«Белгород и Иерусалим имеют одинаковую структуру преемственности». Результаты археологической экспедиции в Аккерман

Экспедиция 2020 года определила границы античной Тиры в Белгород-Днестровском.

После трёхлетнего перерыва возобновились раскопки в Белгороде-Днестровском. Аккерманская крепость турков, возведенная на месте средневекового Белгорода, а тот, в свою очередь, на фундаменте античной Тиры, основанной переселенцами из Милета. Главным открытием экспедиции, которая прошла с конца июня до середины августа 2020 года под руководством младшего научного сотрудника отдела археологии Крыма и Северо-Западного Причерноморья Института археологии НАН Украины Олега Савельева, стало месторасположение южной границы города. Подробнее рассказал об этом в интервью «Граниту» участник экспедиции, доктор исторических наук, доцент Южноукраинского педагогического университета им. К. Ушинского, специалист по средневековой фортификации Андрей Красножон.

— Для начала, расскажите, пожалуйста, об истории раскопок в крепости. 

— Систематические раскопки на территории крепости и прилегающей территории были начаты ровно в 1900 году профессором Эрнстом Романовичем Штерном, хранителем музея Одесского общества истории и древностей. В 1812 году город был отвоёван Российской империей у Османов, и вот как раз в царское время фон Штерн обнаружил могильник с золотом, который сегодня с трудом датируется. 

Выдающимся продолжателем его дела стал знаменитый румынский археолог Пауль Никореску. Ведь с 1918 года городом владела Румыния – до 1944-го, когда советская армия отвоевала Бессарабию и превратила его в советский город. Румынская экспедиция 1929 года была крупнейшей по финансовым масштабам. По инициативе Военного музея Бухареста она была финансируема правительством Румынии, на раскоп приезжали с двумя визитами короли… 

Уникальность фигуры Никореску в том, что он был не только археологом, исследователем античной Тиры, но одновременно и хозяйственником, который заботится о коммунальной структуре города, ныне живущего на том месте. Вместе с Никореску, которого интересовал античный период, в экспедициях работал Григорий Авакян, специалист по средневековью – так что они шли в тандеме. В 30-е годы Никореску нашёл якобы фрагмент оборонительной стены, и решил от него считать город в противоположную сторону от раскопанного Штерном могильника. Археологи ведь копают наощупь… Но когда раскоп вовне начал демонстрировать здания эллинистического времени, эпохи Александра Македонского, то Никореску растерялся и перестал эту куртину считать оборонительной, отказался от этой интерпретации. Если и здесь дома, и здесь, то неужели куртина посреди улицы? И до сих пор эта путаница существует в классической археологической общественности.

• 

• 

В советское время здесь копали Александр Анатольевич Россохацкий, Исаак Бенционович Клейман. Советской власти была важна эта экспедиция из идеологических соображений. 

В 2010 году группа американских исследователей провела георадарное сканирование поверхности к востоку от цитадели. Приборы показали четкий прямоугольный контур остатков неизвестного здания на глубине до полутора метров.

В 2011 году Татьяна Львовна Самойлова проводила раскопки в крепости по следам грабительского шурфа, расширила его и обнаружила что он выходит на центральную улицу. И в 2012 году я опубликовал статью, где предположил, что эта улица должна вести к храму. 

За 120 лет белгородской экспедиции они, фактически, не разобрались, что они нашли. Со времён Штерна было раскопано 5,5 тысяч метров, и последующие археологи привязывались всё время к известному – как правило, вдоль куртин шли. Наш раскоп, который мы заложили с начальником экспедиции Олегом Савельевым из Института археологии, полностью поменял все стереотипы. Мы «засунулись» в самую дальнюю точку, и все наши коллеги всё время задавались вопросом, отчего же мы там ищем античную Тиру. Но результат – обнаружение южной (или юго-западной) границы города – снял все вопросы.

