Мы живем в крайне плодотворное время для ученых, время истины. Пандемийный карантин словно бы заставил их заглянуть вглубь своего призвания, своей тематики и честно ответить себе на вопросы: «Кто я? Чем занимаюсь? Какие инструменты для этого использую?».
Конференции, подобной нынешней конференции о субкультурах, просто не могло, видимо, возникнуть в хаотичных 2010-х. Но вот – материал накоплен, система линз собрана, и можно вплотную посмотреть в самую суть краеугольных вопросов. На дискуссионную панель второго дня международной междисциплинарной конференции Европейской академии наук Украины были приглашены исследователи и ведущие эксперты из разных стран мира, чтобы разобраться со следующими вопросами:
- Проблемы выбора подхода к исследованию субкультуры.
- План исследования субкультур: от идеи до завершения исследования, от мифологического и религиозного до научного и философского мировоззрения.
Открыл обсуждение второго дня конференции Dr. Олег Мальцев (Украина, Германия) — учёный, писатель, исследователь, криминолог, психолог, академик Украинской академии наук и Европейской академии наук Украины, основатель и руководитель Института памяти, руководитель Экспедиционного корпуса, председатель Одесского фотографического научного общества. Автор многочисленных книг в таких областях, как прикладная история, социология, глубинная психология, философия, криминалистика, криминология. Dr. Мальцев является редактором нескольких междисциплинарных рецензируемых журналов.
— С моей точки зрения, первый вопрос настолько непростой, что я начну свое выступление с рассказа небольшой истории. В свое время, когда я начинал исследовать криминальные субкультуры, мне крайне «импонировали» люди, которые давали мне много советов, при этом никогда самостоятельно не исследовав ни одной субкультуры. Они сидели в кабинетах, брали книги с полки, и переписывали чужие мысли. Когда я писал первую книгу об исследовании субкультур «Компас судьбы», я попытался в этой книге собрать все навыки, которые необходимы человеку для того, чтобы исследовать субкультуру.
Первая проблема заключается в том, что являться ученым только в какой-то одной плоскости для исследования субкультур недостаточно. Чтобы что-то исследовать, необходимо находиться внутри этой организации, а для этого вам нужно как-то в нее попасть. Наблюдение со стороны не дает никаких результатов. Именно этому была посвящена моя первая книга. В то время я даже не писал о проблемах методологии. Я исследовал настоящие криминальные структуры, коллеги удивлялись, как у меня это получалось. Я им объяснял, чтобы изучать подобные структуры, ученым быть недостаточно, необходим большой «пакет» навыков.
Когда я писал вторую книгу с нашим коллегой профессором В.Е. Луневым «Философия юга Италии», изначально мне хотелось, чтобы ученый посмотрел собственными глазами на то, как это делается по-настоящему.
Это было что-то наподобие группы профессиональных альпинистов, подымающихся на высокую гору, которые решили взять с собой новичка-туриста. Мне было интересно, как обыкновенный университетский ученый будет себя чувствовать во время этого исследования. Отмечу, что Виталий Евгеньевич получил огромное удовольствие, побывав с нами в экспедиции, и результатом нашей совместной работы стала монография «Философия юга Италии».
Вся проблема в этой книге заключалась именно в методологии. Когда мы подходили к исследованию философии, то выяснили, что до нас философию Юга Италии никто не исследовал. Картина была следующая: каждый ученый, который когда-либо подходил к этому вопросу, оставлял его в стороне. Методологию, которая изложена в этой монографии, нам пришлось разрабатывать с нуля.
В последней экспедиции в Хорватию мы говорили о тактических и психологических проблемах исследования субкультур, и я написал методичку о том, как последовательно исследовать субкультуры.
«Нарисуйте субкультуру» — так она называется. Когда говорим об исследовании любой субкультуры, то многие люди выдают исследование некой группы людей за исследование субкультур. Но таких групп может быть 20, и все они объединены одной субкультурой. Когда вы исследуете одну группу — это не значит, что вы исследовали все 19, по причине того, что они выглядят по-разному. Соответственно, вместо целого шара вы исследовали только его маленький кусочек. К примеру, если взять русскую криминальную традицию и начать ее исследовать только на севере, то такое исследование не будет иметь никакого отношения к югу, где это будет уже совсем другая криминальная традиция. Вы получите представление о некой субкультуре севера в конкретной точке. Иногда достаточно одного исследования, а иногда необходима целая серия исследований, чтобы понять общую картину.
