ночи. Крики, песни, молитвы, возгласы, припадки конвульсий превратили это место в пандемониум». [2]

Известны также большие религиозные эпидемии среди евреев, основанные на предсказании о вторичном пришествии Мессии. Наиболее значительной из таких мессиянских эпидемий является Саббатайская эпидемия. «В 1666 году в Рош Гашана (иудейский новый год) один еврей по имени Саббатаи Зеви всенародно объявил себя долгожданным мессией. Евреи возликовали от этой радостной вести и в пылу веры в безумии религиозного опьянения пламенно восклицали: «Да здравствует царь иудейский, наш Мессия!» Маниакальный экстаз овладел их умами, мужчины, женщины, дети стали истеричными. Дельцы бросали свои предприятия, работники — свои ремесла для того, чтобы отдаться молитве и покаянию. Днем и ночью в синагогах раздавались вздохи, крики, рыдания. До такой силы дошла религиозная мания, что все раввины, противящиеся ей, должны были спасать бегством свою жизнь. Среди персидских евреев возбуждение дошло до того, что все иудеи-землепашцы прекратили свои работы в полях. Даже христиане смотрели на Саббатаи со страхом, потому что подобное явление предсказано на апокалипсический год. Молва о Саббатаи разошлась по всему свету. В Польше, в Германии, в Голландии и в Англии самые серьезные евреи забывали на бирже свои дела для того, чтобы толковать об этом удивительном событии. Амстердамские иудеи посылали в Левант запросы своим торговым агентам и получали краткий выразительный ответ: «Это не кто иной, как Он»! Везде, куда приходили послания мессии, иудеи устанавливали посты по кабалистическим наставлениям пророка Натана, а потом предавались большим неистовствам. Еврейские общины Амстердама и Гамбурга отличались нелепостью религиозных сумасбродств. В Амстердаме евреи ходили по улицам со свитками торы, пели, скакали и плясали, как одержимые. Сцены еще более шумные, непристойные, дикие разыгрались в Гамбурге, Венеции, Легорне, Авиньоне и многих других городах Италии, Германии, Франции и Польши. Могущество религиозной мании дошло до такой высоты, что даже столь ученые люди, как Исаак Абоаб, Моисей Агвиляр, Исаак Ноар, богатый банкир и писатель Авраам Перейра и спинозист Вениамин Музафиа стали горячими приверженцами мессии. Кажется, сам Спиноза с большим интересом следил за этими странными событиями.

Более и более усиливалась религиозная мания. Евреи, казалось, совсем потеряли голову. Богачи отовсюду стекались к Саббатаи, отдавая в его распоряжение свои богатства. Многие продавали свои дома и все имущество и отправлялись в Палестину. Так велико было число пилигримов, что стоимость путешествия значительно возросла. В больших коммерческих центрах торговля совсем остановилась: большинство иудейских купцов и банкиров ликвидировали дела. Вера в божественную миссию Саббатаи стала религиозным догматом, столь же важным, как догмат о единстве Божием. Даже когда Саббатаи был принужден султаном принять магометанство, даже тогда мистическая мессианская эпидемия не ослабела. Многие упорно отрицали самый факт вероотступничества: это не он, это его тень приняла мусульманство. По смерти Саббатаи появился новый пророк, Михаил Кордозо. Как пожар распространялось его учение, не смотря на явную нелепость. «Сын Давида», — говорил он, — «Придет тогда, когда Израиль или весь будет свят, или весь будет грешен». Так как последнее гораздо легче первого, то он призывал всех верных детей Израиля ускорить пришествие Мессии принятием магометанства. Весьма многие с благочестивым рвением последовали его совету». [2]

Бехтерев, ссылаясь на своих коллег, также говорит о том, что массовым психическим эпидемиям способствуют определенные состояния общества, как в низших классах, так и в высших. Так он пишет о примерах Супоневской эпидемии и «Малёванщине», что принятию населением нового учения без критики и анализа способствовала дегенеративная почва, истощение людей и малокровие. Но кроме физических условий немаловажную роль играла психическая почва, характеризующаяся крайним невежеством, не удовлетворенностью духовных потребностей населения, отсутствием нравственных руководящих начал и недостатком умственного развития, граничащих с патологическим слабоумием. Эта почва наряду с благоприятствующими физическими причинами и создает условия необычайной внушаемости отдельных лиц населения, воспринимающих на веру самый уродливый бред душевнобольных.

