«В Нидерландах наука — это образ жизни, а в Украине ее превращают в фаст-фуд»: взгляд украинского профессора

Мы много рассказывали вам про удивительную страну Нидерланды, которая на протяжении всей своей насыщенной 500-летней истории не раз давала поводы для восхищения, и продолжает делать это сегодня. Нидерланды опережают в своем развитии все страны Европы. Одна из причин – интеграция науки в процессы управления государством. Прикладная наука как образ жизни – наверное, так можно было бы частично описать концепцию этой страны. Здесь безразлично, какой у ученого индекс Хирша, главное – чтобы его исследования приносили пользу обществу.

Вашему вниманию интервью с профессором Ольгой Борисовой, которая последние два года живет и работает в Нидерландах. Она подробно рассказала о подготовке и жизни ученых в Нидерландах, политике финансирования, оценке научных исследований и многом другом.

Ольга Васильевна Борисова — доктор исторических наук по специальности «Всемирная история», профессор, профессор кафедры истории и общественно-экономических дисциплин Харьковской гуманитарно-педагогической академии.

Статью также можно прочитать на украинском языке

— Ольга Васильевна, расскажите, с каким университетом в Нидерландах вы сейчас сотрудничаете, и в каком университете или НИИ вы работали в Украине, когда началась война?

— В Нидерландах я контактирую с коллегами из Утрехтского университета (кафедра социологии) и Амстердамского университета (кафедра славистики).

Я прошла трудовой путь от ассистента до профессора Луганского национального университета им. Тараса Шевченко на кафедре истории Украины, где работала до лета 2014 г. Когда Луганск был уже практически оккупирован и арестован мой коллега по кафедре, директор Украинско-канадского центра «Возрождение» Владимир Семистяга, я, понимая, что буду следующей, вынуждена была уехать. Друзья некоторое время меня прятали на турбазе, а потом, при удобном случае, вывезли в Харьков, куда к этому времени мой сын смог вывезти 3-летнего сына и беременную вторым ребенком жену. В Харькове в сентябре 2014 г. родилась моя внучка. А в марте 2015 г. я узнала, что оккупанты вытащили во двор моего родного университета всю библиотеку кафедры истории Украины, где находились мои книги, научные статьи, статьи в периодической печати, различные публикации, и вместе с библиотекой Украинско-канадского центра «Возрождение», где также были экземпляры моих научных и научно-методических работ, и сожгли все на огромном костре. Мой дом был разграблен. Я была в шоке, ведь я потеряла все свое научное наследие. Но взяла себя в руки и принялась все делать заново.

Я работала в перемещенном в Харьков Луганском национальном аграрном университете, создав там практически с нуля кафедру историко-философских дисциплин, а затем заведовала кафедрой гуманитарных и фундаментальных юридических дисциплин в частном ВУЗе – «Харьковский университет». Но началось полномасштабное вторжение России в Украину, и я с невесткой и двумя внуками после 10 дней жизни в метро решили уехать как можно дальше. После событий 2014 г., мы понимали, что это надолго и оставаться в Харькове очень опасно. Ведь если бы город россиянам удалось захватить, расправа над людьми была бы злейшей. Так что мы уехали. Уже находясь в Нидерландах, я перешла на должность профессора на кафедре истории и общественно-экономических дисциплин Харьковской гуманитарно-педагогической Академии. Так что работаю я и в Нидерландах, и онлайн в Украине. Подробнее о моей нидерландской «Одиссее» можно прочитать в статье обо мне, которая вышла на страницах «Укринформа» .

— Какие отличия в организации и устройстве института науки вы могли бы отметить в сравнении Украины и Нидерландов? У нас многие жалуются на бюрократию, наблюдается ли это в Нидерландах?

— Сразу скажу, что Нидерланды – это небольшая страна с инновационно-ориентированным типом экономики, которая считается одной из самых развитых и открытых в Европе. Ясно, что это оказывает положительное влияние на состояние науки, культуры, образования. Ведь, как утверждают исследователи, эффективность ученых страны и доля ВВП на душу населения, то есть производительность экономики страны, взаимосвязаны.

