Украинские ученые о науке в Польше и Германии

Делимся с вами впечатлениями украинских ученых, которые сейчас находятся в других европейских странах, относительно различий в устройстве института науки и работы их иностранных коллег.

Статью также можно прочитать на украинском языке

Я получила грант в Польской Академии Наук (Варшава). Тема моего исследования: «Восприятие польской культуры украинскими беженцами до и после войны». Нас была группа исследователей из Украины. В рамках программы поддержки украинских ученых, организованной Польской Академией Наук и их коллегами из разных стран, нас объединила общая цель – изучение адаптации украинцев в Польше. Мы, исследователи, подходили к этой проблеме с разных ракурсов: я – через призму культурной антропологии, другие – смотрели глазами социологов и экономистов.

Изумительным для меня стал факт отсутствия контроля, в том смысле, что нам доверили полную свободу в исследовательской работе. Ежемесячные отчеты мы предоставляли, но в остальном нам дали свободу. Я провела две лекции на английском языке, представив результаты моего исследования. Оказалось, что — это первое в данном отделе Академии Наук исследование с точки зрения культурной антропологии. Я была поражена серьезностью, с которой отнеслись к каждому проекту. Уважение к чужому мнению – это настоящая культура науки. Люди слушают друг друга, ищут положительные стороны работы. Это вдохновляет. Вместо того, чтобы фиксироваться на недочетах, здесь подчеркивают достижения, и это прекрасно – то, чего, к сожалению, часто не хватает у нас. Похвала стимулирует, заставляет стремиться к большему и бесстрашно высказывать свое мнение.

Такое отношение было проявлено ко всем ученым в нашей группе. Мои материалы послужили основой для пособия по работе с украинскими беженцами, которое было опубликовано Stowarzyszenie Edukacji Krytycznej в электронном виде (Вроцлав). Я выступала на радио, делилась результатами исследования. Здесь уделяют внимание науке, готовы поддерживать и популяризировать ее. По завершению проекта наш руководитель профессор Пшемыслав Урбанчик предложил написать научно-популярную статью для газеты. Здесь любят читать, особенно бумажные книги. Библиотеки расширяют свой график работы и проводят разнообразные мероприятия.

Могу отметить, что в Польше ситуация с научными публикациями оказывается менее благоприятной. В Украине этот процесс обычно проходит гораздо оперативнее. Например, моя статья в украинском журнале Web of Science была опубликована менее чем через полгода после отправки, в то время как в Польше одна из моих статей вышла более чем через полгода, а другая остается в списке ожидания уже целый год. Мне объяснили, что для Польши и, в общем, для Европы это нормальный темп — статья может выйти даже спустя два года. Для меня это сложно воспринимать, учитывая, что у каждой статьи есть свой период актуальности. Однако, здесь ценят некую меру тщательности и долгосрочной подготовки к публикации.

Особенностью также является разделение между рабочим и нерабочим временем. Например, летом многие университеты и редакции не работают. Это надо учитывать, так как в эти периоды ответы на сообщения или запросы могут быть отложены до рабочего времени. На выходных ответы приходится ждать до будней. Это тоже требует адаптации, особенно когда привык работать в более гибком графике. Здесь есть прекрасна возможность взять оплачиваемый научный отпуск для посвящения времени собственным исследованиям, что практически отсутствует в украинской системе.

Зарплаты в научной области, как и в сфере образования, здесь также оставляют желать лучшего. Однако, ученые и педагоги обладают большими возможностями в получении грантов и поддержке от различных фондов, что облегчает бесплатную публикацию научных трудов. Мои знакомые, которые работают в польских университетах, делятся тем, что их проблемы схожи с нашими — борьба за рабочие часы, вопросы закрытия кафедр и т. д. Однако, студенты в Польше подходят к учебе более ответственно: отсутствие понятия плагиата или самоплагиата делает все работы исключительно авторскими. Все проекты исследований легко отслеживаются в базе данных, что обеспечивает быстрое выявление возможных нарушений.

