23 ноября состоялась первая онлайн панель международной научно-практической конференции, проводимой по инициативе Европейской академии наук Украины, «Проблемы источниковедения в современной науке и сопряженных отраслях».
К обсуждению уважаемых экспертов предлагались два вопроса:
1. Классификация источников, представленная профессором David Procoppio. Дискуссия о представленной модели классификации источников.
2. Проблема допустимости источников для проведения научного исследования. Какие источники являются достоверными и научными? Какие источники можно использовать в научном исследовании?
Вниманию читателей «Гранита науки» — изложение докладов участников первой панели конференции.
Ph.D. Олег Мальцев, писатель, криминолог, психолог, фотограф, журналист-расследователь, академик Украинской академии наук. Основатель и директор “Института Памяти”, руководитель “Экспедиционного корпуса”. Доктор Мальцев является автором многочисленных книг в таких областях, как прикладная история, социология, глубинная психология, философия, криминалистика, криминология. Под его руководством “Экспедиционный корпус” проводит экспедиции во многих странах мира, чтобы выяснить, на каких уровнях и как города формируют людей. Он является главным редактором нескольких рецензируемых междисциплинарных журналов.
Для меня огромная честь открывать эту панель для такой титулованной коллегии, которая будет меня слушать. Потому что вопрос, который мы будем обсуждать, очень непростой. И так как я был непосредственным свидетелем рождения этой классификации, позвольте, я расскажу немного о предыстории.
Я достаточно длительный промежуток времени работаю на юге Италии, эти мои исследования очень непростые сами по себе. В один прекрасный момент времени я познакомился с профессором Палермского университета Давидом Прокоппио. (Он не принимает участия сегодня в нашей конференции, потому что, увы, при работе в Конго занемог какой-то местной африканской хворью.) Так вот, при нашем счастливом знакомстве выяснилось, что он достаточно длительный промежуток времени занимается источниковедческой проблематикой. У него тоже на протяжении многих лет возникали похожие проблемы, что и у меня.
Мы с ним долго обсуждали саму модель. В конце концов, пришли к определенному общему знаменателю, на этом всё и остановилось. Мы для себя академически поняли, как классифицируются источники, и начали использовать эту классификацию.
В определенный момент времени мой коллега сделал данную классификацию достоянием научной общественности, в научно–популярном журнале опубликовали статью на эту тему; позже он получил обратную связь от коллег, и через какое-то время в европейском журнале вышла статья на русском языке, так что и русскоязычная часть планеты Земля смогла познакомиться с этой работой.
Во-первых, эта классификация универсальна. То есть, мало того, что она первая и единственная в мире, она ко всему еще и универсальна. Во-вторых, как отметил мой коллега из Хайдельбергского университета, она чётко определяет статус источника. В-третьих, с моей точки зрения, эта классификация показывает, как научный источник становится ненаучным, и не даёт какому-либо вымыслу, придумыванию стать научными данными. А ведь подобного рода случаев, в академической науке огромное количество. Современные ученые не сильно утруждают себя необходимостью что-либо доказывать.
Надо сказать, что проблема достоверности письменных источников сегодня является особенно актуальной по причине того, что наша академическая наука считает, что письменные источники -это основа исследования. Как вы понимаете, учёный не делает никакую научную работу, если она никому не нужна. Данная классификация — это результат более чем 10-летней работы профессора Прокоппио, и она является универсальной. Приведенная им иерархия отражает возрастание степени достоверности источников снизу вверх.
Я тоже по первому образованию историк, и меня всегда удивляло, насколько история фактическая отличается от истории письменной. В Советском Союзе артист Михаил Задорнов в юмористическом скетче (про врача ухо-горло-носа) рисует пациента, который говорит: «А мне нужен только глаз и ухо, потому что по радио я слышу одно, а на улице вижу другое». Так же и я: работая с письменными документами, читаю одно, а потом еду куда-то и вижу совершенно другое. У нас почему-то в академической науке считается, что любой письменный источник превалирует по надёжности над всеми остальными. Но это совершенно не так!