Следует отметить, что хотя оба нидерландских университета, с которыми у меня налажены контакты, имеют статус исследовательских, все же для их преподавателей основная работа – это преподавание. Наукой они также занимаются – это и гранты, в том числе иностранные, и госфинансирование, и поиск спонсоров. Это очень важно, но научные достижения тебя не спасут, если ты будешь плохим преподавателем, и студенты не будут посещать твои курсы.

Я естественно интересовалась не только состоянием высшего образования в Нидерландах, но и состоянием науки. После приезда я еще жила украинскими реалиями и стала интересоваться, есть ли в том же Утрехтском университете журналы, индексированные в Scopus, и как можно там опубликоваться? Но этот вопрос оказался неактуален для моих нидерландских коллег. Мне ответили: «В нашем университете есть много журналов, некоторые индексированы в Scopus , но мы печатаемся в разных журналах». То есть они вообще не поняли, почему я так переживаю по этому поводу. Так что я начала разбираться. И вот что я нашла.

1. Подготовка научных кадров

Как и в Украине, подготовку научных кадров в Нидерландах обеспечивают университеты. Но они разные. Есть академические (исследовательские) институты и институты прикладных наук. Исследовательские университеты (их 13) сосредотачиваются на исследовательской работе в академической или профессиональной среде. Они готовят студентов к научным исследованиям, хотя многие учебные программы имеют и профессиональный компонент. Основные нидерландские научные кадры исходят именно из этих ВУЗов. Университеты прикладных наук готовят студентов к конкретным профессиям и карьере. Их обучающие программы сосредоточены на практическом применении знаний. Они присуждают степень бакалавра, хотя у некоторых из них уже появились и магистерские программы. Доступ к высшему образованию – за некоторыми исключениями (например, медицинские программы, имеющие фиксированное количество абитуриентов) – открыт для всех абитуриентов, имеющих необходимую квалификацию, то есть отбор абитуриентов незначительный. Все университеты Нидерландов присоединены к Болонскому процессу. В этом особой разницы с системой высшего образования в Украине я не вижу.

А вот в научных степенях разница есть. Научная степень в Нидерландах – одна: PhD, получить ее можно только в академических университетах. Аспирантура – 3–4 года. По окончанию соискатель защищает диссертацию. Для получения должности профессора университета можно (это не обязательно, но разница в оплате труда будет) пройти габилитацию, чтобы научная степень писалась так: PhD (hab). Для этого нужно не только новую диссертацию защитить, но тогда учитываются и все научные публикации, и изданные учебники, пособия, как и преподавательская работа. Габилитация схожа с нашей системой защиты докторских диссертаций и получения научного звания профессора, но она не считается более высокой, чем PhD, научной степенью, она – нечто вроде повышения квалификации. Проводится он самими университетами. Процедура габилитации сложная и нервная, потому не популярна. А разница в оплате труда со временем будет постепенно уменьшаться, ведь в Нидерландах, чем старше человек, тем ему больше платят. Так Нидерланды стимулируют своих пенсионеров работать.

Раз уж зашла речь об оплате труда, то подам некоторые цифры. Профессор получает 4 500–11 128 евро в месяц (средняя з/п за год – 66-67 тыс. евро) плюс имеет еще 10% дополнительного дохода (гонорары за презентации, лекции, публикации и т.п., а также совместительство); простой преподаватель (магистр) – 2500–6500 евро; примерно столько же – 2550-5500 евро – получает и научный сотрудник исследовательского учреждения. Для сравнения: педагог в Нидерландах (бакалавр) получает 1365-3800 евро в месяц. Разница в оплате труда ученых в Украине и Нидерландах, как видите, поразительна.

Относительно учебной нагрузки тоже есть разница. Профессор в Нидерландах имеет около 240 часов нагрузки в год, и это – разные виды работы, аудиторных занятий у него – где-то 9 часов в неделю. Для иллюстрации работы ученых представлю обычный распорядок дня одного из ученых. Это – Петер Оуй, старший научный сотрудник Нидерландского университета прикладных исследований:

«Я встаю около 6.30, завтракаю, на поезде добираюсь до работы. Мой рабочий день начинается в 8:15, обычно с чашки кофе, а дальше, в зависимости от задач на этот день, пишу, читаю, анализирую статьи. Затем встречи, визиты в разные компании, презентации, исследовательские предложения, не все, естественно, в один день. Обед с 12:00 до 12:30. Рабочий день заканчивается около 17 часов, а в 17.15 я еду на поезде домой. Приходится работать и дома, но не всегда. Ложусь спать обычно в 23 часа. Какие-то дни загружены больше, какие-то меньше».

