«Цель моей книги «Последний пророк Европы. Маэстро» — научить вас изучать философию Жана Бодрийяра. открыть вам некие дороги, которые дали бы вам возможность вникнуть, проникнуть в глубину этой философии и извлечь из этого для себя прикладную пользу», — говорит Ph.D. Олег Викторович Мальцев. Книгу он начал писать ещё в марте 2020 года, в Португальской научной экспедиции, которая проходила в разгар коронавирусной истерии, под треск закрывающихся границ и устрашающие новостные сводки о количестве заразившихся.Продолжилось написание «Маэстро» исследовательским проектом «Наследие школы Ж. Бодрийяра», в ходе которого автор взял 24 интервью с лично знавшими философа учёными либо его последователями и критиками. И вот – после редакции французского доктора философии, профессора Люсьена Улабиба – книга перед нами! Её pdf доступен для скачивания здесь: читайте.
Ограничение объекта науки эквивалентно ограничению сумасшедших и мертвых. Точно так же, как целый социум непоправимо заражен тем зеркалом безумия, которое он сам поставил перед собой, так и науке остается лишь умереть, заразившись смертью своего объекта, который является ее обратным зеркалом. Наука якобы овладевает объектом, но на самом деле это он проникает в нее, в какой-то бессознательной реверсии, давая лишь пустые и повторяющиеся ответы на пустые и повторяющиеся вопросы.
Жан Бодрийяр, «Симулякры и симуляции»
Жана Бодрийяра не просто так называют «последним пророком Европы»: выдающийся мыслитель, французский философ, автор 54 программных трудов и ряда эссе, в которых подробно рассматривается современное общество потребления. Человек, который смог противопоставить себя миру и взбудоражить «молчаливое большинство». То, что Бодрийяр написал в своих работах еще 20-30 лет назад, происходит в современном мире сейчас. «
Бодрийяр более двадцати лет был самым популярным философом в мире. В 60-е, 70-е и даже 80-е годы существовало некое поветрие в СМИ: любое издание считало за честь взять интервью у Жана Бодрийяра: «The New York Times», «The Guardian», «The New Yorker», «Der Spiegel», «Die Zeit», «Süddeutsche Zeitung» и многие другие. «Пророк апокалипсиса, истеричный лирик паники, навязчивый рассказчик разрушения постмодернистской сцены и в настоящее время самое яркое достояние в интеллектуальном кругу Нью-Йорка», — так представляли Бодрийяра публике. Ещё бы, ведь «крёстный отец постмодернизма» посмел критиковать США, назвав его «первобытным обществом»!.. Фактически, Жан Бодрийяр сделал невозможное: своей философией и социологией смог расшевелить общество потребления, разделив его однородность на фракции сторонников и критикующих. Уже это само по себе – гражданский подвиг учёного, крайне серьёзного философа, который знал цену вещам, но при этом в жизни был необычайно простым человеком (сложно было принять факт, что он автор всех этих трудов, где не просто описывает свой взгляд на мир, но и объясняет причины, почему мир, человек и общество именно такие).
До выхода данной книги никто не смог выстроить целостную систему философии Жана Бодрийяра. Сам Бодрийяр никому её не передавал и нигде не описывал. Олег Мальцев характеризует это так: Бодрийяр разбил свою систему на «кирпичи» книг, затем построил из них здание, пронумеровал каждый кирпич, после чего само здание разобрал, а чертежи сжёг. В книге «Маэстро. Последний пророк Европы» Олег Викторович досконально разбирает каждый кирпич и полностью восстанавливает то самое здание, которое построил Жан Бодрийяр, впервые представляя читателю комплексную принципиальную модель его философии и те инструменты, которые он использовал. Рассматривая в 16 главах книги вопросы человека, науки, «совершенного преступления», «великолепной катастрофы», Европейского мистицизма, символьной системы и других явлений с точки зрения Бодрийяра, автор, в том числе, делится результатами своих исследований, сделанных на основе философии Маэстро.
В частности, продолжением философии Жана Бодрийяра стала научная категория ущербности, введенная и обоснованная в 2020 году Олегом Мальцевым как Ph.D. в области глубинной психологии. Книги Бодрийяра стали превосходной базой для учёного. Как пишет в одной из своих работ Жан Бодрийяр, в настоящее время это состояние ущербности и жуткой неполноценности – основа жизни человека в обществе потребления. И чем вы неполноценней, тем больше вам должны в этом обществе.
