Украинская наука: религия святых с нимбами учёных степеней и богом госфинансирования

За каждым словом в этой статье стоит конкретный эпизод  взаимодействия с украинскими учёными. К большому сожалению, нелицеприятный для них.

Раньше я, как и все, жалела их и восхищалась их самоотверженностью. До чего же прекрасные человеческие качества, думалось мне, должны быть у этих людей, чтобы не желать себе лучшей доли, кроме как копаться в архивах, вести каждодневные наблюдения за существами, ставить опыты, добиваясь повторяемого результата. Мне казалось, что в их головах существуют такие миры, по сравнению с которыми бытовые трудности просто не существуют, растворяясь в величии огромных возможностей человеческого познания. 

Но плотно поработав с украинскими учёными полгода на посту редактора «Гранита науки», я поняла, что передо мной люди, которые нашли укрытие в этой отрасли. Наука для них – это такое сносное, даже с доплатами, бомбоубежище от реальности. В системе украинской науки не обязательно писать научные работы, достаточно вести себя с гонором великого и язвительно отзываться о государственной системе распределения бюджета, проявляя завистливый скепсис в отношении коллег, которые уехали за рубеж и таки добились чего-то по специальности.

Украинская наука сегодня похожа на клуб тех, кому не повезло в жизни. Параллельно успешные в бизнесе или признанные на Западе учёные становятся в восприятии остальных «подлыми коллаборационистами», пустившими священную субстанцию науки в угоду «примитивному масскульту». Чтобы не прослыть предателем у коллег, себе дешевле их спонсировать. Тогда злопыхательствовать всё равно будут, но без публичных инцидентов. Как бы закроют глаза на то, что ты не только состоишь в клубе украинских учёных, но ещё и занимаешься отдельно каким-то бизнесом.

Дискурс свой следует держать в общепринятых рамках. Это просто неописуемо, насколько опасливо даже самые адекватные из учёных относятся к собственным формулировкам в интервью. Причём вовсе не в момент говорения, а потом, на стадии публикации  их дословной речи. На сглаживание углов им требуется от уикенда до недели.  Нередко собеседник вымогает перекроить всё интервью. Он осторожно начинает с того, что «увлёкся, давайте переделаем, пожалуйста, а то меня съедят», продолжает наигранным удивлением «Я что, действительно всё это говорил?» и, иногда, даже заканчивает открытым запугиванием «Я уже проконсультировался с адвокатом, вы нарушили все мои права». И ты сидишь в своем кабинете недоумевая от этого лицемерия, потому что нормальный, адекватный человек, с которым вы беседовали, светясь радостью за реальную украинскую науку, вдруг превращается в чудовище-карьериста, которому искренность в суждениях грозит потерей статуса в глазах своей сформировавшейся паствы. «Вдруг не так поймут, не так трактуют, а вдруг конфликт?» — опасливо озирается он по сторонам, подстилая себе соломку постоянными ссылками на консенсусных резидентов иконостаса. 

При этом настоящими аргументами снять нимб кандидата или доктора наук не удавалось даже «Диссергейту». С 2014 года этим объединением ведётся поистине самоотверженная работа борьбы с безграмотным множением «научных работ» и, соответственно, количеством учёных. И даже безупречные факты плагиата или просто неадекватности моделей, на которых построены диссертационные выводы, не приводят к отмене статуса «кандидата» или «доктора». Супруга экс-вице-премьера Катерина Кириленко, плагиат в научной работе которой (с чушью про «лептонного Бога»!) был дотошно доказан, до сих пор продолжает заведовать кафедрой в Институте культуры в звании доктора наук. 

Святую инквизицию, тем временем, в доведенной до абсурда украинской научной религии грешники жарят на костре – как произошло с представительницей «Диссергейта» Татьяной Пархоменко, которую припечатали в общественном сознании меткой «агент Кремля»: якобы, это и был истинный мотив её нападок на жену вице-премьера. 

Если без обиняков, то самой важной из наук в Украине является наука о поддержании статуса.Получить его дело нехитрое: здесь чёткие правила, либо прояви усидчивость, либо накатай ещё один слой поверх коррупционной трассы. А вот удержать – о, здесь надо держать нос по ветру конъюнктуры. По крайней мере, не посягать на догмы, религиозные догмы украинского «научного» мировоззрения, первая из которых звучит так: «я учёный, мне должны». 

Подаваться на гранты среди «українських вчених» считается, извините на точном, со всеми коннотациями, слове, «западло». Участвовать в конкурсе – обидно: учёный не цирковая, мол, собачка, чтобы вертеться перед публикой. На «Граните науки» уже два сезона висит объявление про 500 евро за лучшую статью. И что вы думаете, много статей было прислано на конкурс? Едва ли десяток! При этом, когда я рискую прервать поток обиженных жалоб маститых наших учёных на то, что «держава не фінансує» упоминанием о возможности выиграть месячную зарплату одной лишь научно-популярной статьёй, они просто-напросто пропускают это мимо ушей. Им важнее оставаться глубоко уязвлёнными, держа в фокусе, что им «не отдают должное» необразованные людишки у власти. То «должное», на которое честолюбивец рассчитывал в самом начале своего «похода в науку».

Насколько порочно сопоставление: я продолжаю дело Коперника – мне должны славу, я занимаюсь тем же, чем занимался Тесла – выньте да положьте мне то же общественное внимание. Мне должны обеспечить условия, тогда я буду Эйнштейном. А ничего, что Василий Фёдоров, до того как стать первым директором Киевской обсерватории, 4,5 года работал в Западной Сибири, впрягался в тележку с оборудованием и тащил её на себе, вместо лошади, выполняя поставленную задачу?..