Прокомментирую:

• Начало рабочего дня у ученого, так сказать, мягки, ведь в Нидерландах в 6 утра уже работают все предприятия, а на работе следует быть в 5.30. А еще доехать до нее нужно. Знаю, что некоторые до работы добираются от 2 до 3-х часов.
• У Петера есть машина, это здесь не проблема. С его доходом при определенной экономии за год можно купить новенькую машину за 18.000–20.000 евро; машины, бывшие в употреблении, намного дешевле. Но Петер ездит на поезде, потому что они здесь очень скоростные плюс он избегает «пробок» в час пик утром и после работы, в которых можно простоять больше 2-х часов. Значительная часть нидерландцев ездит на работу на велосипедах, включая пенсионеров. И добираются до нее 5–10, 15 км в одну сторону, и в жару, и в холод, и не болеют, потому что приучены к этому с детства.
• После окончания рабочего дня Петера никогда никто с работы, даже начальство, беспокоить не будет, ни по телефону, ни как-либо еще; как и выходные дни. Так же и он никогда не побеспокоит в нерабочее время ни коллег, ни тем более – начальство. Это табу. И в этом украинское отношение к профессорам и ученым разительно отличается от нидерландского.

2. Формирование политики и финансирование

Хотя политику науки в Нидерландах координирует и определяет в общих чертах Министр образования, культуры и науки, он еще и отвечает лично за проведение научных исследований в той области, в которой он является специалистом и которая ему подведомственна. Финансирование науки носит смешанный характер. Это средства из фондов Королевской Академии искусств и наук (KNAW), созданной еще в 1808 г. в качестве консультативного органа правительства, и этот статус она сохраняет по сей день, и Нидерландской Организации по научным исследованиям ( NWO ), а также средства, которые предлагаются предпринимателями на исследования. KNAW – это не чиновничья-бюрократическая структура, это – около 500 выдающихся ученых страны, половина из которых представляют социальные и гуманитарные науки. NWO – это главный инструмент государства в проблеме финансирования науки. Его годовой бюджет – более 650 млн. евро. Ежегодно NWO финансирует более 5,6 тыс. научных проектов в ВУЗах (что для такой небольшой страны, как Нидерланды, нормально), а также исследования через девять своих собственных научных подразделений.

Помимо бюджетных средств наука Нидерландов ежегодно получает около 7 млрд евро из других источников. Это, кроме уже упомянутых бизнес-структур, благотворительные фонды и фандрайзинговые организации, которые предоставляют средства на исследование того, как бороться с отдельными болезнями (рак, сердечно-сосудистые болезни и т.п.); иностранные источники (фонды Евросоюза, международные программы и др.); средства частных лиц (подарки, пожертвования, денежные средства, полученные по завещанию для научных исследований). Государство через налоговую политику стимулирует предпринимательство к вложению средств в научные исследования (объем налоговых льгот достигает 0,15% ВВП). И это приносит свой результат. Ведь доля предпринимательского сектора в финансировании науки превышает 50%, в то время как государство выделяет 33% средств, а на иностранные источники приходится около 13%.

3. Стандартизация высшего образования

Все мои коллеги, работающие в Украине в ВУЗах, знают, что во всех специальностях по всем уровням образования у нас разрабатываются государственные стандарты. Этого требует Болонская система. В Нидерландах это было введено давно.

Хочу описать один из результатов этого. На мой вопрос в Нидерландах: «Где я могу найти хорошего врача?» мне было сказано: «У нас все врачи одинаковые». Как это может быть? – удивилась я. Ответ: «Они все учатся по одной программе, усваивают одни и те же дисциплины, сдают одинаковые тесты, поэтому они все равны». Здесь есть, безусловно, специализация (пульмонология, гинекология и т.п.), но там тоже действует стандарт.