В польской образовательной системе отсутствует понятие «благодарности преподавателю». Подобные случаи могут привести к отчислению студента и увольнению преподавателя. Здесь довольно высокий процент людей с высшим образованием, и студенты сами хотят учиться – они участвуют в различных проектах, которых здесь очень много. Развитая система международного обмена и многочисленные гранты для студентов делают образование в Польше привлекательным и доступным. Важным аспектом обучения считается наличие практического опыта у преподавателей, что обогащает образовательный процесс и создает дополнительные возможности для студентов, что, к сожалению, не всегда характерно для современного высшего образования, не только в Украине.

Замечу, что в Польше бизнес проявляет интерес к научным исследованиям, особенно в контексте тем, связанных с беженцами. Это позволяет предпринимателям формировать более обоснованные стратегии и тактику в своей деятельности.

Особо хочу выделить теплый прием, который нам оказали поляки. На мой взгляд, это результат долгосрочной работы ученых и политиков с обеих сторон, проведенной с 90-х годов. Тогда были заложены основы культурного взаимопонимания между странами. Важно отметить, что один польский историк (к сожалению, сейчас не вспомню его фамилию) подчеркнул, что в конфликтах между Польшей и Украиной всегда стоит интерес третьей стороны, выигрывающей от этих противоречий, в то время как обе страны терпят ущерб. Он делал эти выводы задолго до событий 2014 года.

Интервью с учеными Еленой Панич и Таисией Ратушной, которые сейчас находятся в Германии.

Расскажите о вашей научной работе в Украине и о текущей деятельности в Германии.

Елена Панич: В Украине у меня был опыт работы в разных университетах. До начала полномасштабного вторжения я сотрудничала с Херсонским государственным университетом (как эксперт по вопросам обеспечения качества), а также преподавала несколько учебных курсов на специальности «Религиоведение» Киевского Национального Университета имени Тараса Шевченко. В Техническом университете Дрездена я сейчас работаю как гостевая исследовательница по программе поддержки (Philipp Schwartz-Initiative), которая предоставляется немецким фондом Гумбольдта ученым из других стран, попавших в кризисные ситуации из-за войны. Это стипендиальная программа, рассчитанная на два года. В Дрезденском университете я нахожусь с сентября 2022 года, то есть уже почти полтора года. При этом я аффилирована с Институтом славистики — это лингвистический институт. При нем существует также Центр исследований Центральной и Восточной Европы, с которым я сотрудничаю.

Таисия Ратушная: Моя Alma Mater — Запорожский национальный университет, в котором я работаю (хоть и в онлайн формате) на факультете социологии и управления доцентом кафедры социологии. Сейчас я нахожусь в Германии в городе Тюбинген. Именно в Тюбингенском университете я нашла возможность продолжить работу над своими исследовательскими проектами после полномасштабного вторжения.

Меня очень поразила солидарность научного сообщества: европейские университеты и научные учреждения предложили украинским студентам и ученым очень много различных возможностей для продолжения обучения и исследований. Честно говоря, до недавнего времени я не имела научных контактов в Германии и никогда не хотела работать где-то за рубежом, но все же заполнила несколько аппликационных форм и направила их в разные университеты. А в мае 2022 года я уже получила ответ от университета города Тюбинген о том, что по результатам рассмотрения моей заявки я получила стипендию на продолжение моих исследований.

В августе 2022 года я также присоединилась к исследовательской группе «Призма Украины: война, миграция и память», которая является частью Форума трансрегиональных исследований в Берлине (Forum Transregionalale Studien). Наша исследовательская группа предлагает многомерный взгляд на трансформационное влияние войны и перемещения на человеческую память, историю и чувство принадлежности, а также на вопросы социальной сплоченности в украинском обществе. И хотя наши исследования концентрируются на Украине, они открывают новые региональные и трансрегиональные перспективы взгляда на социальные процессы в Восточной Европе. В этом году должна выйти в свет наша совместная монография, в которой моя часть будет посвящена анализу Телеграм-каналов украинских мигрантов в Германии (What the Telegram Channels of Ukrainian Migrants in Germany ‘Talk’ and ‘Keep Silent’ About). Я рассматриваю широкий спектр функций, которые выполняют эти каналы: от практической помощи и обмена ресурсами до эмоциональной поддержки и культурной интеграции. Кроме того, исследование освещает нюансы коммуникационной динамики в этих сообществах, раскрывая паттерны взаимодействия среди украинских мигрантов, анализируя тематическое наполнение, язык и модели взаимодействия; мое исследование проливает свет на то, о чем охотно общаются украинцы и, наоборот какие темы и проблемы пытаются обходить.