При написании книги были исследованы все труды Жана Бодрийяра, многие из которых перевели на русский язык впервые, а также фотографические работы, которые, в сущности, являются продолжением его философии. В книге даётся представление о философии, социологии и радикальной антропологии Бодрийяра как о фундаменте личностных достижений, эффективности и безопасности в нестабильных и неопределённых условиях постоянно изменяющейся среды. Труд имеет огромную прикладную пользу для современного делового человека, который не желает жить как придётся, а намерен отвечать за себя и свою деятельность, своё настоящее и будущее.
Огромное количество учёных и общественных деятелей черпали вдохновение из трудов Жана Бодрийяра. Не говоря уже о многочисленных деятелях культуры — художниках, композиторах, режиссёрах, — кто пытаются воплотить замысел Бодрийяра в своих произведениях: к примеру, по бодрийяровским мотивам сняты культовые фильмы «Матрица» и «V означает Вендетта».
Достаточно большое количество людей говорят о том, что Бодрийяр был марксистом и поэтому он — враг капитализма. Но это не совсем так. В своей работе «Общество потребления» он чётко пишет одну фразу: «Люди живут в безобразии»… Бодрийяр критиковал не капитализм, не сильных мира сего, а человечество – обыкновенных, тех самых «среднестатистических» людей. Если бы люди были другие, то все остальное было бы другим. Как только он их ни называет: «массы», «общество потребления», «молчаливое большинство», «отсканированные», «царство слепых», «участники карнавала», «участники оргии»… Если рассматривать весь объем его трудов, написанных за жизнь, то более 40 лет (с 1970 по 2014 год) Бодрийяр посвятил «издевательству» над людьми. «Им не нравится то, что я должен сказать, но они все равно приходят ко мне, потому что им нужен кто-то, кто скажет им что-то другое, противоположное от всех остальных», — объяснял причину своей популярности сам Жан Бодрийяр.
«Величие — это не человек, а его дела» — с такого эпиграфа начинает книгу академик Мальцев. Бодрийяр велик потому, что смог себя противопоставить всему человечеству и даже победить в этой схватке, обретя безмерную популярность. А кроме того, он противопоставил себе всей европейской академической науке: сам Жан Бодрийяр заявлял, что он «вышел» из академической науки, перестав себя считать её частью, и оставил её лишь как объект исследования.
Бодрийяр подверг академическую науку очень серьезному анализу. Он доказывал в своих работах, что академическая наука— не совсем академическая, по меньшей мере потому, что она лжива. Это обман, симуляция. Современная наука, с точки зрения Жана Бодрийяра, появилась с Буржуазной революцией 1830 года, и это была наука, нужная для обслуживания общества потребления. То есть – не чета настоящей.
Никаких идей развития науки ни в XV, XVI, XVII, XVIII и XIX веках не было, подчёркивает автор книги «Маэстро». Наука никогда не развивалась, она просто существовала как истина в последней инстанции, а все остальное определялось лишь степенью доступа к этой науке — то есть до какого уровня осведомленности допускался человек. Поэтому Жан Бодрийяр и обращал внимание на то, что современная наука отрицает степень осведомленности.
Олег Викторович приводит характерный пример науки прошлого: трактат «Философия оружия» конца XVI века, в котором испанский дворянин, командор Ордена Иисуса Христа Иеронимо Санчес де Карранза на стыке 9 наук полностью описывает предмет своего исследования. Сегодня подобного рода труд—величайшая редкость. По сути, такую работу даже прочесть для современного человека трудновато. При этом, замечает Олег Мальцев, рассмотреть что-либо объективно невозможно только с точки зрения математики (к чему стремится американская наука), или физики, или химии (физик никогда не договорится с химиком: взять, например, их взгляды на теорию ядра), или биологии. Если сам предмет исследования представить в виде единого целого, то учёный увидит лишь его небольшую часть, и только рассмотрение предмета комплексно, с точек зрения многих наук, которые охватывают предмет со всех сторон, даёт «глобусный», объективный взгляд.
Современная наука учит, по сути, обоснованно лгать. Большинство «учёных» не имеют ни малейшего представления о том, что происходит: психологи ничего не знают о психике человека, физики—о своих единицах и величинах… Наука перестала нуждаться в научном открытии, апеллируя тем, что «всё и так известно, и не надо ничего трогать», ни в коем случае не пересматривать никакие устои, потому что это может поставить под сомнение научные статусы других. Статусы, констатирует автор «Последнего пророка Европы», присваивают послушным, а не тем, кто действительно занимается научно-исследовательской деятельностью и доказывает свои мысли мировому научному сообществу. Возникает некая категория «послушного учёного», что само по себе парадоксально: ведь по своей сути учёный – это революционер в науке, он открывает что-то новое, доселе неизвестное, а главная функция науки – это прояснение поля неизвестного. Глупости и пошлости послушания в науке и пытался противопоставить себе Жан Бодрийяр.