Некоторые идут дальше и говорят: «Вот моя научная работа – в ней истина!» Нет, она требует оценки и анализа, прежде чем принять её. Авторы недовольны: «Это докторская диссертация, что вы такое говорите?» То есть, требуют принять своё изделие на веру, чего мы сделать не можем. Любой научный источник требует серьёзного анализа, прежде чем опираться на него в исследовании.
У меня был очень интересный диалог с профессором Джереми Крассом из Нью-Йорка – мы 5 интервью записали, в том числе на эту тему. И пришли к выводу, что визуальные методы научного исследования выходят на позицию наиболее важных. Подытоживая – классификация, которую сделал наш коллега, является первым шагом к тому, чтобы прекратить инсинуации на тему что научно, а что не научно (я провёл эксперимент до того и опросил 10 человек, как они решают для себя этот критерий, и ответы были весьма интересными, а главное — противоречивыми).
Когда вы исследуете субкультуры, религии или криминальные сообщества, вам очень тяжело работать, потому что одни письменные источники противоречат другим. То есть, вам приходится делать две работы: сначала расследование проводить на базе исследовательской концепции, для того чтобы понять, как всё на самом деле, а потом на базе этого научного расследования проводить собственное научное исследование.
В нашей академической науке существует стереотип о верховенстве ранее проведённых исследований. Если результаты вашего исследования не совпадают с результатами проведенного ранее, то вы, значит, никудышный учёный. Но профессор Прокоппио при мне встал, взял толстенный маркер и написал на доске с восклицательным знаком: «Научный авторитет не является достоверным источником информации!»
В какой-то степени, все имеющиеся сомнения и противоречия, таким образом, разрешаются этой классификацией. А с моей личной точки зрения, критерием научности исследования является совокупность доказательства, эксперимента и работы на стыке наук. Это и есть критерий истины.
Dr. Дуглас Келлнер — автор, теоретик-критик. Заслуженный профессор факультетов образования, гендерных исследований и германских языков Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Келлнер — автор страницы Бодрийяра в Стэнфордской онлайн-энциклопедии. Он сотрудничал со Стивеном Бестом при написании трилогии книг, отмеченных наградами, в которых исследуются постмодернистские направления в философии, искусстве, науке и технологиях. Он был литературным исполнителем документального кино Эмиля де Антонио и редактором “Сборника статей Герберта Маркузе”, в котором собраны шесть томов статей критического теоретика Герберта Маркузе.
Я в Лос-Анджелесе на локдауне с середины марта, мне очень приятно увидеться с коллегами на столь важной конференции, позволяющей сформировать ясное понимание и различить журналистскую работу и научную. Я считаю, что статья профессора Прокоппио – это очень оригинальная и продуктивная работа. Но в действительности я хочу предложить её внешнюю критику, основанную на Британских культурологических исследованиях и исследованиях науки и технологий (на них ссылаются как на STS), которые утверждают, что наука — это социальное конструирование. А концепции науки, истины и доказательств меняются со временем, исторически, что часто оспаривается. Я также утверждаю, что наука включает естественные, социальные и культурные науки, и, поскольку моя собственная работа относится к последней категории, я бы подошел к понятию надежности источников данных и науки с социальной и культурной точек зрения, как это было в критической теории Франкфуртской школы, Британский культурологических исследованиях и французской теории постмодерна, одним из представителей которой является Жан Бодрийяр. Я также делаю различие между надежной и двусмысленной журналистикой в источниках информации, а не между научной работой и журналистской работой, как это делает профессор Прокоппио.
Я думаю, что важно делать такое разделение, но также вы можете рассмотреть различие — и я уверен, что мы с профессором Дженаро ссделаем это сегодня — относительно надежности журналистских, медиа, и интернет-ресурсов, так же, как и в академической научной деятельности.