Я не имела возможности проверить, так ли во всех профессиях, но подозреваю, что это так у всех. И, знаете, я не уверена, что это хорошо. Ведь та же медицина в Нидерландах, честно говоря, оставляет желать лучшего. Здесь на самом высоком уровне поставлена борьба с онкологическими заболеваниями и лечение людей с особенными потребностями. Все остальное – так себе. Например, моя невестка ждала больше месяца визита к стоматологу, чтобы вырвать зуб, который у нее болел. Возможно, это было из-за того, что украинцев снабдили очень скромной медицинской страховкой, а здесь это имеет значение. На все лекарства, кроме обезболивающих, противовоспалительных, успокоительных, от диареи, нужен рецепт. Ни сдать анализы, ни пройти УЗИ или рентген без направления врача вы не сможете. Но здесь все медучреждения просто сверкают чистотой, имеют новейшее оборудование и, что немаловажно, вежливый, приветливый персонал. Вам все будут улыбаться и всячески помогать.

Подход в той же медицине ко всем также стандартен. У вашего ребенка кашель, насморк, температура – лекарство будет для всех одинаковое: парацетамол и сироп от кашля. На вопрос: «И что: это — все?..» вы услышите ответ: «А дальше пусть организм сам борется». Ситуация… Но стоит отметить, что голландские дети очень закалены. И в снег, и в дождь, и в жару они ездят в школу на велосипедах по 12 км в одну сторону, и – ничего, нормально, а наши здесь болеют без конца. Впрочем, индивидуального подхода, авторских методик, нетрадиционной медицины вы здесь не найдете. Этим наша медицина очень отличается от нидерландской. Но при ползучей стандартизации высшего образования в Украине, думаю, что в довольно близкой перспективе мы получим в медицине такую же картину. И не только в ней.

Отмечу очень узкую специализацию в подготовке научных кадров и ориентир на социальную значимость того или иного исследования. То есть, ты должен доказать, что новое знание, которое будет содержать твое исследование, принесет пользу социуму. Интересно, написал бы Эразм Роттердамский свою «Жалобу мира, отовсюду изгнанного и повсюду сокрушенного», если бы его заставили сначала доказать, что его труд обязательно принесет конкретную пользу тогдашнему обществу, если он в свое время не был услышан и мы осознаем глубину его мудрости только сегодня? То есть, с философией, фундаментальными гуманитарными науками здесь проблема. Я бы сказала, здесь простора для полета мысли почти нет. Поэтому не случайно, что после Й. Хейзинги (1872–1945) Нидерланды не имеют больше философа такого уровня. Специалисты в области философии, конечно, есть – философов нет. Впрочем, у нас в Украине такая же ситуация. Но у нас это объясняется долгим периодом безгосударственности.

4. Оценивание качества научных исследований

В Нидерландах нет специального государственного органа по оценке качества научных исследований, это делает само научное сообщество. При этом «эталонами качества» выступают ведущие исследовательские организации NWO . Чтобы поддерживать высокий статус и образцовый характер деятельности своих институтов, NWO каждые шесть лет производит оценку их деятельности путем формирования международных панелей экспертов. И здесь также действует стандарт – эксперты действуют в рамках «Стандартного протокола оценивания» (англ. Standard Evaluation Protocol , SEP), утверждаемый Министром образования, культуры и науки . Каждые шесть лет протокол составляется новый. Система показателей для него разрабатывается KNAW. Напоминаю, что это 500 лучших ученых страны. То есть они, а не чиновники задают стандарт.

