«Вся наука есть порождение демократии» — интервью с философом Валерием Лебедевым

Как развивалась демократия? Эффективна ли эта форма правления во время войны? И какую форму демократия может обрести в будущем? Все эти вопросы мы подняли в новом интервью с философом Валерием Лебедевым

Валерий Петрович Лебедев — философ и историк, педагог, радиоведущий, публицист, редактор и издатель. Окончил Белорусский политехнический институт (1960), позже сменил техническую специальность на философию и в 1970 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата философских наук по теме «Второе начало термодинамики и принцип развития». Издает общественно-политический альманах «Лебедь», пионер журналистского расследования «Петрикгейта». В 2013 году за это расследование введён в состав комиссии РАН по борьбе со лженаукой. В конце 1992 года эмигрировал в США. Живёт в Бостоне.

— Валерий Петрович, демократия является одним из направлений ваших научных интересов. Расскажите, почему именно эта тема вас заинтересовала?

— Демократия – это такой способ организации общества, который только и смог породить науку. Самые первые государства возникли и уже существовали семь тысяч лет назад. Это были Шумер и Древней Египет. Но наука там не возникла.

Для эволюции цивилизации необходим субстрат в виде высокого среднего IQ населения. У пигмеев или бушменов с их средним IQ 35-55 (у европеоидов – 100) даже государства не могло бы возникнуть, так как оно требует наличия письменности для управления и учета, а IQ-35 – это интеллект 4-5-летнего ребенка. Но только высокого IQ недостаточно. IQ древнего египтянина было таким же, как у древнего грека. Но Древний Египет за 4 тысячи лет не породил науку, а в Древней Греции она возникла всего за 200 лет. Не возникла наука и в традиционном Китае, хотя времени у него было предостаточно.

Демократия, как это общепризнанно, возникла впервые в Древней Греции. Импульс Древней Греции, который передан был в Pax Romana, стал трамплином для нынешней Западной цивилизации, которую также именуют христианской, иудео-христианской, научно-технологической или просто демократической.

Давайте сравним первые цивилизации Древнего Востока и Древней Греции.

Древний Египет, Месопотамия, Древний Китай и прочие восточные сатрапии сложились в долинах рек. А река диктовала одни и те же нормы и регулятивы. Разлив, сев, уборка урожая. И казалось, что эта однотипность проистекает из высшего источника. От Богов. От его наместника или даже сына бога солнца Ра-Амона. И что всякое покушение на изменение закона со стороны «простого человека» есть замах на сакральность, есть святотатство и страшное преступление против вековечного мирового устроения. Так что никакой демократии. Такая система организации социальной жизни в принципе не могла породить науку.

Знания древних египтян носили жесткий характер предписаний и норм и не следовали из какого-нибудь механизма явлений. Например, широко известно, что египетские жрецы умели предсказывать солнечные и лунные затмения, но делали это, не имея никаких схем, т. е. не имея теории движения планет. Просто жрецы, располагая хрониками событий многих тысяч лет, устанавливали, что через определенные периоды случались затмения, и на этом основании предсказывали очередное затмение. Причем ошибка этого предсказания составляла 3—4 дня.

Все дошедшие до нас древнеегипетские тексты составлены в жесткой, не терпящей сомнений и возражений форме. Такая норма, основываясь исключительно на высоком социальном положении и вытекающем из него авторитете старшего, предписывала младшему делать то-то и то-то. Задачи давались примерно в таком виде: «Я — старший жрец, ты — младший жрец. Ты этого не знаешь, я это знаю. Слушай, как надо делать. Делай так (идет изложение арифметических операций). Смотри, ты сделал правильно, потому что я старший жрец». Никаких объяснений или доказательств не требовалось. По такой же форме были составлены руководства для определения времени разлива Нила, начала сельскохозяйственных работ, для определения площадей земельных участков и т. д.