Сейчас мы живём в другом мире, который был описан в книге Маршала Маклюэна 1964 года «Понимая медиа». Культура печатных книг сменена культурой медиа, сегодня мы уже населяем Галактику Гугла, а не Гутенберга. В новой культурной матрице информация диджитализирована и виртуализирована, и книги и научные журналы равно циркулируют в этом пространстве. Нужно понимать это и в данном ключе оценивать их надёжность. В Штатах и других странах с такими правыми авторитарными лидерами, как Дональд Трамп, при разнообразии сайтов нам нужна грамотность в концепциях доказательств. Мы вовлечены в войну против науки, разума и правды.
Не секрет, как обильно сейчас в США продвигают фейковые новости. Подсчитано, что Трамп солгал более 12000 раз до августа этого года, на сегодня это уже, наверное, более 20 тысяч – президент Америки никогда прежде не лгал столь систематично. Гидрогексахлорин как лечение от COVID и, что ещё смешнее и опаснее, пить детергент для чищенья поверхностей – вот лишь некоторые из его ложных медицинских советов. Это на сегодня вопрос жизни и смерти, различать фейковую информацию и защитить разум от попыток Трампа обелиться, обвиняя не только Китай, но и Джо Байдена в распространении вируса. К счастью, Фейсбук начал маркировать ложную информацию.
Цифровая медиаграмотность выходит сегодня на передний план среди навыков современного человека: умение различать надёжную информацию от фейковой становится основой медиакультуры. Нам пригодится культурологический подход, чтобы оценить источник информации. Что является надёжным? Наука, специалисты по вирусным заболеваниям, а не политики, конечно же. Почему? У учёных есть «история вопроса», то, как он справлялись с этим в прошлом, во время «испанки», например – они могут, по результатам от накопленных знаний, подтвердить, какие средства эффективны.
Когда я рос, в Америке было всего 3 коммерческих и 1 общественный канал. В странах, где было по одному каналу, как в СССР, все имеющиеся телеканалы представляли доминирующую идеологию, поэтому были ненадёжны. Во время войны наиболее надёжным голосом зарекомендовал себя CBS – Columbia BroadcastingSystem. Из газет это была Washington Post, которые выступили в Уотергейтском скандале с критикой Ричарда Никсона. New-York Times была хорошей газетой на Восточном побережье, но и они до последнего настаивали в своих репортажах на том, что Ирак владел оружием массового поражения – что абсолютно не так! The Guardian печатает самые достоверные, как на мой взгляд, новости в Британии. Сегодня намного сложнее, потому что в интернете намного больше источников, чем эти известные мне с детства – но я нашёл для себя выход в том, чтобы и сегодня пользоваться этими же источниками, только в цифровом виде. Кабельные новостные телеканалы – FOX консерватора Руперта Мердока, который живёт в мире Трампа, или демократические NBC про-обамовские, про-байденовские, хороши к потреблению только при условии, что вы знаете об их противостоянии и понимаете, в какой перспективе вещает каждый из них, иначе это путь в сумасшедший дом. Доля скепсиса здесь будет на своём месте.
Prof. Людмила Филиппович — религиовед, заведующая Отделом философии и истории религии Института философии имени Г. С. Сковороды НАН Украины. Профессор Национального университета “Киево-Могилянская академия”. Вице-президент Украинской ассоциации религиоведения. Исполнительный директор Центра религиозной информации и свободы Украинской ассоциации религиоведения.
По первой специальности я историк, и хорошо помню, как в 1980 году мой учитель сформулировал, что такое исторический источник: это субъективная картинка объективного мира. Для меня достоверность источника очень важна, и эту значимость я подтвердила для себя, когда работала с церковными архивами. Религиозные верующие воспринимают свои «священные писания» как абсолютно достоверные и данные внеземным разумом. Дискуссия между верующими и учёными непродуктивна, но околорелигиозные документы, основанные на власти церкви, подлежат разбору: чем дольше мы их исследуем, тем больше вопросов возникает.