Главных критериев оценки – три: научное качество, актуальность (социальная значимость) и жизнеспособность. Параметры публикационной производительности исключены из перечня главных критериев, основное внимание уделяется социальным эффектам результатов исследований и целостности научных знаний. Наукометрические показатели не играют важной роли в оценке производительности работы ученого, главное, как я уже отмечала, выше, – это степень полезности его исследования для общества. Почему в Украине как раз все наоборот, ведь ученых просто задушили наукометрией? А именно потому, что наукометрические показатели (количественные, а не качественные методы оценивания) очень удобны именно для украинской бюрократии науки и образования: много ума не надо – бери и считай на калькуляторе, сколько там статей в Scopus, WoS и др., сколько монографий, учебников и т.д. В Нидерландах в начале 2000-х гг. вводили эти показатели в оценку качества научных исследований, но довольно быстро (хотя голландцы никогда не спешат, а тут, видишь ли, не заставили себя ждать!) от этого отказались. Поэтому здесь, наверное, есть какая-то бюрократия (как без нее, если она формируется как господствующий класс в постиндустриальном обществе?), но такого давления на общество, как в Украине, она не оказывает. Хотя все равно нидерландские ученые недовольны нынешними условиями труда. Так, в частности, Питер Хигерс, лауреат Нобелевской премии за работу по массе субатомных долей, считает, что не смог бы быть столь продуктивным в сегодняшней академической системе. У нас же я бы назвала происходящее в науке и высшем образовании, не стандартизацией, а «макдональдизацией », по которой наука превращается в фаст-фуд, а реальность результата научного исследования подменяется симуляционными практиками. Потому и плагиат в Украине процветает, ведь научный «бургер» повсюду одинаковый, тогда какая разница из чего его лепить?

 — Что могли бы отметить относительно популяризации науки и социальном статусе ученого в Нидерландах?

— Относительно популяризации науки в Нидерландах ничего особенного я не увидела. Дело в том, что здесь детей уже в 12 лет в школах распределяют в соответствии с их результатами обучения: в классы, по окончании которых они пойдут либо сразу работать, либо в колледжи; а другие будут получать высшее образование. Причем, это не касты, переход выше и ниже предусмотрен, все зависит от результатов тестирования. Поэтому те, кто из школы нацелены на поступление в академические университеты, прекрасно знают, что они будут заниматься наукой, агитировать их специально нет нужды. Университеты конкурируют между собой за студентов, поэтому они нацелены на прием всех желающих. Их потом вовлекают в студенческую науку. А вот поступление в магистратуру уже может быть выборочным. Прийти в науку без соответствующего аттестата, дающего право учиться в таком университете, то есть, так сказать, «с улицы», невозможно.

Однако и продвижение, и поддержка высокого статуса науки происходят. Например, в 2015-2016 гг. правительство Нидерландов реализовало уникальный и на сегодняшний день единственный в мире проект в масштабах всей страны, когда любой гражданин мог принять участие в работе краудсорсинговой платформы проекта «Голландская национальная исследовательская повестка дня». Люди формулировали вопросы, которые, по их мнению, должна в первую очередь разрешать национальная наука. Все это было проанализировано экспертами, выделены группы: «наука для науки», «наука для конкурентоспособности» и «наука и общество в диалоге», и результаты были обнародованы. Здесь Министр использует инновационные подходы к организации науки, занимаясь этим специально.

Если говорить о статусе ученого, то следует иметь в виду, что Нидерланды – страна кальвинизма. А согласно кальвинистской доктрине, судьба каждого человека предусмотрена еще до его рождения, и человек не знает, суждено ему быть успешным или неудачником. Но он может сам изменить ход судьбы, если будет работать, ведь труд – это дар Божий. Здесь не важно, кем ты работаешь, главное, чтобы работал, неработающих презирают. Кстати, нас здесь уже через месяц по приезде из Украины начали донимать вопросами, работаем ли мы уже или нет, и всячески способствовали с поиском нами работы. Мы не понимали, зачем они нас так подталкивают, какая им разница? Ведь социальную помощь мы получали не из их налогов, а из средств Евросоюза. А потом уже стало ясно: безработный без особых причин (тяжелая болезнь, преклонный возраст) здесь будет иметь большие проблемы с интеграцией. Поэтому труд ученого здесь обычно представляют как обычную работу в профессии человека с высшим образованием. А вот профессор – это уже очень престижно, особенно если ты известная всему научному миру личность или появляешься часто на ТВ-экране.