Главная причина заключается в социальном устройстве Египта и всех остальных современных ему государств. Эти государства, были построены как жесткая иерархическая пирамида из людей: наверху правитель, фараон, ниже слой высшего жречества, затем правители провинций, военачальники, сборщики налогов, писцы, ремесленники и крестьяне, а в самом низу пирамиды — государственные рабы. Знания в таком обществе вырабатывались кастой правителей, отделенных от остальных членов общества (жрецы и писцы Древнего Египта, древнекитайские чиновники и т. д.), и предписывались в качестве непререкаемой нормы, не подлежащей сомнению.

Система, которая автоматически связывает истинность с социальным положением (истинно все, что говорит начальник подчиненному, а всякое сомнение подчиненного есть неповиновение и должно караться), не может породить ни демократию, ни, тем более, науку. Мало того, такое социальное устройство не реагирует даже на выгодные для него технические новшества. В течение многих сотен лет соседние с Египтом народы пользовались колесом, а египтяне, видя все его преимущества, но опутанные массой запретов и условностей, продолжали пользоваться волокушами или в лучшем случае катками. Понадобилось вторжение гиксосов (на колесницах) и последующее их владычество в Египте в течение более 100 лет, чтобы там привилось колесо.

В Древней Греции возникла невероятная для необозримого моря восточных деспотий социальная мутация: там возникла демократия. Почему именно там? Ведь это были сравнительно небольшие города-полисы; в Афинах, примеру проживало порядка 20 тысяч человек (мужчин).

На этот счет была догадка у Гегеля: Греция представляла собой небольшой, но очень изрезанный и разнообразный по своим географическим и климатическим условиям анклав. Там рядом располагались горы, склоны, долины и побережье.

И везде свой образ жизни, диктуемый внешними условиями. Так как люди, проживающие на побережье и занимающиеся морскими промыслами и, скажем, люди из долины с их земледелием и из предгорий с их скотоводством говорили на одном языке и часто встречались (например, на рынке). Для них совершенно очевидным было то, что правила, по которым они живут, есть не установление богов и всяких высших сил, а дело рук людей. Мы, мол, принимаем такие законы, которые нам удобны для условий нашей жизни. Перестанут быть удобными – соберемся на агоре, и голосованием примем другие.

Оно означало, что все жизненно важные вопросы (о ценах, о виновности подсудимых, об общественных работах и даже вопросы о войне и мире) решались в греческих полисах не волеизъявлением правителей, а на народном собрании на городской площади. Перед собранием, как правило, выступали ораторы, отстаивающие различные, часто противоположные взгляды. Они не могли ничего приказать народному собранию, они могли его только убедить, доказать свою правоту.

Так и получилось, что в основе мировой демократии лежит древнегреческий полис с его социальным устройством.

В Риме право обычая было кодифицировано, что и стало называться римским правом — основы западной юриспруденции.

Наиболее характерным примером работы древнегреческой демократии стали эпизоды греко-персидских войн. Это пятый век до нашей эры, время стратегов Фемистокла и Аристида. Персидские орды Дария к тому времени уже сожгли Афины и теперь намеревались захватить всю Элладу.

На агоре в Афинах решался вопрос жизни или смерти: что делать. Выступает Аристид и приводит доказательства за то, что все силы и средства нужно направить на укрепление сухопутных сил. Фемистокл же обосновывает необходимость все средства направить на строительство боевых триер, сделать ставку на военно-морской флот. И каждый раз народное собрание выбирало тот способ, который приносил победу грекам – таких побед было пять.

Это надолго отбило у династии Ахеменидов попытки завоевать маленькую Грецию (современный аналог — маленький Израиль против океана арабских орд).

Вся наука есть порождение демократии, ибо только в этой системе возможны опровержения, предположения от противного и вообще система доказательств, построенных на логике. Если бы в Древнем Египте младший жрец в ответ на предписание старшего жреца: «делай так» вздумал на манер Евклида доказать предложенный рецепт методом от противного и произнес бы в ответ: «предположим, что это не так», то это были бы его последние слова. И отсечение головы нечестивца было бы лучшим доказательством для всех прочих младших жрецов, что старший жрец всегда прав по определению.