Поэтому 2023 год у меня был достаточно насыщенным, потому что я работала параллельно над двумя проектами в Германии и возобновила преподавательскую деятельность в Запорожском национальном университете. Также я продолжала сотрудничество с профессиональными и общественными организациями в Украине. Вместе с моими коллегами из Запорожского национального университета Юлией Приймак и Александрой Сорокиной при поддержке Украинской и Европейской ассоциаций исследователей образования мы смогли реализовать проект «Информационная гигиена как составляющая формирования безопасной образовательной среды школы». В рамках проекта мы провели экспертное социологическое исследование, на основе которого создали информационные материалы для работы с учителями, провели тренинги для учителей и разработали информационные материалы к ним.

Также я продолжила сотрудничать с общественными организациями в Украине и помогаю им проводить социологические исследования. С одной из них — ОО «Украинский центр социального проектирования» в декабре 2022 года по заказу Chemonics International мы провели исследование мнений и взглядов населения на оккупированных территориях Запорожской области. Это исследование дало мне чрезвычайно полезный опыт, однако мне было довольно трудно с профессиональной точки зрения обрабатывать информацию. Сложно отстраненно анализировать интервью, в которых информанты рассказывают о своем опыте жизни в оккупации или на линии соприкосновения: о недостатке лекарств, исчезновении и смерти их родственников и соседей, фильтрационных мероприятиях оккупантов; о том, как российской артиллерией уничтожаются города и села, в частности город Орехов, в котором я родилась.

Какие отличия относительно устройства института науки вы могли бы отметить в сравнении Украины и Германии?

Елена Панич: По моему опыту подавляющее большинство научных проектов в немецких университетах реализуются на грантовой основе. Их осуществляют научные коллективы как в институтах, так и в научно-исследовательских институтах. Немецкие университеты имеют очень разветвленную систему грантовых учреждений, фондов, оказывающих поддержку проектам в разных отраслях. Это очень конкурентная система, которая позволяет корректировать направления и приоритеты финансирования. Существует много фондов, которые поддерживают непосредственно исследования в областях естественных и технических наук. Для гуманитарных наук, на мой взгляд, немного меньше возможностей. Интересно, что многие авторитетные фонды, поддерживающие науку, являются частными. В некоторых случаях есть возможности получать краткосрочные гранты от самих университетов, или даже от местных органов власти. Исследования могут проводить как индивидуально, отдельными учеными, так и научными коллективами. Стратегически важным навыком каждого ученого является умение готовить качественные проектные заявки. От этого зависит его успех в научном пространстве. В Германии есть также отдельные научно-исследовательские институты, в которых наука осуществляется, в том числе, и на постоянных началах но, в отличие от Украины, эти институты не объединены ни в одну централизованную систему как, например, Национальная академия наук Украины. Здесь трудно представить такое явление, как президиум академии наук в составе ученых пенсионного возраста, получающих заработную плату выше активного и продуктивного ученого в исследовательском институте. В этом смысле Германия, по моему мнению, открывает основные возможности не для статусных ученых, а именно для активных ученых. К тому же, экономика Германии действительно нуждается в высокотехнологичных исследованиях, поэтому ученые соответствующих отраслей находят здесь очень большую поддержку.

Таисия Ратушная: Первое, что бросается в глаза, это, конечно, разрыв в нагрузке и оплате труда ученых этих стран, что в свою очередь провоцирует ряд других проблем. В Украине ученые, работая в университетах, имеют гораздо большую аудиторную нагрузку и гораздо меньшую заработную плату, что заставляет их или идти работать в другие сферы, где они смогут получить нормальную зарплату, или просто имитировать научную деятельность, или искать дополнительную работу. Очень трудно, работая в среднем за 300 евро в украинском университете, быть на одном уровне с зарубежными коллегами, ездить на конференции, конгрессы или другие научные мероприятия, чтобы представить результаты своих исследований, если только один организационный взнос на той же конференции больше месячной зарплаты.