Д-р Н. Воскресенский, в свою очередь, говорил о том, что возникновение психопатических эпидемий, подобных выше описанным, возможно и в интеллигентном классе общества, в котором одним из стимулов к их развитию и распространению служит также внушение, производимое устно и печатно. [4]

Также следует обратить внимание на проявления общественной паники, в условиях психопатических пандемий. По мнению Бехтерева, нужно иметь в виду, что: «Психическая зараза проявляется не только распространением психопатических эпидемий, но и распространением психических эпидемий, которые не могут считаться патологическими в узком смысле слова и которые, несомненно, играли большую роль в истории народов. Такого рода психические эпидемии происходят и в современном нам обществе и притом не особенно редко. Один из ярких примеров психических эпидемий, правда, кратковременного свойства, представляет то, что называется паникой. Эта психическая эпидемия развивается в народных собраниях, когда, вследствие тех или других условий, к сознанию массы прививается идея о неминуемой смертельной опасности. Кто переживал вместе с другими панику, тот знает, что это не есть простая трусость, которую можно побороть в себе сознанием долга и с которой можно бороться убеждением. Нет, это есть нечто такое, что охватывает, подобно острейшей заразе, почти внезапно целую массу лиц чувством неминуемой опасности, против которой совершенно бессильно убеждение и которое получает объяснение только во внушении этой идеи, путем неожиданных зрительных впечатлений (внезапное появление пожара, неприятельских войск и пр.) или путем слова, злонамеренно или случайно брошенного в толпу.

Так как паника касается чувства самосохранения, свойственного всем и каждому, то она развивается одинаково, как среди интеллигентных лиц, так и среди простолюдинов; условиями же ее развития должна быть неожиданность в появлении всеми сознаваемой опасности, на каковой почве достаточно малейшего толчка, действующего подобно внушению, чтобы развилась паника». [1]

Внушение не раз в истории вызывало психические эпидемии в финансовом секторе. Мы можем здесь различать психические эпидемии как стенического, или активного, характера, так и астенического или пассивного характера. К числу стенических финансовых эпидемий относится известная в истории «Тюльпаномания» в Голландии 1634-1937 гг. Она выразилась страстной спекуляцией на стоимость тюльпанов, торговля которыми якобы сулила огромные богатства. Вследствие этого масса населения в разных городах Голландии и за ее пределами набросилась на торговлю тюльпанами, бросив свои обычные занятия. Благодаря этому, луковицы тюльпанов достигли стоимости драгоценных камней, одна луковица тюльпана весом около 400 перитов оценивалась в 4400 флоринов, а за 40 луковиц платили по 100 000 флоринов и больше. Безусловно, эта бешеная спекуляция тюльпанами превратилась в настоящую эпидемию, которая вскоре кончилась разорением тысячи семейств. Подобная же эпидемическая спекуляция, развившаяся около «Компании Миссисипи», случилась во Франции в первую четверть 18 столетия (около 1717 г.). Эта компания действовала под руководством Джона Ло и временно привлекла к себе огромные денежные средства. Сущность этой своеобразной и в своем роде замечательной финансовой эпидемии состояла в том, что Джон Ло получил от регента Франции полномочия на учреждение компании с исключительным правом торговли на западном берегу р. Миссисипи. Это предприятие сразу окрылило надежды многих выгодно поместить свои капиталы, благодаря чему компания Миссисипи стала быстро расширять свои предприятия. Вскоре компания получила исключительное право торговли в Восточной Индии и на Южном море. С этих пор виды на барыши для всех оказались блестящими, и сам Дж. Ло сулил прибыли в 120 %. Благодаря этому энтузиазм в финансовых кругах достиг необычайных размеров. Когда была объявлена подписка на 30 000 новых акций компании, то требования достигли 300 000. Как велико было желание сделаться акционером компании, показывает тот факт, что, по свидетельству очевидцев, даже знатные герцоги, графы и маркизы со своими женами часами толкались вместе с другими в толпе на улице около дома Дж. Ло в ожидании результатов. В конце концов, требования на акции возросли в такой мере, что признавалось возможным выпустить новых 300 000 акций в 5000 ливров каждую для уплаты регентом национального долга Франции, для чего была необходима сумма в 1,5 миллиарда ливров; последнее несомненно и осуществлялось бы, если бы последовало разрешение правительства.