Здесь я тоже хочу сделать сравнение. О каком статусе ученого может идти речь в Украине, если в Украине осуществляется политика экономии на ученых и преподавателях высшей школы? Так, если в 2003 году Украина и Китай имели почти одинаковую стартовую позицию показателя расходов на науку как доли ВВП (1,06% у нас и 1,13% у Китая), то через десять лет, в 2013 г., Китай увеличил этот показатель до 2,8%, а наш опустился до 0,7%. В 2020 году в Украине он уже составлял 0,41% ВВП. Чем руководствуется государство, придерживаясь такой негативной тенденции? Ведь «зажимание» науки в прокрустовом ложе скудной доли ВВП менее 0,5%, из которых государственных менее 0,2%, никак не способствует росту общественного импакта научных исследований наших ученых и последовательно вытесняет нашу науку на мировую периферию. Впрочем, нас всегда могут упрекнуть в правительстве, что, мол, чего вы хотите в условиях войны? Да, но процесс начался задолго до 2014 г., поэтому закрывать глаза на то, что, кроме войны, у него есть и другие причины, нельзя. Огромный бюрократический аппарат управления наукой, образованием, педагогикой, заглатывающий львиную долю выделенных на науку и образование средств, являясь абсолютно неэффективным – вот корень проблемы.

Но об этом давно пишут наши ученые. Правда, их никто не слушает и слушать не желает, что тоже характерно для чиновничьей бюрократии, которая уже является господствующим классом в Украине. А я хотела бы обратить внимание вот на что. На Королевскую Академию искусств и наук Нидерландов (KNAW), работающую при правительстве страны с 1808 г. Во-первых, королевский уровень этого старого и солидного учреждения, занимающегося наукой, объективно поднимает статус ученого в социуме. А во-вторых, она сохраняет традиции науки Нидерландов, что позволяет отвечать на вызовы сегодняшнего дня, сохраняя особенности национальной науки. Она остается высокоразвитой и национальной даже при том, что именно Нидерланды первыми из неанглоязычных стран ввели преподавание в университетах и школах на английском языке. Правда, в 2023 г. правительство Нидерландов взяло курс на вытеснение английского языка из высшей школы. Это связано как с выходом Великобритании из Евросоюза, так и, по всей видимости, с появлением определенных проблем с национальным языком, о которых просто публично не говорят, но реагируют на это, очевидно, даже действуя на опережение.

Украинская наука и образование лишены традиций. Их искореняла Российская империя, их уничтожал СССР, но в независимой Украине ничего не улучшилось. Каждое новое правительство, новый министр образования и науки занимались тем, что что уничтожали то, что до них было сделано, под маркой «реформирования и перенимания зарубежного опыта». А на деле, по сути, копировали то, что делалось в этих отраслях в России и нагружали ученых и преподавателей все большим количеством разных бумаг, которые нужно было каждый раз делать еще «на вчера». И, что самое позорное: в стране, где главный коррупционер – чиновник и нардеп, главным виновником коррупции, обокравшим всю Украину, сделали в глазах людей учителя и преподавателя университета. Какой статус может быть у ученого и преподавателя высшей школы, если он не только почти нищий с той зарплатой, которую ему государство бросает как голодную кость, а еще и априори – взяточник? Какова может быть мотивация у ученого и преподавателя расти в своей профессии, если доктор наук, профессор стал объектом насмешек и даже издевательств? Контроль, который должен быть за тем, насколько добросовестно относятся студенты к обучению и насколько эффективно они усваивают знания, превратился в тотальный контроль над университетским преподавателем и ученым в исследовательских учреждениях. В результате коллективы университетов мертвы, с ними никто не считается, творчество в науке и в преподавании в высшей школе практически уничтожено.

— Как вы считаете, мы могли как-то использовать опыт Нидерландов в организации науки, чтобы внедрить в Украине?