Отличным является также отношение к научным публикациям. В Германии я не увидела такого четкого требования к ученым как обязательные публикации в журналах, которые индексируются в Scopus или WOS, здесь больше ориентируются на рецензируемые журналы открытого доступа, известные в той или иной сфере, а университетские библиотеки постоянно обновляют и рассылают списки таких журналов, в которых можно опубликоваться бесплатно.

Также стоит отметить мобильность в системе высшего образования Германии. Ты можешь получить степень бакалавра в одном университете, а магистерскую не только в другом университете Германии, но и университете другой страны, то же самое и с PhD и постдоковскими исследованиями. Здесь скорее необычной является ситуация, когда ты остаешься на одном месте. Такая мобильность способствует научным обменам, развитию академических связей, развивает способность работать в разных коллективах и средах, что мне кажется очень положительным моментом для ученого. Хотя это может создавать определенные бытовые проблемы, потому что переезды в другие города или страны, особенно с семьей, могут быть непростой задачей.

Как вы думаете, можно ли сказать, что в Германии государство прислушивается к ученым? Потому что у нас, как говорят сами ученые: «политики отдельно, а ученые отдельно…»

Елена Панич: Знаете, я совсем не согласна с утверждением, что у нас «политики отдельно, а ученые отдельно». У нас государство системно сотрудничает с учеными. Может быть, даже лучше, чем в Германии. Закон Украины «О научной и научно-технической деятельности» 2016 года в своих концептуальных началах был практически полностью разработан представителями украинского научного сообщества. В нем заложены все институциональные механизмы для науки, одобренные именно учеными. Было создано много площадок, где ученые напрямую могут общаться с представителями государства, правительства, профильного комитета Верховной Рады. Например, у нас существует Национальный совет по вопросам развития и технологий при Кабмине, который почти полностью сформирован учеными и при этом возглавляется Премьер — министром Украины. Был создан Национальный фонд исследований Украины, государственное бюджетное учреждение, финансирующее научные проекты за государственные средства и при этом полностью управляется самими учеными на очень демократических и, я бы сказала, полностью европейских принципах. У нас существует Совет молодых ученых при Министерстве образования и науки Украины, который очень плотно общается с Министерством. Еще нужно также обратить внимание, что академии наук у нас функционируют как очень мощные государственные учреждения и по своему функционалу (в сфере того, что они по законодательству «координируют» всю науку в соответствующих отраслях) напоминают государственные органы. Согласно статье 22 Бюджетного кодекса Украины все академии наук являются главными распорядителями бюджетных средств наряду с высшими государственными органами власти, то есть фактически наука и научные институции у нас сращены с государством. Ни один законопроект или нормативный акт, так или иначе касающийся образования или науки, никогда не принимается без согласования со стороны НАНУ или соответствующих отраслевых академий. Поэтому сказать, что украинское государство не прислушивается к ученым – это в высшей степени не справедливо. Я думаю, что даже в Германии нет такого сильного сотрудничества между государством и учеными, как у нас. Другое дело, что государственный бюджет Украины не такой большой, чтобы обеспечивать наших ученых всем, что им нужно и что им хочется. Собственно, любой бюджет любого государства ограничен, поэтому государственные программы финансирования научных проектов всегда требуют четкого обоснования и определения приоритетности. Это также должно побуждать научных работников развивать исследования именно в актуальных для страны, для ее экономики и общества, направлениях.

Таисия Ратушная: Этот вопрос достаточно сложный, потому что нельзя однозначно сказать, что государственная политика в Германии во всех сферах ориентируется на результаты научных исследований. Если бы это было так, то, возможно, не было бы таких проблем как, например, нехватка детских садов и воспитателей, которая является достаточно ощутимой в стране, и которую нельзя не увидеть из данных исследований. Или, например, ускорились бы процессы диджитализации, потому что значительная часть населения, особенно молодежь, положительно настроена на такие изменения. Поэтому, не во всех сферах результаты исследований реализуются как управленческие решения. Но если говорить о внедрении результатов научных исследований в производство, то здесь ситуация совсем другая. Предприятия и организации Германии создают специальные фонды для финансирования исследований, результаты которых потом могут принести им значительную прибыль, чего мы, к сожалению, не наблюдаем в Украине. Многие крупные промышленные компании в Германии имеют свои собственные исследовательские центры, которые занимаются разработкой новых технологий и решением практических задач. Хотя и в социальной сфере можно найти примеры того, как на основе научных исследований принимаются политические решения.