Кроме того, в книге рассматривается прискорбный факт, что на сегодня наука превращена в процесс: достижение науки более не в результатах научной деятельности, а в процессах. Результатом исследования является не ответ на вопрос, а процесс доказывания, то есть сам ход рассуждения. В И самая большая проблема современной науки заключается в том, что если результат не нужен (не имеет значения), то тогда процесс доказывания может быть каким угодно. И в этом суть, как говорил Бодрийяр, современной науки.
Странно, согласитесь: к услугам учёного на сегодня есть все инструменты для того, чтобы сегодня работать объективно. Но почему-то изучением этих исследовательских инструментов никто не занимается: методологией проникновения в тайну, раскрытия поля неизвестного… Большинство ученых — это в известном смысле следствие того порядка, того устоя и того общества, в котором они живут: они просто тиражируют науку с целью обслуживания общества потребления. Разумеется, при наличии всего фонда человечества это совершенно преступно. Те алгоритмы науки, которые применяются сейчас, ведут к очень слабым исследовательским результатам. В этом легко удостовериться, обратив внимание на то, что научных открытий с каждым годом становится все меньше и меньше, в сравнении с достижениями ученых и большим количеством научных открытий еще в 30-х годах ХХ века. Раньше человек был учёным и преподавал в силу необходимости, но сегодня ситуация прямо противоположная: преподаватель является учёным в силу необходимости. По сути, та академическая наука, которая существует сейчас, бледное подобие той, которая существовала ещё в XIV–XVIII веках в Европе — бесполезна.
В своём фундаментальном труде «Развитие цивилизаций и технологии происхождения видов» доктор медицинских наук, киевский профессор Вадим Валерьевич Корпачёв допускает неожиданный пассаж, цитирую: «Представляется очевидным, что на Земле применялись технологии, позволявшие разрезать горы из гранита и базальта, перемещать на сотни и тысячи километров блоки весом в 100 тонн и более, перерабатывать миллионы тонн камня и строить из него огромные сооружения, которые мы видим и сейчас». Так вот, в книге «Маэстро» Олег Мальцев приводит рисунки восстановленных — с использованием криминалистических и криминологических методик – машин, которые использовались ранее при строительстве горных замков на территории всей Европы! Если двигаться в глубину веков, замечает автор, «можно дойти до определенной точки, где наука предстает в том виде, в котором сегодня даже сложно себе представить».
По сути, рассказывает Олег Викторович, в XIV–XV веках представление о науке было следующим: «Существует некая сила, которая строит этот мир. Называть ее можно как угодно (это личное дело человека, как он ее воспринимает), но учёные в тот период считали, что сама по себе такая сила существует. И работа Экспедиционного Корпуса, который я возглавляю, в европейских экспедициях, в Мексике, в США и в других частях мира подтверждает: даже там сегодня видны сохранившиеся остатки такого восприятия науки. Во-первых, чего желали древние в этом плане — научиться взаимодействовать с указанной силой. Соответственно, из взаимодействия с этой силой выводились все законы мироздания и последствия в этом мире. Почему так? Дело в том, что эта сила сильнее всех остальных сил, поэтому ей противостоять очень сложно, практически невозможно. Во-вторых, это субстанция. Древние считали, что у мира существует некая субстанциальная составляющая, которая стоит над наукой, над пониманием человека, поскольку «наука» — это уже некое понимание человеком того, что происходит. Все остальное — описание, попытка обосновывать, доказывать — уже является делом рук человеческих. Они считали, что субстанция эта существует и всё уже давным-давно обоснованно. Но то, как мы это понимаем, проявляется со временем».
Автором вышеприведенного учебника, который называется «Трактат гражданской и военной архитектуры», является один из выдающихся военных инженеров, архитектор, художник Франческо ди Джорджо Мартини (1439–1501), который, по сути, консультировал всю Европу по строительству объектов. Судя по иллюстрациям (в книге их гораздо больше), учебник является настоящим пособием для тех, кому судьба – и строить, и уничтожать крепости, и проникать в них.
Еще в 1930-х годах советским ученым, академиком Григорием Семёновичем Поповым было выведено, что наука строилась вокруг ключевого навыка, объясняя, как приобретать и реализовывать его, а также сопутствующие навыки. Как пишет автор «Маэстро», академик Попов считал, что это объяснение — уже на уровне определенного понимания такой субстанции, с учетом этой силы миропостроения, с учетом ее особенностей, законов, и вообще того, что происходит и от нас в этом мире не зависит.