Мы с профессором Александром Саганом провели исследование на тему, возможно ли верить церковным источникам. Могут ли они гарантировать достоверность нам теперешний, свободным от цензуры? Мы исследовали собрание документов Церковно-научного центра Русской православной церкви «Православная энциклопедия». Это наиболее авторитетная платформа РПЦ, но насколько манипулятивно она представляет документы о слиянии Киевской митрополии с РПЦ в 17 веке (синодальное письмо 1686 года), поразило даже видавших виды нас с профессором Саганом. Начать с того, что до 1943 года никакой «Русской православной церкви» вообще не существовало – была Московская православная церковь, или Московский патриархат, а во время войны с целью усиления авторитета было взято название от объединяющего слова «Русь». По их документам выходит, что до 2018 года Константинополь вообще не рассматривал Киев как самостоятельный субъект. Это искажение, если вкратце, имело такие далекоидущие последствие, как обоснование законности существования антиукраинского сообщества на территории Украины.
Dr. Стив Дженнаро — профессор Йоркского университета в Торонто (Канада). Исследует то, как пересекаются между собой СМИ, технологии, психология и молодежная идентичность. Он является одним из основателей Программы изучения детей, детства и молодежи Йоркского университета, где он почти два десятилетия преподавал на факультетах гуманитарных наук и коммуникационных исследований, имея более чем десятилетний опыт преподавания в онлайн-режиме. Он является автором книги “Selling Youth” (“Продавая молодость”, 2010 г.) и регулярно публикует статьи в областях, связанных с философией технологий и критическими медийными исследованиями идентичности и политики молодежи.
Аутентичность текста, наличие ссылок, проведенный фактчекинг крайне важны при работе с источниками. Мы потребляем информацию и считаем её знанием – но какая в действительности разница между ними? Не вся информация одинаково представлена, не вся информация знание, потому что не вся она активно декодируется. Надёжные источники – это как здоровая пища, но даже она может приходить к нам в нездоровой упаковке. Её обрабатывают химикатами, чтобы донести о нас. Роль, которую играет контейнер для доставки, попросту опасно игнорировать. Верифицировать полученную информацию, «пережевать» её – наша задача, чтобы не иметь «проблем с желудком». Твёрдую оболочку грецкого ореха надо снять, прежде чем добраться до полезного протеина. И также стоит помнить: в нынешней медиареальности «посетитель ресторана» часто вынужден довольствоваться одним меню, потому что собственно еду до него не доносят.
Prof. Максим Лепский — доктор философских наук, профессор кафедры социологии факультета социологии и управления Запорожского национального университета. Председатель исследовательского комитета социального прогнозирования Социологической ассоциации Украины. Академик Украинской академии наук.
Сейчас в изучении гиперреальности, постправды и других отклонений от поиска истины более чем необходимо разграничивать источники информации. Когда нам давали источниковедение, то проводили различие материальных и духовных источников, мы изучали их как равноположенные. Профессор же Прокоппио дал иерархию этих источников. Но для социолога контент-анализ журналистских публикаций не менее интересен. В «Экспедиционном корпусе» мы видим, что архитектура и символизм не менее важны. Исходя их этого, стоит обсудить проблему информации, факта и научного факта, и субъективного факта как нарратива от первого лица информатора. Мы часто сталкиваемся с тем, что сторителлинги часто важнее в эмоциональном и вдохновляющем значении, чем научные факты. Это связано с новыми вызовами для эпистемологии и гносеологии. Поскольку сейчас неупорядоченный дикий сетевой контент врывается в жизнь каждого, наука оказывается на обочине этого процесса. Если первоначально источником была энциклопедия, то сейчас детвора скользит по интернет-источникам. И в результате мы получаем ребят, которые очень хорошо листают страницы в интернете, но анализировать то, что на них написано, абсолютно не хотят. Отсюда и возникает тот призыв к науке, чтобы выступать в качестве экспертов. Одновременно учёные, которые стараются донести истину в открытых источниках, становятся объектом хейтерства. Не всегда учёные обладают инструментами, чтобы отсечь публичный моббинг по отношению к себе.
Поэтому, если возвращаться к классификации Прокоппио – она основана на принципе доверия к субъекту: мы как бы верим, что он изначально стремится к истине. Но это, к сожалению, не всегда так.