Все, кто мог, спешили воспользоваться реализацией ожидавшихся громадных прибылей и переполняли улицу, где помещалась компания Миссисипи. Но вскоре наступила реакция, и акции Миссисипи, достигшие огромной ценности, стали колебаться и затем быстро падать, приводя к многочисленным банкротствам и разорению.

Нет надобности говорить, что финансовых эпидемий в истории известно множество, хотя не все они достигали столь крупных размеров. Между прочим, в Англии известна подобная же эпидемическая спекулятивная горячка с т. н. компанией Южного Моря, относящаяся к 1720 году. К финансовым эпидемиям астенического характера относятся т. н. биржевые паники, которые столь многочисленны и в наше время. [1]

В чем же кроется причина развития подобных явлений и чем обусловливается столь могущественное действие психической инфекции, лежащей в основе психических эпидемий? Мы уже упоминали выше, что распространению психической инфекции, как и развитию обыкновенной физической инфекции, более всего способствует подготовленность психической почвы в населении. Другим важным фактором в этом случае являются скопления народных масс или народные сборища во имя одной общей идеи, которые сами по себе часто представляют уже результат психической инфекции.

Стоит сказать, что подобная заряженная напряжением масса может превратиться в единую виртуальную личность, действующую как одно целое, множество незнакомых людей начинают разделять одну идею или цель, действовать как одно целое, объединяться против общего врага. Но, так как вирус это мистическая невидимая сила и противоборствовать ей не представляется возможным, то это всенародное напряжение выльется на вполне видимый и конкретный объект — лидеров государств, тех, кто не справился с ситуацией, не защитил граждан своей страны, повлек экономический кризис. По мнению академика УАН, кандидата психологических наук, доктора философии Олега Викторовича Мальцева, в Европе сейчас наблюдается предреволюционное состояние и велика вероятность революционных событий, государственных переворотов, гражданского неповиновения и тому подобное. В таком случае, преодолеть эту толпу будет крайне сложно, так как она, согласно Бехтерева, движима огромным психическим импульсом и все ее дальнейшие действия, главным образом, будут руководствоваться внушением и взаимовнушением.

Поможет ли сдержать этот импульс принудительный карантин, изоляция и ограничение передвижения людей? Особая внушаемость толпы уже давно привлекала внимание наблюдателей. В этом отношении некоторые авторы придают большое значение ограничению произвольной деятельности. Согласно Б. Сидису: «Если что дает нам яркое сознание нашей индивидуальности, то это наверное наши произвольные движения. Мы можем сказать, что индивидуальное растет и расширяется с увеличением разнообразия и интенсивности его произвольной деятельности; и обратно, с уменьшением разнообразия и интенсивности произвольных движений жизнь индивидуального «Я» упадает, сокращается. Соответственно этому мы находим, что ограничение произвольных движений чрезвычайно важно для внушаемости вообще, и оно тем важнее, что может вызвать на деле сужение поля сознания с последующими условиями — все это благоприятствует внушаемости». [2]

Ограничение волевых движений, согласно Бехтереву, позволяет сосредоточить все активное внимание на известном предмете. В этом отношении активное внимание, как волевой акт, стоит в обратном отношении к другим волевым или произвольным движениям. Когда производится ряд волевых движений, об активном внимании не может быть и речи. С ограничением или прекращением произвольных движений появляется возможность сосредотачивать активное внимание на том или другом предмете, но такое сосредоточение активного внимания, как известно, легко ведет к его утомлению, а с этим вместе и наступает благоприятная почва для внушаемости, то есть для введения идей и чувствований при отсутствии активного внимания в общую сферу сознания. [1]

Благодаря этому взаимовнушению отдельные лица как бы наэлектризовываются, и те чувства, которые испытывают отдельные лица, нарастают до необычайной степени напряжения, делая толпу существом могучим, сила которого растет вместе с возвышением чувств отдельных ее членов. То есть, условия карантина и изоляции с одной стороны, усиливают внушение, а с другой стороны, усиливают и напряжение в обществе, которое, несомненно, должно будет найти выход. 