Угол одной куртины заканчивается горжей («горло»), башней с площадкой для техники метательного характера, выведенной так, чтобы увеличить угол обстрела. Значит, что-то их беспокоило справа, потому что слева обрыв, и скорее всего, это вход в ворота, которые должны были фланкироваться башней. Позднее здесь появляется римский гарнизон и усилит противотаранные свойства стены. Большие массивные камни, каждый весит несколько тонн, классическая кладка на сухую. И вот такую же кладку мы находим в оборонительной стене средневековой крепости в 500 метрах южнее. Это и есть граница. Я эту кладку знаю ещё с 2007 года. Мы шурф сделали. Слой непотревоженный, с керамикой эллинистического времени. 

— Андрей, Аккерман — это ваша исключительная специализация?

— Я вообще-то не археолог. Я занимаюсь историей эволюции фортификации Северо-Западного Причерноморья 15-18 века, в период Средневековья и Нового времени. Именно этому была посвящена моя докторская диссертация. Меня интересуют Очаков, Аккерман, Хаджибей, Бендеры, Измаил, Килия, Татарбунары и т.д. 

— Какова многослойность раскопа в Белгород-Днестровском? Можно ли назвать его «вечным городом»?

—   Нет, «вечный город» — это конкретно к Риму относящийся термин, суть его в том, что на античном городе был надстроен средневековый. Но это не говорит о том, что у города не было точки отсчёта, начала. Но многослойность, что касается Белгорода-Днестровского, это правда. В отличие от Ольвии (в районе Николаева), которая только античная и всё. А в Белгороде крепостные стены стоят на стенах античных. Но выяснилось это не сразу. 

Знаете, когда началась археология в Израиле, с возвращением в Землю Обетованную тех, кто был ею озабочен, то оказалось, что Дамасские ворота — один из главных входов в Иерусалим, классическая архитектура 16 столетия — полностью повторяют в планировке римские ворота. В 1537 год султан Сулейман обнёс Иерусалим стенами, которые до сих пор представляют собой один из самых «открыточных» видов города. Две фланкирующие башни и пролётная часть ворот. Так оказывается, Сулейман не делал стен! Зачем изобретать что-то новое, если стоят крепкие фундаменты? Ведь технологии-то обороны не меняются, особенно на Ближнем Востоке, против кочевников: что в римское время механическая артиллерия, что до конца 16 века. Да, в Европе появляется в 1320 огнестрельное оружие, но пока оно получит своё развитие, пока оно превратится в эффективное, пока пушки будут долбать эти стены – пройдёт много лет. Поэтому и в сулеймановский, и в римский период крепость будет выглядеть одинаково: на вас будут наступать тараном, нужно будет выдерживать осаду, поэтому стены были крепкие. Римские стены полностью заложили топографию средневековой оборонной линии Иерусалима. Но до раскопок эта преемственность средневековой фортификации по отношению к античной была неизвестна – так же, как и в Тире. Средневековая крепость Белгорода полностью повторяла античную планировку Тиры. Данный факт был установлен совсем недавно.

— А потом? Дальнейшие хозяева Белгород-Днестровского пользовались теми же стенами?

— Ну, что «пользовались теми же» тоже нельзя сказать. Смотрите: в конце 6 века до нашей эры греки основали Тиру. В середине 3 века нашей эры наступают, в ходе Великого переселения народов, готы, которые разрушили крепость. Да, они, эти «христиане», умудрились стереть с лица земли два таких крупнейших города античности Северо-Западного Причерноморья, как Ольвия и Тира! Там сходные следы разрушения. Готы шли по дороге на Балканы, всё это закончилось битвой при Адрианополе в 378 году и убийством императора Валента. Потом уже, с перерывом в 900 лет, была построена эта крепость на руинах Тиры: жители видели остатки старой стены и рационально их использовали. Жизнь в черте города, впрочем, теплилась и до восстановления стен. Экспедицией был найден один дом купца, пристроенный к 67-й башне (в нашей научной нумерации), середины 4 века нашей эры, но в целом до конца 13 столетия город пустовал. «Дикое поле» термин скорее идеологический, чем реально отражающий социально-политическую обстановку в Сев Причерноморье…