Есть еще одно препятствие для ученых. Исследование любой субкультуры связано с серьезными финансовыми затратами. Вам длительное время нужно будет находиться в чужой среде, может быть, где-то на другом конце континента, и соответственно, вы должны как-то жить и работать. Думаю, что это еще одна проблема для очень многих исследователей, которая серьезно сдерживает и останавливает их.
Второй вопрос панели, а именно «План исследования субкультур: от идеи до завершения исследования, от мифологического и религиозного до научного и философского мировоззрения» — всегда будет вызывать наибольшее количество дискуссий между учеными. Как только мы касаемся подхода, сразу появляется огромное количество мнений: антропологическое, социологическое и т.д. Сразу отмечу, что теории – не работают, они хороши только в кабинете и просто для того, чтобы познакомиться с мнением разных людей.
Я оценил шутку профессора Дугласа Келлнера относительно меня и моей принадлежности к криминальной русской субкультуре. Русскоговорящие люди говорят, что «в любой шутке есть только доля шутки». И какую бы криминальную субкультуру я не изучал, ровно через полгода становлюсь адептом этой субкультуры. Позже я пишу об этом книгу и все заканчивается. Когда закончено исследование, я перестаю принадлежать к этой субкультуре, и начинаю принадлежать к следующей, новой, той, которую начинаю исследовать.
Так вот, однажды я изучал криминальную субкультуру Кейптауна и прочих городов юга Африки — это было в свое время культовое место для работы антропологов и социологов, учеными написано множество работ на данную тему, и я был вынужден их все перечитать. Когда я готовился к исследованию, то познакомился с потрясающими учеными. Если вы посмотрите хронологию на моей странице в Фейсбук, то она будет тянуться от Оксфорда до Майами. И некоторые из этих потрясающих людей живут в Кейптауне, где они полевым способом все это исследуют и написали очень известные в научном мире работы на эту тему. Я с радостью изучал все их работы, готовясь к исследованию.
Однажды мне попался настоящий адепт криминальной субкультуры Кейптауна, и у нас состоялась беседа. Первое, о чем я его спросил – читал ли он все эти книги и что он думает по этому поводу. Он ответил, «то, что написано в этих книгах очень смешно». Почему? Все предельно просто: люди, которые писали эти книги — социологи, антропологи, журналисты и они не имеют ни малейшего представления о субкультуре, которая каждый раз их просто обманывала!
Африканская субкультура настолько сильная, мощная, организованная, что она может себе позволить иметь собственные службы, которые обманывают всех вокруг, выставлял ту информацию, которую нужно дать в тот или иной момент времени, чтобы люди их воспринимали так, как они хотят.
Какую задачу необходимо ставить ученым: понять, что это такое как явление — или написать работу по этому поводу? Если мы хотим действительно исследовать организацию, субкультуру, то нам в любом случае придется идти внутрь организации. Но зайти в нее — это только полдела. Даже войдя внутрь, вы можете не получить той научной информации, которая вам необходима.
Вам придется на какое-то время погрузиться в эту субкультуру. И это очень опасно. Потому что если вы туда погружаетесь, вы в это превращаетесь. Соответственно, вам нужно будет каким-то способом выйти из этого всего. Главное, необходимо понять тот момент, когда нужно выходить.
Например, когда я изучал палермитанскую мафию, то в определенный момент времени я начал ловить себя на мысли, что итальянское государство и правительство — это исчадие ада. И это и есть та грань, когда надо выходить. Нужно сделать перерыв, подождать 3-4 месяца и возвращаться снова работать.
Если вы возьмете мою книгу «Нарисуй субкультуру», в ней есть глава «Формула 10±», говорящая о том, что знания одной науки недостаточно, исследование субкультур необходимо совершать на стыке нескольких наук.
За 30 лет исследований разных организаций, в том числе исторических, которые сегодня уже не существуют, я пришел к выводу: человечество ничего нового до сегодняшнего дня не придумало. И в методичке описано, что все субкультуры берут свое начало в 10 блоках: 5 из них постоянных, а 5 переменных. И если двигаться вниз, то мы видим синтез. Эти 10 блоков взаимодействуют между собой, синтезируя, создают новые субкультуры. И за все время я не встретил ни одной субкультуры, которая выходила бы за рамки этой формулы. Ничего нового нет. Двигаясь вверх, мы имеем дело с радикализацией идеи. Притом она может быть радикализируема до неузнаваемости.