Можно, в частности, рассмотреть кейс украинских вынужденных мигрантов. Мне кажется, что именно изучение предыдущего опыта миграционных кризисов в Европе позволило европейским политикам принять решение об упрощении миграционных процедур для украинцев.

У нас много жалуются на бюрократию, как с этим обстоят дела в Германии?

Елена Панич: Конечно, в Германии, как и вообще в Европе, есть бюрократия и достаточно мощная, но в отличие от украинской бюрократии, она не производит впечатление закамуфлированной нечестности. Здесь практически нет шансов и нет такой практики в использовании бюрократии в чьих-то личных интересах. У нас же пока такая практика иногда сохраняется. Европейская бюрократия выглядит в большей степени как сложная институциональная система, гарантирующая равный или, по крайней мере, сбалансированный доступ к важным общественным благам, ресурсам или средствам для всех тех, кто действительно имеет на это право. В науке бюрократия часто сводится к длительным конкурсным процедурам, тщательной отчетности и проверкам, которые, по сути, гарантируют честный и конкурентный доступ к финансированию. В целом, европейская бюрократия вызывает больше доверия, хотя, конечно, она также довольно изнурительна. Особенно, когда ради небольших средств приходится готовить много документов.

Таисия Ратушная: Германия очень забюрократизированная страна, и в повседневной жизни, как украинцы, которые выехали в Германию, так и сами немцы сталкиваются в этом плане со многими проблемами: от назначения приема у врачей на месяц или два вперед, до часто лишнего и чисто бумажного документооборота с различными учреждениями. Однако в том, что касается университетской жизни, насколько я знаю, ситуация лучше. Да, есть формальные правила и процедуры, отчетные документы, формы заявок, сроки их рассмотрения и т.д. без которых упорядочить университетскую жизнь невозможно. Но мне кажется, что они не создают значительной дополнительной нагрузки на преподавателей, к тому же в университетах есть отделы, которые помогают ученым и информируют о каких-то нюансах: что, как и когда заполнять. Например, когда мне нужна была информация для подачи заявки на грант о том, какие возможности университет предоставляет для проведения исследований, какие программы вводит и как поддерживает развитие карьеры ученых, я очень быстро ее получила от соответствующего отдела.

В Украине меньше бюрократии в повседневной жизни, но в университетах, наоборот: куча отчетов и почти каждый университетский отдел занимается в большей степени тем, что собирает эти отчеты и разрабатывает их новые формы. Каждый год меняются Силабусы и Рабочие программы, меняются оформления, часы преподавания дисциплин; или меняются сами дисциплины и преподавателям приходится ежегодно переделывать все по-новому. То же самое и по размещению материалов в свободном доступе — в Украине преподаватели вынуждены выкладывать свои лекции и практические задания в интернет, размещать их на различных платформах, записывать видео и т.д., для того, чтобы студенты, которые еще со времен пандемии учатся онлайн, могли ими беспрепятственно пользоваться. В Германии, даже во время локдауна этой практики не было. Возможно, отдельные профессора и создавали дистанционные курсы, но это была больше их инициатива, а не требование университета.

Также интересным и необычным для меня было то, что я не увидела распространенной практики оценивания текущей успеваемости студентов — часто они получают одну оценку за экзамен или письменную работу в конце изучения курса и все. Это конечно уменьшает нагрузку на преподавателя (не нужно проверять работы или проводить тестирование еженедельно), однако для студентов такая система, как по мне, не очень удобна, потому что фиксирует только конечный результат и не дает понять уровень освоения материала во время изучения, то есть нет возможности скорректировать что-то в процессе обучения.

Что можете сказать о популяризации науки и социальном статусе ученого в Германии?