Ничего особо не меняется: как древние считали ранее, так происходит даже сейчас – но современная наука это все игнорирует, пишет О.В. Мальцев. Касательно определенных сооружений культового характера, зданий и домов, целых городов и прочего, современные ученые — наши соотечественники и зарубежные — считают, что у любого изделия существует исключительно полезная нагрузка. Но так не считали древние. Считалось, что любая вещь (шпага, нож, клинок, храм и так далее) имела огромное количество функций, в том числе культурно-эстетическую, символическую, силовую, солидарную, порождающую идеи об использовании, содержащую тайну… «Обратите внимание, — пишет Олег Викторович, — что современная наука стала ничтожной достаточно недавно. Если посмотреть в масштабе исторического периода, это произошло где-то в пятидесятых-шестидесятых годах ХХ века. Поскольку до того времени существовала некая тайная часть науки—закрытая, и некая явная часть науки— открытая. Но они четко взаимодействовали между собой. В 60-80-х годах произошла научная революция, когда исчезла тайная часть науки. А с распадом и исчезновением Советского Союза наука вообще исчезла как таковая. Затем последовали тщетные попытки возродить науку в уже независимых новых государствах. А в европейских странах — переделать ее на математический лад. Так, Герд Гигеренцер (видный ученый, немецкий профессор, заслуженный ученый и деятель, психолог-когнитивист) не раз отмечает, что все эти кардинальные изменения в науке, ее «оматемачивание» началось еще со времен Французской революции и закончилось к 80-м годам ХХ-го века. Так, обратите внимание, что большая часть научных открытий последнего столетия была совершена в период с 1920 по 1980 года. И чем дальше от этой даты влево, тем больше открытий, а чем ближе к 1980-му году и далее ближе к современности, тем их все меньше и меньше. После 1980-го года научные открытия почему-то стали не нужны. И они, если существуют и сохранялись, то только в точных науках, а в гуманитарных – исчезли вообще».
Наука обеспечивает мировоззрение человека. Жан Бодрийяр это «мировоззрение» делил на три части: на заблуждения, симуляцию и гиперреальность (по мере усугубления заблуждений). Пропуская субстанцию науки через искусственные установки вновь и вновь, человечество таки оказывается в гиперреальности. Заблуждаемся мы, когда чего-то не знаем, но думаем, что знаем. Это поверхностное восприятие предмета, которое давно стало традиционной основой нашего общества. Причиной заблуждений является возрастающая скорость жизни, объясняет Ph.D. Мальцев: у человека нет времени читать книгу в двух томах, поэтому лучше он посмотрит 10-минутное видео на YouTube – правильно или неправильно обобщена в нём суть книги, уже не имеет значения. Ещё весьма влиятельным критерием стала формула «нравится/не нравится». Наука превратилась из объективных данных о мире в данные, которые наделяются свойствами симпатии: «например, мне не нравится эта цифра, потому что у меня психотравма по этому поводу, и всё, что связано с цифрой «2», я нумерологически плохо воспринимаю…», иронизирует Олег Мальцев.
Одним из важных выводов книги является то, что создание сверхчеловека, которого ищет Европа и Россия уже много лет, неизменно ведёт к созданию «недочеловека» — как следствию «недонауки». И возникновению таких опасных явлений, как фашизм.
Когда Жан Бодрийяр пишет свои труды, он, по сути, призывает к возврату к той самой науке, которая была в XIV–XVIII веках. Он прямо говорит о том, что современная наука – это не просто симбиоз симуляций, а ложь, которая воспитывает в человеке приверженность к гиперреальности. Наука как генератор выгодной глупости – это полный беспредел. Современный среднестатистический «образованный» человек, который считает себя «королём природы и мира» (как ему рассказывают), по сути, есть абсолютная «ничтожность» в этом мире, и может выжить только в обществе потребления. Жить без этого общества он не способен, он его раб.
Завершу статью о книге Олега Мальцева «Маэстро. Последний пророк Европы» приводимой им цитатой из работы Бодрийяра «В тени молчаливого большинства или конец социального» (1978):
«Единственный оставшийся референт—референт «молчаливого большинства». Этим тёмным бытием, этой текучей субстанцией, которая наличествует не социально, а статистически, и обнаружить которую удаётся лишь приёмами зондажа, обусловлены все функционирующие сегодня системы. Сфера её проявления есть сфера симуляции в пространстве социального, или, точнее, в пространстве, где социальное уже отсутствует…»
Вот слова не только последнего пророка Европы, но также и одного из последних мистиков этого мира.