Я постараюсь, чтобы эта книга вышла не только на русском языке, но и на английском. Коллеги, которым интересно, могут ознакомиться с нашей громадной проделанной работой и дать свою оценку. Спасибо за внимание.
Следующим спикером конференции стал Dr. Дуглас Келлнер (США) — автор, теоретик-критик. Заслуженный профессор факультетов образования, гендерных исследований и германских языков Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Академик Европейской академии наук Украины. Dr. Келлнер является автором страницы по Жану Бодрийяра в Стэнфордской онлайн-энциклопедии. Dr. Келлнер сотрудничал со Стивеном Бестом при написании трилогии книг, отмеченных наградами, в которых исследуются постмодернистские направления в философии, искусстве, науке и технологиях. Dr. Келлнер был литературным исполнителем документального кино Эмиля де Антонио и был редактором “Сборника статей Герберта Маркузе”, в котором собраны шесть томов статей критического теоретика Герберта Маркузе.
— Отвечая на первый вопрос «Проблемы выбора пути исследования при изучении субкультуры», я бы посоветовал задействовать знакомые субкультуры, как в случае с первой книгой о субкультуре Дика Хебдиге 1979 года «Субкультура: значение стиля». Хебдиге участвовал в молодежных и панк-субкультурах Великобритании в 1970-х годах и писал свои книги, исходя из собственного опыта. Хебдиге утверждал, что субкультура — это форма оппозиции доминирующей культуреи, следовательно, форма подрывной деятельности и сопротивления основной культуре. Соответственно, субкультуры воспринимались доминирующим обществом как негативные из-за их критики и противостояния гегемонистской культуре, обществу и образу жизни.
Более того, Хебдиге утверждал, что субкультуры объединяют единомышленников, которые чувствуют себя угнетенными социальными стандартами, и позволяют им развивать чувство идентичности, часто основанное на стиле, как в субкультуре панк, которая определялась ее бунтарской музыкой и стилем, который был характерен долгое время: ирокезы, кольца в отверстиях лица, а также одежда и поведение, противоречащие мейнстримной моде.
Кроме того, работу Хебдиге о субкультуре следует читать и интерпретировать в контексте работы Бирмингемского CCCS (Центра современных культурных исследований), который первоначально сосредоточил свою исследовательскую программу на молодежной культуре, а затем на медиакультуре, позже развивая британские культурологические исследования (Kellner 1995; 2020). Члены этой группы, такие как Стюарт Холл, Тони Джефферсон, Анджела Робби, Пол Гилрой и другие, связанные с Бирмингемским CCCS, утверждали, что субкультуры включают формы сопротивления господствующей, господствующей культуре. Для британской CS общество рассматривается как разделенное на матрицы классов, расы, пола и других форм власти. С их точки зрения, разные социальные классы, такие как рабочий класс и доминирующие средний и высший классы, имеют свою собственную классовую культуру, причем культура среднего класса доминирует.
Субкультуры ослабляют идентичность с доминирующими классами и затем представляют собой новые формы коллективной идентификации, выражающие символическое сопротивление господствующей культуре и формирующие мятежные контркультурные идентичности. Для Хебдиге субкультурная идентичность и сопротивление выражаются в развитии особого стиля, в котором используются такие товары культурной индустрии, как мода, прически, музыка и общественное поведение, чтобы общаться и выражать свое несогласие с основной культурой. Тем не менее, культурная индустрия часто способна повторно впитать компоненты такого стиля и снова превратить их в потребительские товары и моду. В то же время средства массовой информации, участвуя в создании субкультур, транслируя и распространяя свои образы, также ослабляют их, лишая их подрывного содержания, нормализуя их, или распространяя стигматизированный образ субкультур, например ассоциируя панк-культуру с наркотиками и насилием.
Если бы я собирался исследовать знакомую мне субкультуру, это, вероятно, была бы антивоенная культура новых левых и оппозиционная студенческая культура 1960-х годов, в которой я участвовал, когда был аспирантом Колумбийского университета в Нью-Йорке.