Елена Панич: Честно говоря, я не заметила, чтобы науку здесь кто-то пытался целенаправленно популяризировать. Думаю, здесь даже нет такой нужды. Вся образовательная система Германии устроена таким образом, что у человека в целом больше шансов получить профессиональное образование, чем высшее. При этом те, кто все же выбирают путь высшего образования, получают все возможности остаться в сфере науки при условии, что они достаточно трудолюбивы и обладают необходимыми способностями и навыками, особенно в подготовке предложений научных проектов и поиску финансирования. К сожалению, в Украине нет таких возможностей получить дополнительное финансирование, потому что сеть фондов у нас гораздо меньше развита. Что касается статуса ученого — то же самое. Здесь быть ученым – это работа, равно как и быть хорошим архитектором или инженером, или даже реставратором древних произведений искусства. Вряд ли кто-нибудь из представителей этих профессий будет считать себя неполноценным по сравнению с ученым, равно как и ученый не будет считать себя кем-то особенным. Можно сказать, что быть ученым – это призвание, что также справедливо для любой другой профессии. Другое дело, что в Германии есть больше возможностей для человека любое призвание реализовать.

Таисия Ратушная: В Германии нет такой проблемы как популяризация науки, потому что желающих работать в этой сфере гораздо больше, чем предложений. На это влияет и уровень заработной платы, и социальный статус ученого. Наука в Германии чрезвычайно конкурентная среда, в том числе, за счет привлечения иностранных специалистов. Для получения финансирования и академических должностей исследователям необходимо продемонстрировать высокий уровень достижений и оригинальность своих научных исследований. Больший уровень конкуренции, как правило, среди молодых ученых, но и опытные ученые участвуют в конкурсах на научные гранты и программы финансирования, потому что это является важной составляющей успешной карьеры в науке в Германии. Однако, получив профессорскую должность в университете, ученые получают и определенные социальные гарантии, ведь в таком случае продолжительность контракта не ограничивается сроком. Это означает, что после успешного прохождения аттестационного процесса и получения должности, профессор может работать на своей позиции без ограничений по продолжительности контракта. Такая стабильность является достаточно сильной мотивацией идти в науку.

Как вы считаете, какой опыт организации науки в Германии мы могли бы перенять и воплотить в Украине?

Елена Панич: Думаю, что все, что мы действительно могли бы перенять, мы уже и так перенимаем. Те единичные фонды, которые в Украине предоставляют гранты на реализацию научных проектов, по сути, созданы по немецкой модели. Научные институты, которые у нас существуют в рамках академий наук, или на базе университетов, также, работают по немецким или, по крайней мере, европейским стандартам. Здесь принципиально ничего нового мы не придумаем. Конечно, централизованные академии наук, как у нас, в Германии не могут существовать. Возможно ли их реорганизовать в Украине – я не знаю, поскольку пока все попытки это сделать не принесли никаких результатов.. Основное, что нам нужно для развития науки – это развитие экономики. Когда у нас будет хороший, благоприятный бизнес-климат, будет инвестиционно-привлекательная экономика, это все в первую очередь очень позитивно отразится на украинской науке и украинских ученых.

Таисия Ратушная: Мне трудно здесь что-то сказать, потому что пока системы очень разные и, конечно же, финансирование науки в Германии на совсем другом значительно более высоком уровне. И для того, чтобы вводить любые новации нужны дополнительные средства и здесь следует учесть, что в условиях войны государство имеет другие стратегические приоритеты, и выделение значительных средств на науку может быть сложной задачей. Однако, важно использовать существующий потенциал и развивать научную инфраструктуру, привлекать талантливых ученых и создавать благоприятные условия для их развития. Возможно, важной стратегией в этом контексте будет поддержка молодых исследователей, стимулирование их творчества и предоставление возможностей для профессионального роста в условиях ограниченных ресурсов.

Я надеюсь, что после войны большинство украинских ученых, которые сейчас находятся в Германии или других европейских странах смогут вернуться в Украину, в украинскую науку, и реализовать те положительные моменты, которые они увидели в западных университетах, и в дальнейшем будут развивать международные связи.

_____________________________________________________

📩Прислать статью [email protected]
📩Написать редактору [email protected]

✒️Читайте нас на Яндекс Дзен
📩У нас есть страница на Facebook и Вконтакте
📩Журнал «Гранит Науки» в Тeletype