Уважаемый академик Широков продолжает радовать нашу редакцию своими «Правдивыми историями об ученых». На сей раз он коснулся такого культурологического архетипа, как «парадокс воронов» (Raven paradox), известный также как «парадокс Гемпеля(Hempels paradox) или «во́роны Гемпеля». Этот парадокс подтверждения был сформулирован немецким математиком Карлом Густавом Гемпелем в 1940-х годах для иллюстрации того, что индуктивная логика иногда входит в противоречие с интуицией. Наиболее распространённый метод разрешения этого парадокса состоит в применении теоремы Байеса, которая соотносит условную и предельную вероятность стохастических событий. Но не слишком ли мудрёно? Вот, как всё было на самом деле…
Конечно, Карл Густав Гемпель не был лично знаком с Бертраном Расселом, но он тоже был очень крупный, то есть весьма известный логик. Он так и говорил своим знакомым и друзьям, что я, мол, конечно, не Рассел, в сэры не лезу, но своё дело, друзья мои, знаю очень туго. Не хуже других. Поэтому не надо а-ля-ля!
И друзья, а также знакомые, конечно, очень, очень уважали за это нашего с вами Карла Густава. Ну, и жена Ева, конечно, тоже самое. Однако Гемпель, пользуясь таким всеобщим респектом, не впадал в грех гордыни, но наоборот – постоянно шлифовал свои познания в науках и весьма добросовестно стремился усовершенствовать своё искусство в логической отрасли.
Вот, например, он постоянно твердил: если есть, говорит, такая истинная теория либо теоретическая истина, что все вороны чёрные, то когда вам покажут белую ворону, вы точно будете знать, что на самом деле – это не ворона, а неворона. Понимаете?
И знакомые, а также дамы ему в ответ на это говорили: Ах! В самом деле? Что вы говорите? Неворона? Ах, ах! Вы открываете нам глаза! Боже, до чего дошла научная мысль!
Ну и так далее, и тому подобное.
И Гемпель с удовольствием рассказывал эту свою теорию всем, кому попало, а также студентам в университете. И всем эта теория очень нравилась. Непонятно, правда, почему.
Но однажды с Гемпелем что-то случилось. Как сейчас говорят, с ним произошел когнитивный диссонанс. Мы, правда, точно не знаем, что это такое, но поскольку много раз слышали это выражение в аналогичных, как нам кажется, ситуациях, то думаем, что его можно применить и в данном конкретном случае, то есть к Гемпелю.
А произошло, между нами говоря, следующее. Как то раз кто-то из знакомых подарил ему коробку хорошего шоколада, уж не помню, по какому такому торжественному случаю. И когда они с женой Евой открыли данную коробку, то среди множества черных шоколадок обнаружили также и несколько белых. Жена Ева, конечно, не обратила на это никакого особого внимания, разве что, может, сказала: смотри, дорогой, какие тут шоколадки – черненькие с беленькими, как попы с медсёстрами, ха-ха-ха! Не, правда ли, оригинально? Ну просто прелесть!
Но Гемпеля это зрелище сразу как будто током шибануло. Хотя он виду и не подал, но в его голове, то есть в мозгах, сразу же начали копошиться нехорошие мысли: уж если даже шоколадки попадаются вперемежку то чёрные, то белые, так почему то же самое не может случиться и с воронами? А если так, то выходит, что вся моя теория псу под хвост? Вот это номер! Что же теперь делать? Хотя нет, что же это я несу? Ведь моя теория вовсе не про ворон или там про шоколадки, а совсем про другое! А может нет, может и не про другое? Вообще-то, чёрт его теперь знает! Ведь белый-то шоколад я, как ни крути, сам лично кушал, а белых ворон никогда в жизни даже и не видел. Хотя, опять же, выражение «белая ворона» тоже, как ни крути, существует. А значит, всё запутывается ещё больше, как его ни крути.
Короче, в душу нашего почтенного Гемпеля вползла, как говорят, змея философского сомнения. А это, знаете ли, такая штука, что способна довести любого человека до самой последней, не дай Бог, крайности. Некоторые от этого даже делали себе, извиняюсь, ку-ку. Вот и наш Карл Густав потерял сон и аппетит, совсем спал с лица, и все стали замечать, что с человеком происходит какая-то ерунда, но какая именно – никто не знает и даже не догадывается.
А Гемпель молчит себе в тряпочку и никому ничего не говорит, а только становится всё худее и бледнее. Курит одну папироску за другой, перестал улыбаться, шутить и вообще ведет себя индифферентно, как тютя какая-то.
Наконец жена Ева не выдержала. Она долго наблюдала за поведением своего гениального мужа и думала, думала… И наконец начала читать (чего доселе с ней никогда не случалось) разные какие-то книжки и даже неоднократно её встречали в научной университетской библиотеке, где она делала выписки из каких-то фолиантов, чему все весьма удивлялись. И вот в один, как пишут классики, прекрасный день она и говорит своему Гемпелю: послушай, Карл Густав, вот посмотри – перед нами закрытая дверь нашей кладовки. А если я тебе скажу, что за этой дверью находится белая ворона, что ты мне на это ответишь?