Я задавался вопросом, можно ли рассматривать академическую жизнь, в которой я участвовал в качестве профессора университета в течение последних 50 лет (около 25 лет в Техасском университете в Остине и 25 лет в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе) как субкультуру, и пришел к выводу, что нет. Скорее, это была профессиональная культура, встроенная в мейнстримную, поскольку как культура она не была подрывной или оппозиционной, служа для обучения студентов мэйнстриму американской культуры. Какими бы важными ни были наши личные мнения, политика, преподавание и писательство, мы все же были частью академической профессиональной культуры.
Однако контркультура новых левых 1960-х, в которой я участвовал, воспринимала себя и воспринималась в свою очередь средствами массовой информации и истеблишментом как подрывная и оппозиционная субкультура, поэтому я бы исследовал эту субкультуру, если бы это было моим заданием
Отвечая на второй вопрос, касающийся «Плана исследования субкультуры: от идеи до завершения исследования, от мифологического и религиозного до научного и философского мировоззрения», я бы сказал, что, как и у Хебдиге, исследование должно быть автобиографическим: этнологическая перспектива, в которой автор участвует в субкультуре и описывает собственный опыт. Отмечу, что это лишь один из методов изучения субкультур, который оказался достаточно эффективным. Существуют и другие этносоциологические исследования субкультур, в которых, как и антропологи, исследователь изучает чуждые ему культуры. В руках такого гения, как Маргарет Мид, великого американского антрополога, у которой я учился в Колумбийском университете в 1960-х годах, это могло создать блестящие идеи: она имела настоящий талант уловить особенности культуры, которые люди, живущие в обществе, не воспринимали и не формулировали.
В целом, для изучения субкультуры необходимо некоторое в нее погружение, особенно если она является подрывной и оппозиционной, поскольку такая субкультура будет дружественна только своим участникам и позволит им войти. Прежде чем начать обсуждение контркультуры 1960-х годов, я должен заметить, что не все субкультуры прогрессивны или полезны для общества. Существуют также правые оппозиционные субкультуры, такие как Ку-клукс-клан, неонацисты или группы, которые процветали при Трампе и нападали и оккупировали столицу США, такие как Proud Boys («Гордые мальчики»), Oath Takers («Присягнувшие») и другие расистские, антисемитские и совершенно достойные сожаления группы, так что я не хочу, чтобы люди думали, что я романтизирую субкультуры.
Антивоенная и контркультурная субкультура 1960-х, в которой я участвовал, может быть описана как группа людей внутри американской культуры, которые отличались от родительской и основной культуры, в которой мы выросли. Оппозиционная субкультура, такая как радикализм 1960-х, выработала свои собственные нормы, а также ценности, стиль и поведение в отношении культурных, политических и сексуальных вопросов. Мы выступали против милитаристской политической культуры страны, которая в то время уносила наше поколение во Вьетнам и Юго-Восточную Азию и заставляла нас вести войны, к которым мы не хотели иметь никакого отношения и которые, как мы думали, не служат интересам США, но являются частью Холодной войны. В военном соревнование с советским блоком, против которого мы выступали, мы были за мир и разрядку.
Я был частью сегмента SDS субкультуры новых левых, которые идентифицировали себя как «Студенты для демократического общества» (SDS) и выступали против как американского империализма, так и российского империализма, вместо этого поддерживая радикальную демократию и форму демократического социализма, которую сегодня поддерживает Берни Сандерс в обществе США. Я стал социалистом за пару лет до этого и участвовал в социалистических субкультурах после года в Копенгагенском университете (1963-64), где я открыл для себя социализм в клубе иностранных студентов (там мои попытки защитить американский капитализм и демократию были сильно разбиты студентами, критикующими расизм, неравенство и империализм в США, и я вскоре принял эту критику).
Находясь в Копенгагене, грипп и бесплатная медицина научили меня рациональности социализированной медицины; бесплатное образование в колледже в Дании убедило меня в том, что социализм был полностью рациональным и полезным; а датская семья, с которой я жил, финансировалась за счет государственной пенсии для отца семьи из рабочего класса. Хотя по американским стандартам семья была бы отнесена к низшему среднему классу, у них был приличный уровень жизни, небольшой садовый домик на выходные и ежегодные каникулы, и они постоянно превозносили мне достоинства своего социалистического общества. Я также узнал об освободительных возможностях свободной любви в Дании, когда впервые пригласил датчанку, и после просмотра «Молчания» Бергмана и пары кружек пива она объяснила, что хотела бы переспать со мной, но устала и ей нужно рано вставать на уроки, так что я должен прийти к ней домой на следующий день ранним вечером. С тех пор я был сторонником социализма, освобождения, свободной любви и рациональных отношений.
