Как великие учёные изводили своих жён
С портретов в университетах на нас взирают внушающие доверие строгие джентельмены, честь эпохи и совесть нации. Но мы даже не представляем себе, какие странности приходилось терпеть жёнам великих учёных!
Начнём с легчайшей весовой категории. Доктор медицины и химик-органик (и по совместительству композитор, автор оперы «Князь Игорь») Александр Бородин со своей женой, пианисткой Екатериной Протопоповой, познакомился во время учёбы в Гейдельбергском университете. Вследствие ухудшения состояния здоровья врачи предписали девушке отправиться в Италию, и Бородин сопровождал её на правах жениха. На пограничном пункте, при оформлении документов, к нему обратился чиновник с вопросом, как зовут спутницу, и Бородин, в припадке растерянности, не нашёлся, что ответить. Забыл! Чиновник уж было заподозрил неладное, но тут в комнату комендатуры вернулась с улицы Протопопова, и Александр Порфирьевич бросился к ней с отчаянным воплем: «Катенька, ради Бога, как тебя зовут!?»
В среднем весе лидирует советский физик, нобелевский лауреатЛев Ландау. Вообще-то сначала он честно собирался избавить женщин от своих странностей, дав себе в молодости обет никогда не жениться. Брак для него к любви не имел никакого отношения, он презрительно именовал его «кооперативом». Впрочем, познакомившись с выпускницей химфака Конкордией Дробанцевой, которая поклялась не ревновать его к другим женщинам, свой обет он де-факто – а 12 лет спустя и де-юре – нарушил. Ландау принудил Кору дать это обещание железным логическим аргументом: она должна была прощать ему любовниц, если любит «не себя, а его».
В 1999 году Кора выпустила книгу «Академик Ландау. Как мы жили» — и все смогли оценить, насколько монструозным домашним тираном был нобелевский лауреат.
«Даунька влетел в мою комнату, крепко обнял меня, звонко поцеловал в нос, объявил: — Корочка, я к тебе с очень приятной вестью, сегодня вечером в двадцать один час я вернусь не один, ко мне придет отдаваться девушка! Я ей сказал, что ты на даче, сиди тихонечко, как мышка в норке, или уйди. Встречаться вы не должны. Это ее может спугнуть!»
Однажды, когда Ландау привёл очередную девушку, спрятаться «в норку» Конкордия не успела, а успела – в шкаф. Заперев его для верности на ключ, физик выпустил жену только после того, как проводил любовницу. Загипнотизированная гением Кора пыталась разобраться в своей вспышке ревности, чуть было не сорвавшейся в скандал: «Я сама во всем виновата. Ведь обещала, что он навсегда останется холостяком. У меня такое чувство, что я обманула ребенка. Ведь он чист как дитя».
За минуты слабости, «падения в ревность» требовательный Лев Давидович вычитывал жену так: «И вдруг ты пожалела для меня какую-то чужую, совсем тебе не нужную девушку. Где логика? Ведь ты не можешь желать мне зла, если я стал преуспевать у девушек, ты должна радоваться моим радостям, моим успехам! Я так боялся жениться. Я, вероятно, плохой муж, но врать, что-то придумывать я не умею и не хочу, пойми, это просто омерзительно!»
Даже в финансовом вопросе Ландау нашёл способ поизмываться над общественной моралью. Получку он делил всегда на две части, 40% жене (говорил: «жене, в том числе и на мужа»), а 60% — на других женщин плюс помощь «хорошим людям» — мужьям, зарплаты которых не хватало на рестораны и поездки с любовницами.
Тяжеловесом в этом смысле, разумеется, является Альберт Эйнштейн.
Прожив 15 лет с Милевой Марич, во второй половине жизни свою жену он ненавидел и презирал (это чувство подпитывалось аналогичным со стороны его второй жены и одновременно кузины Эльзы). Он даже специально просил биографов упоминать Милеву лишь одной строчкой, «статистически». Однако в 1987 году эйнштейноведы Роберт Шульман и Юргин Ренн выяснили, что женщина была чуть ли не соавтором всех основных его работ. «Ей были в высшей мере присущи уверенность в себе и независимость, дисциплинированное отношение к занятиям и здоровое отсутствие излишнего почтения к авторитетам», — сообщают исследователи.
Эйнштейн сперва признавал заслуги Милевы, горделиво хвастаясь ею перед друзьями: «математическую часть работы за меня делает жена». Впоследствии эта фраза видоизменилась до пренебрежительного «с женой я обращаюсь как с прислугой, которую не могу прогнать».
На одиннадцатом году совместной жизни женщина получила от мужа список требований:«Если хочешь замужества, ты должна будешь согласиться на мои условия, вот они: во-первых, ты будешь заботиться о моей одежде и постели; во-вторых, будешь приносить мне трижды в день еду в мой кабинет; в-третьих, ты откажешься от всех личных контактов со мной, за исключением тех, которые необходимы для соблюдения приличий в обществе; в-четвертых, всегда, когда я попрошу тебя об этом, ты будешь покидать мою спальню и кабинет; в-пятых, без слов протеста ты будешь выполнять для меня научные расчеты; в-шестых, не будешь ожидать от меня никаких проявлений чувств». Как ни удивительно, Милева приняла эти условия. 32 тысячи долларов Нобелевской премии, которую Альберт вынужден был отдать ей по договору о разводе, она потратила на покупку трёх доходных домов в Цюрихе.