Итак, мы можем констатировать, что за первым слоем условий, необходимых для цивилизации (нужная сложность мозга), далее идет метаслой — в какую именно систему будут объединены такие элементы, как люди с их мышлением. В систему жесткой иерархии, которую символизирует вечная и несокрушимая пирамида фараона, или в систему городского полиса с его агорой и общим собранием, на котором голосованием принимаются все насущные решения для жизни города. Отсюда вырос и западный институт суда с его состязательностью процесса, где разные стороны «правды» представляют прокурор и адвокат.

Есть еще и третий слой, который можно назвать своего рода софтвером для начинки индивидуального сознания. Общим словом его можно назвать культурным кодом цивилизации. Там много разных составляющих (например, нравственность, мораль, которая впервые возникла в Древней Иудее и была зафиксирована в Ветхом Завете), но мы пока что остановимся на одном очень важном моменте, а именно: каким способом фиксируется в знаковой форме мысль человека. То есть, какова форма письменности, без которой нет никакой цивилизации и нет государства, хотя бы потому, что без учета и контроля своей хозяйственной и военной деятельности его и быть не может.

Первичной формой фиксации информации было, как известно, узелковое письмо (кипу у инков). Потом ему на смену пришла пиктография, рисуночное письмо, из которой выросла иероглифистика. Пиктография давно исчезла (осталась в виде дорожных знаков, обозначения туалетов и пр.), но вот иероглифистика дожила до наших дней и определяет такую мощную цивилизацию как современный Китай (Японию тоже, но там есть некоторые смягчения).

То, что в Древнем Египте не возникла наука (и следующая из нее технология) — это не только результат жесткой иерархии того общественного устройства, но и их системы письменности, которая не позволяла развиться левому полушарию мозга, ответственному за логику и когнитивные способности. Дело в том, что микроструктура неокортекса формируется при обучении, под воздействием речи и письменности. Возникает нейронная сеть, в которой нейроны соединяются между собой через аксоны, дендриты и синапсы в сложную разветвленную систему. Без языка она просто не возникает. Сейчас это уже твердо доказанный психофизиологический феномен. И совсем не случайно, что цивилизация возникла не только, так сказать, на пересеченной местности, но и там, где люди впервые перешли на алфавитное письмо. То самое, которое потом стало латиницей и кириллицей.

Китайские иероглифы относятся к изобразительной письменности. Поэтому их освоение прямо влияет на развитие правого полушария головного мозга. Письменность европейских языков алфавитная и развивает его левое полушарие.

Иероглифы… Все дело в них. Трудность заключается в том, что если тебе никто не сказал как произносить очередной символ и что он означает — можно до конца жизни пялиться на него и так и не понять. В обществе, где главенствуют такие непривычные для нас нормы организации языка и письменности, особую роль приобретают Учителя. Учитель — это фундамент китайского общества, только учитель может научить тому, что и как пишется, произносится и понимается.

Система конфуцианского почитания старших (особенно — старших по чину) на корню парализовала всякую инициативу снизу – «поперек батьки в пекло не лезь». Поэтому — никаких новаций — ни в технологии, ни, тем более, в социальном устройстве. В образовании это выглядело так. Профессор заканчивает лекцию и спрашивает: какие будут вопросы?
— Никаких, господин профессор.
— Все ли понятно?
— Все понятно, господин профессор.

Почему так? Да потому, что всякий вопрос как бы ставит под сомнение квалификацию старшего — учителя, профессора. Выходит, он недостаточно хорошо объясняет. Не соответствует своему званию старшего и наставника. Это ничто иное, как тяжкое оскорбление старшего со стороны младшего (студента).

А уж о том, что можно спорить с профессором, в чем-то ему возражать, и речи быть не могло. В Америке вполне типичен случай, когда студент может воскликнуть, нет, нет, профессор, вот тут у вас ошибка, это выражение следует писать вот так..