Гемпель, только горестно усмехнулся и говорит: милая моя глупенькая жёнушка! Неужели ты не знаешь, что белых ворон не существует? Это же доказано моей фундаментальной теорией. А она ему: да, конечно! Я знаю это и знаю, что ты, как всегда, прав. Но всё-таки, предположим хотя бы на секунду, что есть самомалейшая, исчезающе малая вероятность, что белые вороны существуют. Ну, скажем, альбиносы или альбиноски воронячьи какие-нибудь, а? Тогда та ворона, что за этой дверью, теоретически находится в суперпозиции двух возможных состояний – чёрного и белого. И только при непосредственном наблюдении может произойти редукция данного суперпозиционного пакета к какому-либо одному из названных состояний. Что ты на это скажешь?
Гемпель, когда услышал из уст своей простенькой жёнушки Евы, которую он знал, как ему казалось, вдоль и поперёк, такие сверхумные и заумные речи, то он чуть не поперхнулся от изумления и только глаза вытаращил. А Ева берёт, открывает ключом дверь кладовки, заходит внутрь и сразу выходит оттуда. А на руке у неё что? – вы не поверите! На руке у неё сидит белая ворона! Гемпель так и сел на стул. И не может сказать ни слова, ни полслова, только глазами хлоп да хлоп!
А Ева подходит к окну, открывает его настежь, подбрасывает ворону вверх и та улетает, как говорится, в туманную даль. Гемпель бросается к окну и не может оторвать глаз от улетающей от него навсегда белой вороны. Но тут, по ходу дела ему начинает казаться, что ворона уже вовсе не белая, то есть, не совсем белая, а то белая, то чёрная, то вообще какая-то полосатая. Как зебра! Аж в глазах у него всё зарябило и он уже не может понять и вспомнить: какой же именно была та ворона в кладовке – белой или чёрной. Или вообше серо-буро-малиновой!
И что вы теперь подумаете об этом обо всём?
Правда, может быть оно и не так важно, что мы лично с вами думаем по данному вопросу, но для Карла Густава и его замечательной жены Евы следствия данного события или, скажем так, происшествия оказались весьма и весьма благоприятными. В каком-то смысле они полностью поменяли их бытие и перевернули представления. Во-первых, сам Гемпель вдруг совершенно успокоился, стал хорошо кушать, поправился. В его глазах появился необычный для него озорной блеск. Так что знакомые стали говорить, ну, слава Богу! Кажется наш Карл, который Густав, уже вычухался!
И он стал теперь гораздо более спокойнее и проще относиться к разным теоретическим и философским измышлениям и трактатам, понимая, что теория теорией, но на любую теорию найдётся ещё Бог весть какая прорва привходящих обстоятельств. Поэтому не нужно ставиться к ним с таким уж сердцем. Хотя свои лекции, в том числе и про чёрных и белых ворон, Гемпель продолжал с еще большим успехом почитывать в университете. Потому что в них теперь стало гораздо меньше категоричности, но больше мягкости, тонкого, академического юмора и понимания (а может и непонимания!) жизни. И в семейном кругу у них стало больше гармонии, поскольку Гемпельвоочию увидел и убедился, что его симпатичная подруга жизни Ева обладает поистине выдающимся интеллектом, который она, однако, не выпячивает как это делают некоторые другие, а наоборот – совершенно тактично им пользуется по мере возникновения той или иной потребности. И они такой замечательной, гармоничной парой прожили долгую прекрасную жизнь, говорят, чуть ли не до ста лет! И мы считаем, что это урок для всех учёных мужей, особенно для философов: главное в науке и жизни – это выбрать себе приличную жену, а остальное – как-нибудь присовокупится!
Однако и это еще не всё.
История с улетевшей в неизвестные края белой вороной, как выяснилось впоследствии, тоже получила своё неординарное продолжение. И продолжение это носило, не поверите, эзотерический характер.
А именно: в кругах теософов и эзотериков, в среде всяких там экстрасенсов и ясновидящих в темноте неожиданно возникли и пошли гулять по миру теории о мистическом Белом Вороне, который прилетел к нам с какой-то Благой Вестью из неких высших иных миров и улетел в некие ещё более высшие миры, где его орбита может пересечься с чем бы вы думали? – ни за что не угадаете! – с Чайником Рассела, вот с чем! И когда это произойдёт, то наступит совершенно новый и самый наивысший этап развития нашей с вами Вселенной.
Да… Так вот послушаешь разные учёные бредни да посмотришь на них с позиций здравого смысла и задумаешься: чего только не понапридумывают люди, не обременённые заботами о хлебе насущном! Какой-то кошмар!
Об авторе: Владимир Анатольевич Широков – основоположник украинской научной школы лингвистической технологии, выдающийся ученый в области математической и прикладной лингвистики и лексикографии, директор Украинского языково-информационного фонда НАНУ, кандидат физико-математических и доктор технических наук, автор идеи «Словники України» и главный редактор одиннадцати вышедших томов 20-томного Толкового словаря украинского языка, а также словарей по механике и металлургии.
Обращаем внимание читателя также на выдержки из научной статьи академика «Пролегомены к будущей общей теории эволюции», опубликованной в харьковском журнале «Бионика интеллекта»: Часть 1,
Часть 2 о выходе из «ловушки сложности»
и Часть 3 «Доктрина управляемого хаоса и эволюция».