Затем там появляется население татарского облика – условно их можно обобщить словом «ордынцы». Потом была чересполосица. Скорее всего, какое-то литовское присутствие, некий Константин там правил… Но в 90-е годы 14 века город уже переходит под протекторат Молдавского княжества. При этом население в нём смешанное: греки, генуэзцы, армяне… В 1484 году город захватывают турки (с тех пор он называется Аккерманом – «ак» это «белый», построенный из ракушечника), и население преимущественно обретает турецкий облик.

— Это правда, что Белгород-Днестровская крепость когда-то принадлежала тамплиерам?

—   Община генуэзцев присутствовала здесь с 15 века, но сообщений о рыцарских орденах там нет. У нас нет ни одного свидетельства присутствия тамплиеров здесь в 13-14 веках – а после французский король извёл их. В 14 веке нам известно о существовании монастыря францисканцев – но это орден не военизированный. Упоминание о францисканском монастыре относится лишь к 14 веку, буквально двумя фразами в переписке, что-то очень второстепенное. Археологических следов его присутствия пока не найдено.

Из религиозных сооружений известна мечеть, которая на некоторое время была переделана в церковь Троицкого полка. Но потом турки вернулись, и снова была мечеть. Потом её снесли, и сегодня только минарет остался в центре крепости. 

Раскопки Авакяна и георадарное сканирование наталкивают нас на античный храм Тиры – по крайней мере, из-под земли буквально «проступило» большое, по меркам причерноморской античной архитектуры, общественное здание с мощными фундаментами и размерами 15×30 метров, которое занимало высокий участок берегового плато в центре городской застройки Тиры. Такие размеры характерны для античных храмов других крупных городов Северного Причерноморья. Например, размеры храма Аполлона Дельфиния в Ольвии были 16×30 м.  Мраморные колонны, найденные в западной части здания, а также граффити с Аполлоном, позволяют предполагать вход в храм именно здесь.

— Почему же до сих пор не объявлено фактически о столь значимой находке?

— Археологическая наука не терпит спешки. Археология – это кропотливость, доказательность. Другое дело, что до сих пор храм Тиры не пытались искать – считалось, что он уничтожен береговой эрозией. За столетие систематических и широкомасштабных раскопок на памятнике основное внимание археологов было обращено к окраинной части древнего города, примыкавшей к оборонительным стенам.

То, что копали предшественники – это, образно говоря, «поселок Котовского». Мы-то тоже копали «Таирова». И знаем теперь, где находится всё «вкусное» – «Дерибасовская», «Оперный»…

Памятник огромный, несколько десятков гектар, а экспедиция работает медленно. В этом сезоне мы вообще не обращались к государству за финансированием, но с формальной точки зрения Минкульт, наверное, может выступить заказчиком такого рода работ – попросить Институт археологии, и на это выделят бюджет. Сейчас было бы хорошо организовать масштабную экспедицию численностью не менее сотни человек, и чтоб не только доктора наук «на лопатах» стояли. Обязательно средневековый и античный отряды. Зная, где располагались стены, от них можно уже рассчитать, где находился храм, агора античной Тиры. 

Сейчас уже можно лучше визуализировать экспозицию в крепости, чтобы посетителям было интереснее там находиться. Это дело КП «Фортеця», которое управляет объектом. Взять на раствор, укрепить борта, и народ будет наблюдать, как протекала жизнь наших предшественников… 

— Как бы вы ответили на вопрос, Андрей, что даёт обычному жителю Украины добываемая Вами в Белгород-Днестровском информация? 