Таким образом, интерес к происхождению демократии это прямое следствие узнать причину появления и дальнейшего развития науки. В некоем общем смысле развитие науки можно определить числом Нобелевских лауреатов. Так вот – половину из них дает Западная Европа (и Япония, которая по типу социума является Западом), половину – США. Огромный Китай не дал миру ни одного Нобелевского лауреата по естественным наукам. Есть 4 китайца – нобелиаты, но они родились и работали в США.

— Демократия, чтобы она была эффективной, требует определенного уровня развития общества. Как бы вы описали условия, при которых возможна демократия?

— О сути демократии и ее эволюции написаны тома. Нам же тут важно вот что. Так как легитимность власти при демократии дается через механизм выборов, то качество избранных напрямую зависит от интеллектуального уровня населения. Низкий умственный уровень (малообразованность) избирателей привет к власти демагогов, популистов и будущего диктатора. Именно поэтому в России всякий раз начатки демократии быстро вырождаются в очередную диктатуру. В Чехии был в качестве президента возможен Гавел, в России в этом качестве был бы невозможен Сахаров. Как быть? Работать над просвещением народа. Делать то, что сделали в Японии после 1945 года, где все силы были брошены на образование населения.

Демократия, как мы выяснили выше, возникла в Древней Греции всего-то две с половиной тысячи лет назад как своего рода мутация. И чуть не угасла в темные века, сохраняясь в виде дискуссий схоластов, влачила существование как споры, в которых теплится возможность жизни.

Демократия требует постоянной работы для своего выживания. Как булавы в руках эквилибриста, который все время должен быть начеку при жонглировании своими предметами. Свободу нужно осуществлять каждый день. «Лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день идет за них на бой». Демократия как раз — это то устройство, которое и позволяет все время осуществлять свободу. На выборах всякого уровня. В писании статей. В творчестве, изобретениях, открытиях. В спорах.

У меня давно возникла картинка демократии: жонглер на арене подбрасывает шесть булав. Вся энергия – на эту филигрань. Чуть зазевался – булава упала. Еще – и упали все. Это образ падения в тоталитаризм. На исторических примерах можно видеть, как это происходило в Германии 1933 года, в России 1917, и снова в России 2022 года. Как быстро упали булавы, как быстро исчезла и та небольшая свобода, что была!

— Можем ли мы говорить о том, что когда начинается война, демократия не эффективна? Вот недавно один из наших украинских нардепов заявил, что «диктатура — это инструмент, который поможет нам победить в войне».

— Бытует распространенное мнение о том, что войны – удел прошлого. И что даже в прошлом это был скорее эксцесс, чем норма. Тем не менее, весь учебник истории заполнен рассказами о великих завоевателях прошлого.

Чем знаменит самый известный фараон Рамзес Второй из XIX династии? Тем, что все свои рекордные 67 лет правления воевал, прожив около ста лет. Даже немного затмил в своих военных подвигах своего предшественника Тутмоса III, тоже великого завоевателя. Тот в основном завоевывал территории в Африке (Нубию), а этот победил хеттов, захватил Сирию, Финикию и еще много чего. Ему был присвоен почётный титул А-нахту, то есть «Победитель».

Ну, а далее – Александр Македонский, Юлий Цезарь, Чингисхан, Карл Великий, Фридрих Первый Барбаросса, Наполеон, Гитлер-Сталин…. Их завоевательные деяния подробно описаны в учебниках. Человек унаследовал инстинкты миллиардолетней эволюции, например, такие как агрессия. Таков был механизм борьбы за жизненную территорию, пищевые ресурсы, за продолжение рода в виде борьбы за прекрасную Елену. Потом на все эти базовые потребности наслоились вещи типа доминирования политического, финансового, научного и даже культурного. Появились понятия борьбы за колонии, за вывоз капитала, за защиту культурного наследия, за пангерманизм и панславянизм, за национальные интересы. Но возникали и механизмы, ограничивающие агрессивные поползновения. Даже такой, как спорт (еще в виде Олимпийских игр в Древней Греции), где самые яркие примеры реализации агрессии «в мирных формах» — это бокс и бои без правил.