— Я против перенимания любого опыта без изменений, в первую очередь, внутри системы. Украине чрезвычайно необходимы изменения в самих подходах государства к науке и высшему образованию. Это, прежде всего, принципы финансирования, но не только. Министерство образования и науки Украины в том его виде и с тем кадровым составом, которые сегодня есть, откровенно неэффективно, это следует признать. Оно уже не только не помогает развитию науки, а тормозит его. Вот это министерство как раз и следует реформировать сверху донизу. Роль бюрократии в науке и высшем образовании должна быть минимизирована. Для этого следует, прежде всего, уменьшить в разы количество министерских чиновников – чтобы как можно меньше было тех, кто будет «управлять и контролировать», ограничить максимально их права вмешиваться в образовательный и научный процесс. И здесь может помочь опыт нидерландского Министерства образования, культуры и науки, постоянно разрабатывающего и воплощающего в своей деятельности инновационные методы управления. Все проекты, которые Министр планирует воплощать в жизнь, широко обсуждаются, все результаты и последствия просчитываются, все будущие спонсоры требуют одного: научной и социальной значимости этих проектов. Если этого здесь требуют от ученых, то, прежде всего, это требуется от тех, кто ими руководит. Здесь думают о человеке как таковом, понимаете? Поэтому здесь наука и ориентирована, прежде всего, на эффективный результат именно в социуме.

Коттеджный дом в Ренсвауде (провинция Утрехт), где проживает Ольга Борисова со своей семьей. Такой тип здания построили специально для украинцев.

В прикладном аспекте могла быть полезна рецепция голландского опыта по модернизации системы мониторинга и оценки эффективности труда исследователей и исследовательских организаций. В частности, отказ от доминирования показателей публикационной производительности, учет языкового фактора в соответствии с общественными потребностями, а не потому, что какому-то властителю что-то пришло в голову, оценка социально значимых последствий полученных научных результатов и т.д. Обратите внимание также на принципиальную позицию правительства Нидерландов относительно того, чтобы в открытом доступе размещалось 100% публикаций, выполненных за бюджетные средства. Это вытекает из идеологии ответственного управления, характерной для Нидерландов, и современного государственного аудита. Эта идеология предполагает открытость и подотчетность всех действий властей, связанных с расходованием средств налогоплательщиков.

— Мы недавно освещали научную экспедицию наших ученых в Нидерландах, они тоже  рассказывали, что наука — это очень важная составляющая в тактических и стратегических вопросах государства, и поэтому инновационное развитие во всей стране на очень высоком уровне – вплоть до личных домов голландцев. В отличие, например, от ситуации в Китае, когда в стране полно инновационных производств, но есть большой разрыв в использовании последних достижений в обыденной жизни граждан.

— Я совершенно согласна с коллегами в их оценке роли науки в Нидерландах. И хочу акцентировать внимание именно на развитии инноваций в этой стране. Отмечу, что здесь беспокоятся в первую очередь о социальных инновациях, поэтому большое внимание уделяется развитию социологии, демографии, медицины. Инновации здесь направляются, прежде всего, на деятельность организаций, занимающихся улучшением качества жизни социально незащищенных категорий населения путем предоставления им возможностей участвовать в социально-экономической, культурной и политической жизни. Считается, что без этого эти сферы общественной жизни не будут конкурентоспособными в мире. А также утверждается, что нужно позволить людям участвовать самим в совершенствовании их окружения. Это значит, что политики и правительство должны стимулировать людей к этому, чтобы процесс шел снизу вверх, а не только говорить людям, что нужно делать.

— Спасибо большое за интервью, Ольга Васильевна! Возможно, что-то еще хотите добавить?

— От себя хочу добавить, что Нидерланды по уровню оплаты труда своих учителей входят в первую пятерку стран Европы. В то же время, они также входят в первую пятерку стран мира, граждане которых считают себя счастливыми. Вам не кажется, что это между собой связано? Лично я считаю, что да. Поэтому я уверенно могу сказать, что Нидерланды – это счастливая страна счастливых людей. И прежде всего – потому, что в ней живут и плодотворно работают счастливые учителя.

Читайте также:

• «Невидимое» могущество Нидерландов
• Технологическая мощь Нидерландов: результаты научной экспедиции украинских ученых
• Про голландцев как нацию нонконформистов

_____________________________________________________

📩Прислать статью [email protected]
📩Написать редактору [email protected]

✒️Читайте нас на Яндекс Дзен
📩У нас есть страница на Facebook и Вконтакте
📩Журнал «Гранит Науки» в Тeletype