— Обычному гражданину это даёт ровно то, что он хочет от этого взять. Если он варвар и ничего брать не хочет, то не впихнёшь же в него. Просто становится понятно, что было до нас, и это является предметом конвертации в современные политические игры. Буджак – территория между Дунаем и Днестром – является предметом особенно пристального интереса. Я предполагаю, что кто-то из турок удовлетворится, что мы нашли турецкие дома, греки – тоже, тем, что их дома находились так далеко. В 2016 румынское министерство выдало мне памятный знак за то, что мы вернули на место копии их плит. 

Какое значение и пользу даёт понимание, что окраина античного мира была достаточно передовой в Средневековье, и Одесса до сих пор ведёт такой образ жизни? Это преемственность традиций экономической эксплуатации региона, основанных на принципах географического детерминизма: «море – степь». Одесса ментально является преемником Тиры, Белгорода и Аккермана. Мы формируем свой современный облик благодаря раскопкам.

— Разрешите узнать, а в экспедицию на раскопки вы принимаете всех желающих? Я когда-то копала Ольвию под руководством Валентины Крапивиной, не имея к археологии совершенно никакого отношения – как и сейчас. 

— К сожалению, Крапивиной уже нет на этом свете, Ольвийской экспедицией руководит завотделом античной археологии Института археологии НАНУ Алла Валерьевна Буйских.

Да, в экспедицию мы приглашаем всех желающих — кроме нечистых на руку чёрных археологов. Как мы их отличаем? Ну по каким признакам вы отличите рецидивиста-уголовника? Мы их чуем, видеть на раскопках не хотим, потому что эти люди наносят вред. Каждый предмет, монета или черепок, являются носителем информации. Если вы кладёте их себе в карман, вы лишаете нас возможности точно продатировать существование объекта.

— Давайте расскажем нашим читателям, какие интересные объекты были обнаружены экспедицией в этом году.

— Бутылка тонкого стекла наделала много шуму в Фейсбуке. Абсолютно целая столовая бутылка. Целая по причине того, что она упала в сортир – выскользнула, вероятно, у кого-то. Просто выбросить стекло человеку того времени не придёт в голову. Отхожие места, кладбища и пожарища – три самых любимых места для археолога, где всегда можно найти что-то интересное. Почему пожарище – например, завалило подвал, который никто больше не ограбил.

Так вот бутылка легла набок, образовалась земляная пробка, за 300-400 лет проконденсировалась влага, и так мы имели внутри треть чистой жидкости. Каких только версий мы не услышали по поводу жидкости в этой бутылке! Люди назвали это и средством от коронавируса, и новой эпидемиологической заразой, а кто-то просто втайне надеялся, что водка. Отвечаю: ни то, ни другое и ни третье. Просто практически дистиллированная вода.

Что мы ещё нашли? Миски, турецкие ядра, кинжал с рукоятью в обкладе, римское и турецкое стекло, фаянсовые чашечки из Изника – и графины, и кувшины. Все они не являются шедеврами, но формируют наше представление о стратиграфии – последовательности залегания слоёв. Мы сделали раскоп на минус 3 метра, но это ещё не «материк», ещё есть куда продвигаться до непотревоженного слоя. 

Кстати, нашли ключ. Ключ — это большая удача для археолога, как бы знак сверху: «Ребята, копайте, это вам ключик не только от дома».

Серьёзнейшим артефактом стала турецкая записочка-оберег, свёрнутая треугольником, и можно даже прочитать текст: «под страхом перед Аллахом». А ведь за 120 лет раскопок бумагу в крепости не находили вообще!

— Поздравляю Вас с этими находками, Андрей. И последний вопрос: как бы Вы охарактеризовали состояние современной украинской археологии в целом? 

— Мне очень сложно дать панорамную оценку, но я точно знаю, что она точно не в чахлом и не в зачаточном виде. Мои студенты участвуют в практике, это предусмотренная министерством деятельность. Надо обладать методикой, ознакомиться с ней. Меня самого интересует археология для темы по медиевистике. Наши интересы с Институтом археологии в Белгороде-Днестровском сошлись, у меня есть студенты, база, возможность на дружеских связях найти финансирование – и мы сотрудничаем.