С доисторических времен племена норовили расширять свои охотничьи угодья. Расселялись либо в незанятые места, либо вытесняли оттуда более слабых. Эта тенденция затем была унаследована первыми и последующими государствами. Она столь же естественна как, например, естественно расширение газа из объема с большим давлением в объемы с меньшим. Появилось понятие политического вакуума, которым пользовался историк государственной школы Ключевский. 

Ключевский задался вопросом: зачем такой огромной стране, как Россия нужны были еще какие-то территории, зачем она вела войны? Ведь помимо Кавказской войны, Россия в 70-80-е годы воевала в Туркестане, который был присоединен к ней вооруженным путем. А ведь незадолго до этого император Александр II продал Аляску (в 1867 г.), а еще раньше «просто так» бросили Калифорнию.

Причем, огромные завоевания и присоединения Россия осуществила не в какие-то мрачные времена позднего средневековья, кои в России наступили позже, чем в Западной Европе, а в период правления просвещенного государя, царя-освободителя Александра Второго.

Великий Рим расширял свои границы войнами. Таким образом, он распространял демократические идеи греко-римского мира на варварские и дикие территории. То есть, обеспечивал рост свободы «чем шире».

Рим бесспорно был лидером цивилизации, хотя он все время вел войны и расширял свою империю. Таким образом выполнялся замысел Абсолютной идеи по распространению свободы. Да, при всем рабовладельческом строе Рима. Ибо раб в Риме был свободнее общинника, заросшего мхом германца. Рим с помощью колоната уже переходил к феодализму, но запоздал, его элита перестала отвечать на вызовы времени.

В 19 веке Россия после ряда военных кампаний против Кокандского и Хивинского ханств, а также Бухарского эмирата, присоединила их. Страны Запада благосклонно относились к российской экспансии в Средней Азии. Россия ликвидировала там рабство, организовала школы, больницы, построила железные дороги, в общем, принесла цивилизацию.

Гегелевская хитрость мирового разума заключается в том, что она находит путь для того, чтобы свобода по ходу истории не уменьшалась, а увеличивалась. А так как свобода растет по мере появления, а потом и совершенствования демократии, то такие общества должны выживать в окружении азиатских сатрапий и всяких хищных новообразований типа восточных обществ, то эта самая хитрость мирового разума нашла способ сохранять свободу во враждебном окружении. Этот способ – создавать оружие более совершенное, чем у хищного агрессора.

Причем, главным механизмом открытий и прорывов является психология свободного человека. Он становится творцом, прорывающимся в будущее. А у заключенного или опасающегося репрессий и всего боящегося ученого на глубинном подкорочном уровне затормаживаются процессы озарения и инсайта. Неизвестно, чего ждать от этого озарения. Вдруг не получится, вдруг ошибка — тогда обвинение во вредительстве, в измене, предательстве. Пытки и смерть. Одним словом, замораживается очень тонкий механизм творчества.

Перикл – один из стратегов греко-персидских войн, говорил, что в своих военных успехах в череде греко-персидских войн греки видели победу свободы над рабством.

Пропускаем много веков и попадаем в XIX век. Он принес небывалый урожай открытий и изобретений. Из самых важных – открытие электромагнетизма, соответственно, электромоторов, освещения, телеграфа и телефонии. Это все Англия и США. Как мелкую добавку можно упомянуть станковый пулемёт Максим, разработанный британским оружейником американского происхождения Хайремом Стивенсом Максимом в 1883 г.

Начало ХХ века – радио, самолеты, танки, авианосцы. Это тоже все Запад. Но этот век сделал вообще невероятный прорыв в военном деле. Речь идет о новом типе получения огромной энергии – атомной энергии.

И вот тут нужно остановиться подробнее, ибо эту энергию могли поучить только в демократической стране. Ибо тут требовалось безусловное доверие к интеллекту, следовательно, к науке и ученым. В тоталитарных же системах на первом месте стоит идеология и всякого рода догмы. В нацистской Германии физика была поделена на немецкую и еврейскую. Еврей не мог открыть ничего, заслуживающего внимания. В СССР наука делилась на материалистическую и идеалистическую. А также подверженную религиозному дурману. Идеализм был строго науке противопоказан. Посему ни идеалист, ни верующий в науке открыть ничего не могли. Ученого могли объявить идеалистом просто из политических соображений, к примеру, если он отзывался критически о советском социализме.