Фактически, популярная характеристика американской контркультуры заключалась в том, что она определялась сексом, наркотиками и рок-н-роллом, и я не стал бы отрицать ни одно из этих измерений, хотя для моей когорты в субкультуре это также предполагало участие в антивоенном движение, движении за гражданские права, а затем феминистическое движение и движения геев и лесбиянок. Конечно, были как политические, так и аполитичные крылья контркультурной сцены США, и хотя я был аспирантом философии и членом Новых левых, моя когорта также была погружена в музыкальную культуру рок-н-ролла, секс и наркотики. Хотя я тяготел к фолк-сцене с Бобом Диланом, Джоан Баез, Питом Сигером и другими и, таким образом, поддерживал мир, любовь и ненасилие, которые противопоставляли нас другим сегментам субкультуры новых левых, таким как Weather Underground, которые были сформированы в Колумбийском университете из отделов SDS и других групп, которые выступали за вооруженную борьбу и насильственное ниспровержение существующего общества.
В 1968 году я готовился к своим комплексным экзаменам по философии и преподавал на первом курсе, когда вспыхнуло студенческое восстание: радикалы SDS заняли офис президента, в то время как черные радикалы заняли другое здание кампуса. Серия протестов 1968 года вылилась в драматическое занятие студентами ключевых зданий Колумбийского университета. Активист организации «Студенты за демократическое общество» Боб Фельдман обнаружил документы, свидетельствующие об институциональной аффилированности университета с Институтом оборонного анализа (IDA), а также было обнаружено, что профессора Колумбийского университета проводили исследования для ЦРУ и участвовали в войне во Вьетнаме.
Поскольку оккупация последовала непосредственно за убийством Мартина Лютера Кинга, которое привело к беспорядкам по всей стране, включая Нью-Йорк, администрация сначала неохотно применяла силу для выселения студентов, после чего последовало драматическое противостояние и цирк в СМИ. Grateful Dead приехали в кампус, чтобы дать нам бесплатный концерт, и однажды Стокли Кармайкл, Р. Рэп Браун, Элдридж Кливер и другие радикальные лидеры черных пришли к нам в кампус, чтобы сказать нам, что нам нужно стать серьезными и присоединиться к черным, чтобы провести настоящую революцию, а не просто закрыть кампус. В эйфории от нарастающих протестов 1968 года у нас было ощущение, что мы находимся в эпицентре революционных потрясений в США и во всем мире. Оглядываясь назад, можно сказать, что это предвосхитило движение Occupy 2011 года.
Субкультуры участвуют в основных культурах, в которые они встроены, и часто объединяются, поглощаются и возвращаются в основную культуру, в которой они участвовали. Дик Хебдиге прошел путь от представителя мятежной панк-культуры Великобритании до профессора и даже главы художественных школ в США, а теперь он профессор медиа и культурных исследований в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре.
Широко обсуждалось, как мейнстримная культура впитала стиль контркультуры 1960-х, когда бизнесмены и женщины отращивали длинные волосы, курили наркотики и принимали другие наркотики, слушали Боба Дилана, Grateful Dead и Rolling Stones и ходили на их концерты, как и я и мои друзья. Голливуд поглотил «новую волну» и радикальное кино, а музыкальная индустрия нажила состояния, продвигая самую радикальную и бунтарскую музыку. Даже реклама и телевидение впитали контркультурные мотивы, поэтому к 1980-м годам контркультура США стала частью основной культуры, так же как я стал профессором Техасского университета в Остине.
Хотя мне нравится верить, что те из нас, кто участвовал в контркультуре 1960-х и сумел выжить, продолжают развиваться, жить и учить ее наиболее прогрессивным ценности и продолжать противостоять войне, милитаризму и репрессиям во всех их проявлениях, защищая гражданские свободы для всех и ценности прогрессивного демократического общества и государственного устройства.