Раз в пять лет современные украинские учёные должны проходить аттестацию. На ней, по идее, требуется предъявить своё участие в научных конференциях, количество подготовленных аспирантов, опубликованные научные работы. Однако требования эти настолько неконкретны, размыты, что – если только с тобой не хочет свести счёты непосредственный руководитель – ты обречён на пожизненную доплату за степень. Авторитет в украинской науке не определяется многими и не переменчив во времени – как и положено в нормальной церкви. Понижение статуса, отчисление из лика святых производится лишь политически и решается индивидуально, как сведение персональных счётов. Иметь свою точку зрения на украинскую науку – это уже преступление, пытаться аргументировать – преступление вдвойне. Отсюда поломанная психика наших учёных: они привыкли эту систему поддерживать, потому что верят, что их тоже система поддержит, когда им понадобится продвинуть какую-то чушь. 

Притворяться учёным в научной церкви Украины очень выгодно: ничего не делаешь и собираешь деньги. Имитаторы науки зарабатывают на продвижении коммерческих продуктов и, как его разновидности, политической экспертизе. Монетизируют свою степень также благодаря чьему-то пафосному (или чисто прагматичному, чтобы претендовать на должность) желанию защитить «докторскую». Бабки есть? Мы напишем вам текст и дадим степень. Система работает на каждом этапе: не «подмажешь» — не пропустят дальше по эшелонированной защите Бога МОН с его второй половинкой НАНУ. 

Также со степенью можно преподавать, а где преподавание – там тоже масса возможностей для злоупотребления: студенты хотят имитировать учёбу, и за определённую мзду им готовы имитировать преподавание. Взятка за приём врача, который кандидат наук, вдвое больше, чем у обычного врача: люди почему-то верят, что он лучше вылечит. Доктору юридических наук тоже принесут солиднее «вознаграждение» за адвокатские услуги, чем талантливому адвокату без степени. Это как если исповедоваться у епископа или у обычного батюшки: в первом случае «совесть» заест пожертвовать «на храм» всего сто гривен, автоматически будешь чувствовать себя горящим уже в аду за скупость! Своей цели, таким образом, купленное звание достигает, окупаясь в среднем за год.

Кстати, на последнем заседании Национального совета по науке была сделана серьёзная попытка расшатать эту систему – по той банальной причине, что на доплаты всем кандидатам с докторами у государства денег уже не хватает. Академии меднаук, Академии педнаук и Академии искусств было предъявлено, пользуясь юридическим термином, подозрение: мы не уверены, что вы учёные – нет фактов. Было предложено прекратить финансировать эти учреждения из госбюджета, не забирая у них при этом помещения. В которых они сидят и зарабатывают совершенно другие, к слову, деньги, так что уж точно способны их самостоятельно потратить на электриков и сантехников. Разумеется, заседание было сорвано поднявшимся воем в адрес Нацсовета: «Знищуєте українську науку! Без нас нічого в державі не буде». 

Будет, ответили им. Будет 525 миллионов гривен государственного грантового фонда, который будет распределяться на конкурсной основе согласно заявкам от научных организаций. Конечно, те учёные, которым по жизни «должны», о благополучии которых государство якобы взяло на себя заботу чисто по факту самого их существования, презрительно воротят нос от необходимости соревновательно доказывать свои способности – как показал эксперимент «Гранита науки» с пятистами евро…

К счастью, у меня нет учёной степени, я не ангажированный в эту адскую кухню человек – как, к слову, и новоназначенная министр образования и науки. Мы не прошли ещё дорожками получения научной степени в Украине – а те, кто их уже преодолел, смирились: а может, так и правильно, я взятки носил, а теперь пусть и мне за рецензию занесут? Не являясь частями системы, мы можем судить о ней трезво. Ни финансово, ни морально «Гранит  науки» не зависит ни от одной структуры в Украине, поэтому биться за круглые углы  — не наша работа. Мы видим свою задачу в том, чтобы давать живым жить, а мёртвым умереть. Целиком аргументированно, опираясь только на их реальные достижения в мировом научном контексте. 

Когда на последней Гамовской конференции я обратилась к израильскому астрофизику Цви Пирану с вопросом, как он видит украинских учёных, его ответ меня поразил. «Эзотеричны, — сказал он. – Ваши учёные весьма эзотеричны». По его пояснению, украинские деятели науки занимаются какой-то такой наукой, которой в мире не существует, у них какая-то своя, эксклюзивная песнь. И эта же особенность делает их удивительно высокомерными. «Меня понимают только три человека в мире, из них два в Киеве» — ну не милое ли заявление!

Высокомерие, при этом, отнюдь не является проявлением субъектности (такой признак мне часто случалось наблюдать у европейских учёных), а служит самой что ни на есть примитивной защитной реакцией объекта гипотетической государственной заботы: «есть мы – а есть обычные люди». Простые смертные, которым от ТАКОЙ науки пользы ноль. 

Что можно посоветовать тем учёным, которые занимаются другой, европейской украинской наукой? Той наукой, прогресс которой принесёт всем нам счастье – в что, кстати, гораздо больше оснований верить, чем в какого-то «лептонного бога» из фейковой диссертации госпожи Кириленко. 

Да эти учёные уже и сами додумались до нетривиального хода. Можно свои общественные объединения, которые на самом деле СЛУЖАТ украинскому обществу (организовывая, например, Дни науки в разных городах), регистрировать как религиозные организации. Формально не выбиваясь, так сказать, из нахоженной колеи. Заодно и налоги не надо платить!

А если серьёзно, хотелось бы порекомендовать украинским учёным, параллельно с профессиональным развитием, развиваться как личности и воспитывать в себе вкус к прекрасному в жизни. Поверьте, государственной кормушкой иконостаса оно не ограничивается.