Так как атомное оружие сыграло решающую роль в завершении Второй мировой войны, и продолжает играть эту роль в политике сегодня, был бы смысл несколько подробнее коснуться истории того, почему именно в США была получена атомная бомба. А не в Германии, ученые которой первыми открыли цепную реакцию деления ядер урана. Но это отдельная большая тема и я здесь просто ограничусь констатацией факта: атомная бомба совсем не случайно была создана в США.

Безумные тоталитарные режимы к удовольствию идеи свободы атомную бомбу создать не могли. А демократические — смогли. Главным секретом атомной бомбы было то, что она взорвалась. Стaлин ведь через свою агентуру типа Фукса и своих физиков, того же Флерова, знал об атомной бомбе. Но никаких финансово-организационных мер не предпринимал. Не верил он этим подозрительным умникам-физикам. Они ведь внутренне все были критиканами. А вот как только получил известие (от Трумена на Потсдамской конференции) об успешном испытании бомбы в Аламогордо, тут же приказал создать свой атомный проект, поставив во главе его Берию, с первым замом Ванниковым. Если бы Курчатов не получал шпионскую информацию со схемами, чертежами и расчетами по атомной бомбе от Фукса, то такими приемами Сталин не получил бы бомбу и за десятки лет. 

Теперь о словах украинского нардепа о том, что «диктатура — это инструмент, который поможет нам победить в войне». Демократия обеспечивает точность своих решений. Это достигается обсуждением проблемы, созданием разных комиссий, работы экспертов и пр. А диктатура действует без всех этих «проволочек». Приказал – выполнили. Да, это дает преимущество в агрессии. Но ненадолго. Дело в том, что демократия в экстремальных случаях легко переходит на способы управления авторитарного типа. Ибо в случае войны важна не столько точность и правильность решения, сколько его быстрота. Пусть даже решение не совсем точное, но зато своевременное. Приказ Рузвельта о создании Манхеттенского проекта (атомная бомба) не обсуждался в длинных дебатах в Конгрессе. В Англии во время Второй мировой войны например, был заморожен принцип презумпции невиновности»: заподозренный в шпионаже сам должен был доказывать свою невиновность, а не ему должны были доказывать его виновность. Вводилась цензура и вообще – законы военного времени и так называемая мобилизационная экономика.Таким образом, демократия в этом отношении уравнивает свои шансы в борьбе с тоталитаризмом (после войны все это отменялось). Но все равно преимущество тут на стороне демократии: мы ведь не забыли о том, что у нее лучше оружие? Да и умственный потенциал чиновничества и военных у демократии выше.

— Со времён возникновения демократии, она много трансформировалась. Как вы считаете, какой демократия может быть в будущем?

— Будущее по самой сути вероятностно, точно его не знает никто — включая Творца. Ибо это Он так устроил. Но в общих чертах можно. Например, сказать, что свобода одолеет. Победит. Она ведь лучше несвободы, не так ли? Но и это всего лишь вероятность.

Посему трудно сказать, какую форму примет демократия, скажем, через сто лет.

Скорее всего, некую решающую роль сыграет ИИ. И внедренные в тело чипы. Выборы будут осуществляться не каким-то голосованием бюллетенями или электронным способом, а простым волевым посылом, мыслью: я, дескать, хотел бы видеть президентом такого-то (такую-то). Но можно предположить и совсем уж нечто фантасмагорическое: все решения будет принимать Верховный Правитель ИИ. Он лучше знает. Но это уже будет концом человеческой цивилизации.

_____________________________________________________

✒️Подписывайтесь на наш Telegram-канал и смотрите видео
на канале в YouTube

📩Прислать статью [email protected]

📩У нас есть страница на Facebook и Вконтакте
📩Журнал «Гранит Науки» в Тeletype
✒️Читайте нас на Яндекс Дзен