Бехтерев описывал, что путем взаимовнушения, находящего благоприятную почву в общем состоянии народных масс, можно себе объяснить успех тех знаменательных исторических событий, когда нестройные толпы народа, воодушевленные одной общей идеей, заставляли уступать хорошо вооруженные и дисциплинированные войска, действовавшие без достаточного воодушевления. В позднейшее время вопрос этот служил предметом обсуждения на V конгрессе по криминальной антропологии в Амстердаме. Докладчиками явились д-р Ельгерсма «Некоторые наблюдения по психологии толпы» (Jelgersma «Quelques observations sur la psychologie des foules») и д-р Сигели «Коллективное преступление» (Sigheli «Le crime collectif»). Оба докладчика пришли приблизительно к тем же выводам. Д-р Ельгерсма высказался в том смысле, что в толпе чувство преобладает над разумом, замечается отсутствие анализа и скорый переход от побуждения к действию. Легковерие толпы, ее впечатлительность, нетерпеливость и абсолютизм объясняются моноидеизмом толпы, так как чувства одного непосредственно передаются другим, благодаря «психической заразительности». Таким образом, дело сводится к простым законам психологии, примененным к толпе. Д-р Сигели рассказал, что в действиях толпы выдающееся значение получает внушение, благодаря которому слово или жест одного человека с быстротою молнии зажигает толпу. Внушение вообще служит основой всех преступлений, совершаемых совместно двумя или несколькими лицами. Одним из примеров таких исторических подвигов народных масс, воодушевленных одной общей идеей, может служить взятие Бастилии и отпор на границах Франции европейских войск, окруживших последнюю в период Великой революции. И здесь, в панике, все дело в силе внушения, взаимовнушения и подражательности, а не в логическом убеждении, — в автоматизме, а не в разуме.

В заключение, приведем слова Бехтерева, которые являются не только выводами ученого, но и неким предупреждением потомкам, ведь история имеет свойство повторяться:

Не подлежит никакому сомнению, что психический микроб в известных случаях оказывается не менее губительным, нежели физический микроб, побуждая народы при благоприятной к тому почве к опустошительным войнам и взаимоистреблению, возбуждая религиозные эпидемии и вызывая, с другой стороны, жесточайшие гонения против новых эпидемически распространяющихся учений. И если бы можно было сосчитать те жертвы, которые прямо или косвенно обязаны влиянию этого психического микроба, то вряд ли число их оказалось бы меньшим, нежели число жертв, уносимых физическим микробом во время народных эпидемий.[1]

Из вышесказанного мы делаем вывод, что внушение является тем психологическим и социальным фактором, который играет немаловажную роль не только в жизни каждого отдельного человека, но и в жизни целых народов. Ввиду этого следует полагать, что внушение, как фактор психопатических эпидемий в 21 веке, заслуживает самого внимательного изучения для психологов, социологов, криминологов, историков и философов, иначе целый ряд исторических и социальных явлений получает неполное, недостаточное и, быть может, даже несоответствующее объяснение. С практической точки зрения, внушение и психические пандемии могут иметь неуправляемые и необратимые последствия. Что требует внимательного изучения данного вопроса как учеными, так и каждым сознательным членом общества, дабы не терять здравый рассудок и объективный взгляд на происходящее. 

Литература:

1. В.М. Бехтерев. Внушение и его роль в общественной жизни. 2-е изд., доп. — СПб. : Изд. К.Л. Риккера, 1903 г. — 144 с
2. Б. Сидис. Психология внушения, перев. д-ра М. Колоколова. СПб. 1902 г., с. 19.
3. И. А.Сикорского: Эпидемические вольные смерти и смертоубийства в Терновских хуторах. Вопросы нервно-психической медицины. Киев, 1897 г.
4. Д-р И. Воскресенский. Русский Врач, № 1, 1902 г.