Так же, как и Дулгас Келлнер, не впервые выступает на конференциях Европейской академии наук Украины Dr. Стив Дженнаро (Канада) — профессор Йоркского университета в Торонто. Dr. Дженнаро исследует то, как пересекаются между собой СМИ, технологии, психология и молодежная идентичность. Профессор является одним из основателей Программы изучения детей, детства и молодежи Йоркского университета, где он почти два десятилетия преподавал на факультетах гуманитарных наук и коммуникационных исследований, имея более чем десятилетний опыт преподавания в онлайн-режиме. Dr. Дженнаро является автором книги “Selling Youth” (“Продавая молодость”, 2010 г.) и регулярно публикует статьи в областях, связанных с философией технологий и критическими медийными исследованиями идентичности и политики молодежи.
— Что такое субкультура? Оппозиция доминирующим структурам власти, оккупация центра – периферией. Детство и юность это универсальные категории, они естественно представляют собой противовес взрослым и формируют органический ответ их идеологии. Нам следует рассматривать молодежь как субкультуру. Исследователи ее – взрослые – как правило аутсайдеры, им отказано в доступе. При этом их социальные конструкции влияют на юношество таким образом, что его субъективность оказывается стерта: взрослые диктуют им нормы и желания. Что они сообщают нам о своих жизнях, должно бы отличаться от взрослых предположений, и поэтому ситуация сейчас опасна, когда молодые становятся невидимыми, спрятанными за «очевидностью».
В 1989 году Конвенция прав ребенка назвала ребенком человека меньше 18 лет. Очередная социальная конструкция, к которой применяется нормализированная идеология стереотипов, делая ее зеркалом взрослых страхов, беспокойств и мечт.
Мы должны быть по-настоящему открытыми, чтобы услышать их голоса. Исследования следует проводить не О молодых, а С молодыми. Ведь взрослые всегда судят, делают выводы с позиции какой-то своей ностальгии.
Основанный на правах ребенка подход говорит о том, что в центре внимания должен находиться принцип наилучшего интереса ребенка. Так должен действовать взрослый, принимая решения за ребенка, когда он не может принять его за себя. Взрослые должны поступать как союзники. Мы должны устранить себя как взрослого из исследования. Но лучше не лгать себе, что убрали из исследования предвзятость – а признать ее и четко очертить; и тогда, наконец, сможем мы различать голос ребенка. Есть чудесная книга «Деколонизируя методологии» Линды Тухивай Смит. Как империалистские исследования ограничивают опыт коренные населения в ее книге, так и глобализм ограничивает опыт детей, диктует им, какие социальные пространства дети могут или не могут занимать. Институции даже через видеоигры транслируют им, как себя вести и о чем думать. Мир не их, мир взрослых. Но они нужны нам как соисследователи, активные сотворцы, а не как объекты. Сами вопросы тогда будем формулировать по-другому! Это, на мой взгляд, точка входа в исследование любых субкультур.
Еще одним спикером панели выступил доктор философских наук Михаил Минаков (Италия), старший научный сотрудник Института Кеннана, исследовательского центра, созданного в 1974 году на базе Международного центра Вудро Вильсона с целью исследования СССР (теперь — постсоветских стран), главный редактор международного рецензируемого журнала «Идеология и политика», философской платформы «Койне Community» и экспертного блога «Kennan Focus Ukraine».
— Логично, что мы можем изучать субкультуры извне или изнутри: исследователь находится вовне и направляет свой взгляд на объект – или же отправляется в племя и живет с ним. Но это не единственные две опции! Я хочу предложить теорию сети действий, которая родилась из того, что Бруно Латур писал о постантропоцентрических социальных науках.
Я 17 лет назад в Одессе изучал инъекционных наркоманов по заказу одного глобального фонда, озабоченного тем, что СПИД распространялся не одинаково между мужчинами и женщинами, а на 70% поражал женщин, и лишь 30% мыжчин. У нас не было достаточно инструментов, данных, нам оставалось лишь участвовать в их еженощных ритуалах. Им нужна была химическая субстанция, чтобы чувствовать себя счастливыми, но недоставало шприцов, чтобы её вводить. Альфа-мужчины делали это первыми, женщинам шприц доставался в конце. Это дало ответ на поставленный вопрос, и показало, что различие между полами, подчиненность женщин остается и здесь, хотя зависимость от химического вещества как бы делает несправедливость для них иррелевантной.
С этого момента я понял, что мы имеем дело с материальностью субкультуры: не только мужчины и женщины, но и шприцы, и химическое вещество являются ее членами.
Как работать с субкультурами? Пытаясь определить их, мы все еще действуем из позиции мейнстрима. И тут пришел Латур, который сказал, что ученые — это тоже субкультура, тоже со своей материальностью. Мы получили объяснение феномену (это наблюдение обычно пропускают), что современное общество потребления странно заинтересовано в субкультурах. Раньше их маргинализировали и криминализировали, а теперь ими интересуются!
Динамика следующая: не обращать внимания (они на маргиналиях), отрицать (барьеры нормальности) и канонизация (становятся частью общества потребления). Эта динамика интересна и она никак не объясняется ни внешним наблюдением, ни внутренним участием.
Чем хорош междисциплинарный подход. Я бы напомнил, в чем состоит основной принцип науки: видеть реальность как она есть. При конструировании исследования это так важно! Это также напоминает нам, что наука – всего лишь одна из субкультур, использующая словарь, основанный на бифуркациях: природа/культура, человеческое/нечеловеческое. Путь один: вернуть наше исследование к основной идее, которая должна быть разделяема всеми дисциплинами. Таким образом, междисциплинарное является истинно научным. Это немного утопично, но это то, как мы должны подходить к исследованию.
Я подумываю об исследовании модной субкультуры, поскольку застрял в Милане. Если у меня есть ещё 2 года карантина, то почему бы не посмотреть, что это такое, мода? Что является в ней девиантным поведением? Модели, дизайнеры, сами наряды – какие еще действующие лица, части месседжа обычным гражданам? Как это будет описано критикой, как будет показано на фэшн-канале? Почему что-то в центре исследования, а что-то – нет? Покажет ли оно полную картину? Не попытается ли привнести в реальность что-либо, чего там нет? Я просто делюсь своими сомнениями и вопросами с вами, коллеги.
Последним свои взгляды на методологию исследования субкультур изложил Фил Коэн (Британия) — теоретик культуры, городской этнограф, общественный деятель, просветитель и поэт. Фил Коэн играл активную роль в лондонской контркультуре и сквоттинге с 1965 по 1978 год. Впоследствии он стал городским этнографом и приобрел международную репутацию благодаря своим исследованиям по вопросам расы, класса и молодежной культуры. Его работы переведены на семь европейских языков и японский язык. Он работал в Университете Восточного Лондона, где он основал и руководил Центром исследований новых этнических групп и Лондонским институтом исследований Востока. Сейчас он является почетным профессором Университета Восточного Лондона и научным сотрудником Фонда Янга.
— В 1967 антропология в Кэмбридже была очень скучной. Я поехал в Лондон и организовал там сквот. Около тысячи молодых людей в здании, назову их хиппи, потому что у большинства из них были длинные волосы и из карманов торчал Аллен Гинзберг. А снаружи здания, в один прекрасный день, собралось много скинхедов из Восточного Лондона. Байкеры «Хеллз Энджелз» по договорённости как бы были нашими секьюрити-гардами, но мы от них получили больше проблем, чем защиты. Вопросы пришлось решать самому. Я вышел к скинхедам и произнес перед ними некую речь. Каково же было моё удивление, когда потом в одном научном журнале ее напечатал какой-то «профессор» под видом своей научной работы, а потом даже издали отдельной книгой, «Сопротивление к ритуалам»! Всё там было совершенно вырвано из контекста, искажено, перекручено. Словом, мусор. Это дало мне неизгладимое неприятное впечатление, как академическая наука трансформирует жизнь в свой дискурс. Я рад, что в своей деятельности могу не зависеть от академических групп, чтобы получить от них финансирование. Согласен, что репрезентация молодёжи через медиа как унифицированной категории не выдерживает никакой критики. К тому, что сказали предыдущие спикеры, я бы добавил ещё необходимость задаться вопросом о размежевании понятий «контркультура» и «субкультура».
Все онлайн-панели данной конференции транслируются в прямом эфире на странице нашего издания «Гранит науки» в Фейсбук в 21:00 по киевскому времени. Следите за нашими анонсами и прямыми эфирами.
Сегодня в 21:00 состоится третья дискуссионная панель на тему «Мифологемы, лежащие в основе субкультур. Иерархия и подходы к ее изучению «
Поделиться ссылкой:
Больше на Granite of science
Subscribe to get the latest posts sent to your email.
